– Спускайся, Изгнанник! Скажи мне, подходящее ли место для себя я нашла? – прокричала снизу Валлин, и я тут же побежал вниз. Она стояла на спине льва на площади перед колокольней. – Ты же читал мне об этом животном? – Она зарычала, подняв руки, чтобы заслониться от ветра. Потом спрыгнула со своего возвышения, я поймал ее и засмеялся вместе с ней, пряча лицо в гриву золотистых волос. Я затерялся в этом золотом потоке. Затерялся. Хотел затеряться.
– Я могу научить. – Мой голос дрогнул, когда я прижал ее к груди, она, вне всякого сомнения, понимала мои желания. – Позвольте мне попытаться.
– Ты забыл. Ты пришел сюда учиться, а не учить. Мне пора обратно в замок. Не задерживайся. – Ее физическая оболочка растаяла, какой-то миг я сжимал в объятиях только свет демона. Огонь… слава… Во мне бурлила такая страсть и такая сила, что я мог бы свернуть горы… но только один миг, один удар сердца… и она ушла.
– Валлин! – крикнул я в отчаянии, не зная, смогу ли еще раз вдохнуть, не ощущая того, что только что испытал.
Но, как это бывает со всеми глупцами, уверенными, что их жизнь прервется без нее, мое сердце снова забилось. Легкие снова наполнились воздухом. Ветер рвал полы плаща. Я медленно побрел обратно к рыночной площади, нашел лошадь, иллюзию, которая вернет меня обратно в замок. Ее лошадь исчезла, хотя нигде не было видно следов копыт. Моя страсть была сильнее страха перед пустынными землями. Я забрался в седло и некоторое время неподвижно сидел, глядя перед собой, руки дрожали своей трусливой дрожью. Лошадь шагнула в лабиринт улиц, я не обратил внимания, какое направление она выбрала.
Все, что я должен сделать, – сказать ей свое имя. Разумеется, от этого она не полюбит меня, если она вообще способна любить. Мне бы лучше выяснить это, прежде чем объясняться ей в любви. Хотя я и не надеюсь на ответное чувство. Но узнать ее ближе… передать ей частицу своей жизни… позволить ее музыке заполнить мою пустоту… как я узнаю, возможно ли это, если я прячу часть себя? Я не мог поверить, что она мечтает причинить мне зло. Если я назову свое имя, какой вред это принесет? А какие возможности… Одна мысль о них заставляет умолкнуть разум и все опасения и тревоги.
Но я тут же обругал себя за слабость: «Сентиментальный идиот. Обломок кораблекрушения. Ты под властью заклятия!» Конечно, так оно и было. Шла какая-то игра, в результате которой я должен сдаться и отдать все, что с такой страстью защищал. И если я паду… Я вцепился в волосы дрожащими пальцами, словно так мог оживить погибшие мысли в своей голове. Когда-то у меня было так много силы А что если это просто еще одна битва? Меррит меня предупреждал. Я не видел настоящего лица Валлин. Она не человек.
Еще час спора с самим собой, и лошадь вынесла меня из пустынного города. Когда я осознал, что не вижу впереди замка Денаса, комок страха поднялся к горлу, прервав поток слов. Я тут же представил себе рыщущих в темноте гастеев. Пустяки, сказал я себе. Все, что тебе нужно, – объехать город вокруг и найти ту точку, с которой видно замок. И потом ехать прямо на него. Я взял себя в руки, заставил коня двигаться чуть быстрее и начал объезжать город слева. Через каждые сто шагов останавливался и всматривался в горизонт.
Остановившись третий раз, я увидел башню. Не замок Денаса, в котором было десять башен, соединенных крышами и переходами, а одинокий каменный перст, возвышающийся над грядой невысоких холмов. Разрушенные старые стены, которые я заметил только благодаря небольшому просвету в тучах. Ничего интересного… если не считать того, что это место не принадлежало Кир-Вагоноту. Оно принадлежало Эззарии. Лысый, обдуваемый всеми ветрами холм. Мое убежище. Один из тех образов, который я сохранил в памяти.
Забыв о собственных страхах, я двинулся через буран, подгоняя своего лишенного жизни коня. Сгорая от нетерпения разгадать загадку, я даже не моргал, опасаясь, что башня исчезнет в облаках. Мой конь по брюхо увязал в снегу. Щеки и нос у меня онемели, брови покрылись инеем, когда я наконец спешился рядом с башней. Я минутку постоял неподвижно, закрыв глаза, приводя в порядок мысли, готовясь перестроить зрение, чтобы понять, не наваждение ли это. Но это было излишне. Здесь не было следов демонов.
В два прыжка я оказался у двери. Она давно прогнила и выпала наружу, открыв вход в круглую комнату. Черный закопченный очаг в центре разбитого пола. Медный котел и дрова рядом с ним. Ложе из сухих сосновых лап, этих деревьев я никогда не видел в Кир-Вагоноте. Я провел рукой перед глазами, чтобы яснее видеть и точнее воспринимать. Когда я только подносил руку к лицу, я уже знал, что это за место.
– Айф, – с надеждой выдохнул я, подставляя свое трепещущее сердце ледяному ветру, – ты здесь? – Молчание царило в башне, такая глубокая тишина, что мои слова показались мне криком. Ветер дергал меня за плащ, словно привлекая к себе внимание, но я весь обратился в слух, надеясь услышать за воем бури голос.
– Смотритель? Это не сон?
Я откинул голову и засмеялся, как никогда еще не смеялся:
– Сон, конечно сон. Никакими знаниями это невозможно объяснить, и если я увижу Ворота, то буду думать, что это самый прекрасный сон в моей жизни.
Я услышал ее ответный смех. Усталый, нервный смех. Смех, в котором звучали гордость и сила Воздух заблестел среди теней, засветился серым, принимая форму прямоугольника в полтора человеческих роста. А за серым свечением, похожим на марево в жаркий день в пустыне, вспыхнул такой яркий золотисто-зеленый свет, что я с трудом смотрел на него. Волнение и страстное желание толкнули меня вперед, я уже был готов шагнуть через Ворота, когда до меня донесся слабый крик откуда-то снаружи, из снежной пустыни.
– Изгнанник!
Я разрывался пополам. Уйти от Валлин, разорвать узы, связывающие меня с этим странным и пугающим местом…
Эта мысль была невыносима. И не только она. Пока я стоял, укрытый силой Айфа, ее заклинанием, стены в моей голове рухнули, жизнь хлынула потоком, давая имена моим потерянным сокровищам. Александр, Блез, Эван, благословенная верная Фиона – и смысл моим пустым словам. Что содержится в утерянном фрагменте мозаики? Что заставило моих предков уничтожить самих себя и изгнать этих сияющих духов в льды и снега? Есть ли средство сохранить цельность моего ребенка и Блеза? Туман, душивший мой разум, рассеялся, мир передо мной был ясен и прочен. Те обрывки знаний, которые у меня оказались, несмотря на мой больной ум, теперь приобрели новую форму и новое значение. А вместе с памятью пришла боль. Что ждет меня в моем мире? Ничего. Никто. Ледяной ветер гулял вокруг меня.
«Поспеши, Смотритель… Мое время подходит к концу. Я обещала старику. Только один час».
– Мой добрый Айф… я не могу… – Мне тяжело дались эти слова. Я с трудом заставил себя не поддаться соблазну. – …Еще рано. Я вернусь, когда узнаю больше.
«Рано! Но ты сказал… Ты обезумел?»
– Уже нет, Айф. Ты излечила меня. Но мое дело здесь еще не закончено Скажи старику, что Кир-Вагонот совсем не то, что он представляет. Здесь есть лед, снег и темнота, но среди этого ужаса они создают красоту. А круги те же, о которых он говорил. Грубые гастеи, создающие форму рудеи, такие талантливые, что могут воссоздать эту башню за считанные минуты, и невеи… Я не смогу описать их великолепие и их силу. Скажи ему… – еще один кусочек мозаики встал на место, кусочек правды, так легко появившийся из тумана моей жизни в Кир-Вагоноте, словно я все это время занимался исследованиями и изучением, – скажи ему, что они так же лишены цельности, как и мы.
«Я скажу».
– Я выживу, Айф. Здесь еще один человек. Смотритель, проигравший битву несколько сотен лет назад. Разве не чудо? Он…
– Изгнанник! Где ты? – На этот раз ближе. Пора уходить из башни.
– Я должен идти.
«Ты уверен, Смотритель?»
– Я ни в чем не уверен. Но ответы здесь, я найду их, если смогу. Здесь и еще в одном месте, в Кир-Наваррине. Ты сможешь удерживать Ворота и дальше?
«Не сомневайся. Никогда не сомневайся Я буду держать их, пока ты снова не ступишь на зеленую землю».
Самый упрямый и верный Айф.
– Я вернусь и принесу ответы.
«Вернись и принеси себя, и мои обязанности будут выполнены».
Она оставила Ворота еще на несколько секунд, словно на случай, если я передумаю. Но выбор был сделан. Я закрыл глаза, чтобы не видеть золотисто-зеленый край, и двинулся навстречу завывающему ветру.

ГЛАВА 28


И настал день, когда Валдис стал взрослым. Он возложил крепкую руку на плечо своего смертного отца, и Вердон улыбнулся и отошел в сторону. Валдис отнял у бога меч, лишив его силы. Но отнятый меч и силу он не оставил себе, а положил к ногам смертной половины своего отца.
– Ты доказал всем людям, что бескорыстен и могуч, ты достоин быть настоящим правителем. Это по праву принадлежит тебе.
Это история Вердона и Валдиса, так она была рассказана первым эззарийцам, когда они пришли в леса.

Валлин не видела, как я вышел из башни. Я принял меры. Я съехал вниз по противоположной стороне холма и петлял между заснеженных холмов, пока не уехал так далеко, как только осмелился. Было небезопасно сильно удаляться от знакомого мне пути, но башня была моим убежищем, моим возможным выходом отсюда. Никто не должен знать об этом месте. Я держал в голове местоположение башни, отыскивая путь к городу. Ничто не должно выдать мои вновь появившиеся цели, ничто не должно помешать мне пролить свет на нашу историю Облегченно вздохнув, я повернулся к городу лицом, и, когда я увидел скачущую мне навстречу Валлин, точнее, ее серебристое свечение, я едва не забыл все, что только недавно вспомнил.
– Где ты был, Изгнанник? – На ее лице было написано беспокойство, она взяла меня за руки. Как ошейник сдавливает шею раба, так ее прикосновение начало душить мои вновь обретенные цели. – Я подумала, что ты заблудился или сбежал. Ты мой гость, а гость не должен надолго оставаться без защиты хозяина.
Я изо всех сил цеплялся за свою свободу, обещая себе, что не отдам ее больше красоте и страсти и тем заклятиям, которые она может наложить на меня. У меня есть жена, ребенок, обязанности, которые не допустят подобного отношения.
– Я просто катался, – ответил я. – Размышлял. Мне очень сложно связно мыслить с тех пор, как я побывал у гастеев.
– Гастеи здесь повсюду… – Она умолкла и посмотрела на мои руки, потом взглянула мне в лицо. Ее брови удивленно приподнялись, но она не стала объяснять, что ее изумило. – Они ненавидят твой род и попытаются утащить тебя в подземелья при первой же возможности. Они не забыли.
– Они – нет. Это я забыл все.
– Но это не так уж и плохо, разве нет? Ты сказал, что пришел к нам в поисках убежища. Твоя жизнь, должно быть, была кошмарна, если ты пришел за спасением к тем, с кем так долго боролся. Зачем тебе вспоминать? – Валлин отпустила мои руки, махнула в сторону замка, и мы двинулись в путь. – Есть столько вещей, которые мне хотелось бы забыть. Но мы не обладаем этим умением.
– Вы никогда не спрашивали меня, что со мной случилось и почему я считаю, что здесь я узнаю правду. И Денас не спрашивал.
– К чему мне знать? То место осталось в твоем прошлом. Теперь твоя жизнь здесь, и мне нравится твое общество. Что до Денаса, он глуп и груб, у него нет никакого права расспрашивать тебя. Не думай о нем. – Ее игра снова была неубедительна. Но я не знал, было ли это представление для меня или для нее самой и какая его часть была ложью.
Пора вернуться к моим делам.
– Вы не расскажете мне о Кир-Наваррине, Валлин? Она коротко взглянула на меня.
– Нет, – бросила она, подгоняя коня. – Пока что нет. – Больше она ничего не сказала за все время нашей прогулки; ажурный мост мы переехали в молчании.
Только когда я начал раздеваться, чтобы упасть в постель, я понял, что изумило Валлин, когда она взяла меня за руки. Они больше не дрожали.

С чего же все началось? Чем больше я размышлял о своей жизни в Кир-Вагоноте, тем больше убеждался, что те шоры, которые я носил, были надеты не мной. Да, конечно, пытки гастеев истощили меня, но не настолько, чтобы забыть о жене, сыне и всех остальных. Не настолько, чтобы забыть Александра и то, как мы изменили друг друга. Не настолько, чтобы забыть собственное убеждение, что у моего народа общая с демонами история. Какая демонам разница, что я помню? И почему они не спрашивают меня о моих поисках убежища, о том, что я говорил о приглашении и добровольном приходе? И эта глупость с собаками… Валлин наблюдала за мной. Проверяла. А потом очаровала меня.
Я несколько часов просидел на кровати без сна, листая свой дневник. Детские каракули читались с трудом, большинство записей и вовсе было лишено смысла. Вердон милосердный! В один из дней я написал первые четыре буквы своего имени! Я рассеянно создал огонь, чтобы уничтожить предательскую тетрадь, и, прежде чем успел изругать себя за беспомощность, выронил листы. Я вскочил и начал заливать огонь из кувшина, чтобы не загорелась вся комната. Потом я посмотрел на свои поющие пальцы и едва не завопил от счастья, чувствуя, как мелидда пульсирует в моих жилах. Моя сила просто спала, завороженная демоническим заклятием. Меррит меня предупреждал. Я позволил этой женщине похитить свою душу без всякой борьбы.
Я прибрал в комнате, потом вышел в коридор и принялся вышагивать перед своим жилищем, ожидая Раддомана и с трудом сдерживая давнее любопытство. Может быть, узнаю что-нибудь от своего мрачного компаньона. Он, кажется, был самым прямолинейным из демонов. Теперь, когда у меня открылись глаза, я боялся встречаться с другими демонами.
Он появился в своем обычном виде, когда его демоническая форма норовила перейти в человеческое тело, которое, в свою очередь, начинало походить на свинячье.
– Вот вода. Еда. Хозяйка занята, она ждет тебя для чтения в обычное время. – Он звякнул о стол тарелкой с хлебом и сыром, потом поставил медный кувшин.
– Спасибо, Раддоман. Погоди! Прежде чем ты уйдешь…
Он дернул подбородком:
– Ну, что тебе еще?
Настало время проверить мои догадки.
– Почему ты говоришь, что я похитил твою родину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50