Я был голоден – ничего странного, ведь прошло уже много времени с момента последней трапезы, но не мог есть, пока не поговорю с Исанной. Я оделся в чистое и остался сидеть, где сидел, спиной к комнате, и, когда она наконец появилась, я не шелохнулся.
Порыв свежего утреннего ветра из раскрывшейся двери ясно дал мне понять, что это она. Я ни с чем не мог спутать сладостный запах ее кожи и похожий на запах летнего ливня аромат ее волос. Ее туфли были испачканы сырой землей. Я услышал, как они с мягким стуком упали на коврик, потом она сделала несколько шагов в мою сторону, но не дошла даже до середины комнаты.
– Верь мне, Сейонн.
То, о чем она просила меня, было слишком абсурдным.
– Как ты верила мне? – Я не сводил глаз с остывших углей в очаге. – Это ты позаботилась о третьей битве, чтобы я не возвращался, пока все не будет приведено в порядок?
– Два года назад я предупредила тебя, что ты женишься прежде всего на королеве Эззарии, а не просто на женщине, которая безумно любит тебя. Я сказала тебе, что настанет время, когда мне придется выбирать.
– И ты выбрала. – Я закрыл глаза, чтобы не замечать пустоты на том месте, где когда-то было мое сердце. – Если бы речь шла только обо мне, я не стал бы тебя винить. Но ты убила нашего сына, не дав мне даже попытаться спасти его. И теперь я не знаю, как смогу простить тебя.
Она долго стояла на одном месте, ничего не отвечая. Лишь маг сумел бы почувствовать ее присутствие в этой гробовой тишине. Только влюбленный услышал бы, как захлопнулись двери страстного сердца, счастья узнать которое удостаивались немногие. Потом дубовые половицы скрипнули, она ушла.
Я принялся за еду, уговаривая желудок не протестовать. Я не имел права на слабость. Ловцы искали демонов, это значит, что мне придется биться еще до наступления ночи. Я ел до тех пор, пока не смог без отвращения взглянуть на следующий кусок. Потом я вышел из дому. Фиона ждала на мосту. Я прошел мимо, словно ее не существовало.

Был почти полдень. Обычно я тратил час за занятия кьянаром, потом еще час бегал, а потом шел в дом, где Катрин занималась с учениками, оттачивать собственное, все еще восстанавливающееся мастерство. Катрин была исключительно хорошим наставником. Она росла, наблюдая занятия своего деда, и у нее было достаточно магических способностей и разума, чтобы применять то, чему она научилась от него. Хотя это было необычно – женщине преподавать Смотрителям, которыми всегда были мужчины, – она справлялась и достигла столь высокого положения, что ее избрали в Совет Наставников, пять мужчин и женщин которого наблюдали за подготовкой учеников, занимались подбором пар и допуском к войне тех, кто уже был готов.
Эззарийцы сильно отличались по своему укладу жизни от других народов Империи. Мы не торговали друг с другом, не соперничали ни в чем, это было обусловлено единой общей целью. Среди нас не было каст и рангов, за исключением тех, что проистекали из наших природных способностей. Все дети проходили испытание в пятилетнем возрасте. Те, в ком было особенно много мелидды, волшебной силы, начинали обучаться специально, чтобы занять место в бесконечной войне согласно своим дарованиям. Их освобождали от всех обязанностей, чтобы посвятить все время подготовке разума и тела, пройти суровое испытание и принять свое предназначение. В их жизни было много места для славы и чести, а еще там были опасности, смерть и ночные кошмары. Мы называли их валиддары, рожденные сильными. Одна из таких валиддаров, всегда женщина с необычайно развитыми способностями, избиралась королевой. Когда она достигала средних лет, с помощью самых близких друзей и советников выбирала себе кафидду, девушку, которую готовили принять ее обязанности.
Тех детей, чьи способности были скромнее, – эйлиддаров, рожденных способными, – готовили для другого: они охраняли границы, строили дома и храмы, сохраняли чистоту воды, оберегали поля от вредителей и дома от древоточцев, обучали детей и занимались ремеслами. Работу с чем-либо значительным, будь то кувшин, пряжка или разум ребенка, не доверяли тем, кто был вовсе лишен мелидцы: недостаток силы мог сказаться на результате и ввергнуть нас всех в беду.
Тениддары, рожденные служить, те, у кого не было никаких способностей к волшебному, выполняли то, что им назначалось: охотились, выращивали овощи, разводили птицу. Но все мы были обязаны ограждать неизвестный нам большой мир от вторжения демонов. Даже тот, кто возил на поля удобрения, знал, что его труд тоже ценен и необходим.
Но это не значило, что в нашем мире не существовало зависти и соперничества. Результаты испытания детей, те, что определяли их способности, а значит, и их судьбу, значили многое для всех семей и часто служили предметом горячих споров. Многие тениддары, такие как мой отец, имели способности и склонности к другим занятиям, но отсутствие мелидды заставляло их заниматься только тем, что было назначено. Не все были способны, как мой отец, находить удовольствие и красоту в закрепленном за ними занятии, обычно это была работа на полях. На самом деле мой отец хотел быть учителем, и мне до сих пор жаль тех детей, кто не смог приобщиться к его мудрости и доброте. Однако по-настоящему печалиться по этому поводу я начал только с момента моего возвращения. А Фиона старательно записала мое мнение по этому поводу в свою тетрадь.
Катрин была прекрасным педагогом, и она великолепно справлялась и без моей помощи, но, когда ее ученики шагнут за Ворота, никакое знание не будет лишним. Общение с опытным товарищем в добавление к видениям, создаваемым Катрин, было очень полезно для будущих Смотрителей.
Но я совершенно не годился для обучения молодых людей ритуалам. Все годы в Дерзи я скучал по порядку, разумности и красоте эззарианской жизни. А когда снова погрузился в нее, сразу стал замечать слабые места, где ритуалы подменяли здравый смысл, а традиции прославляли самих себя. Я имел наглость предложить, чтобы наших молодых людей вывозили в мир для расширения их кругозора. Меня тут же с презрением изругали за эту идею, словно я предложил им научиться мыться, валяясь в грязи. Несмотря на то что смысл жизни эззарийцев состоял в спасении других людей, они практически не общались с этими другими, жившими за пределами наших лесистых холмов. Другие люди несли с собой порочность.
– Сейонн! – Катрин удивилась, увидев меня входящим под белокаменные своды. – Что ты здесь делаешь?
Яркое солнце лилось сквозь высокие открытые окна, оставляя узкие светлые полоски на пыльном полу, где девять учеников, возраста от восьми до двадцати лет, упражнялись в различных искусствах. Некоторые бились на мечах или выполняли акробатические упражнения, другие неподвижно сидели, закрыв глаза и скрестив ноги. Все они были слишком юны.
– То, что я здесь делаю, так мне кажется. А где я, по-твоему, должен быть?
– Я просто подумала…
– Этим утром никто не звал нас, и Фиона заявила, что использование мелидды для починки подгнившей опоры моста рядом с нашим домом есть непозволительная роскошь. Поэтому, чтобы не рисковать и не впадать в подобную испорченность, я пришел сюда. Возможно, восьмичасовая тренировка и десяток лучших учеников оградят меня от нечистоты. – Я улыбнулся, но она не поддержала меня.
– Нам необходимо поговорить, друг мой, после того как мы отпустим мальчиков. – Она вежливо кивнула Фионе, которая пришла сюда вслед за мной и уселась теперь на полу, чтобы наблюдать и слушать.
Двое крепких юношей совершали странные движения в одном из углов комнаты, задернутом серебристой пеленой света. Заключенные внутри небольшого пространства, они двигались в волоске друг от друга, совершая энергичные движения и, судя по всему, не подозревая о существовании товарища. Тегир и Дрик, два лучших ученика Катрин, были глубоко погружены в созданный ею мир. Они были твердо убеждены, что сражаются с демонами, выслеживают хищников, то появляющихся, то исчезающих на фоне безумного пейзажа. Судя по всему, они сражались уже не один час. Утро было нежарким и сырым, а их тела и лица заливал пот, хотя в их воображении это наверняка был не пот, а кровь из страшных ран, нанесенных противником. Пока мы стояли наблюдая, один из юношей, Дрик, выронил меч, схватился руками за живот и упал на колени, содрогаясь в агонии.
Трое мальчиков перестали упражняться с мечом. Катрин тут же велела им продолжать, обещая, что иначе они никогда не продвинутся так далеко, как Дрик. Потом она похлопала меня по спине:
– Идем вытаскивать его. Надо его убедить, что все не так плохо, как ему кажется. Его иллюзия была гораздо сложнее, чем у Тегира. Того, кстати, тоже пора спустить на землю.
Тегир, светловолосый высокий юноша, сжимал в руке овальное зеркало, подобие зеркала Латена. Похоже, он сломил своего невидимого врага, поскольку держал зеркало, словно показывая демону его отражение, а его нож был готов прикончить противника в случае неповиновения. Пока я возвращал к реальности Дрика, давая ему возможность осознать, что он не залил чужие земли потоками своей крови, Катрин остановилась у завесы из света и протянула к ней руку, отчего серебряное полотно сложилось, оставляя в воздухе светящийся след.
– Бринидда! – закричал Тегир, потом подался назад, завалился набок и выронил зеркало.
Он начал беспорядочно махать руками, отбиваясь от врага, который, как оказалось, не был повержен до конца. Необходимо убедиться, что физическое воплощение демона мертво, прежде чем приступать к самому рей-кирраху. Это всегда сложно усвоить. А Катрин не собиралась потакать мальчишке. Он назвал имя своего Айфа, ошибка настолько серьезная, что она, возможно, заставит его продлить обучение на несколько месяцев. Имена ведут к душе. Демоны используют все возможные уловки, чтобы узнать имена Айфов и Смотрителей.
Дрик молча поклонился мне. Для него было немыслимо разговаривать во время учения. Он все еще вздрагивал всем телом – возможно, от облегчения, что его испытание оказалось всего лишь иллюзией, возможно, от страха, что его признают плохим бойцом и он никогда не сможет извлечь пользы из своих тяжелых уроков. Следующие два часа я заставил его повторить для меня все его движения во время боя, чтобы мы вместе могли увидеть его ошибки. Потом мы упражнялись, пока все необходимые поправки не запечатлелись в его мозгу и мышцах на всю оставшуюся жизнь.
Во время занятий я случайно заметил, что Катрин и Фиона разговаривают с высокой представительной седовласой женщиной. Талар… Каждый раз, когда я видел преподавательницу Фионы, главную в Совете Наставников, меня охватывали дурные предчувствия и беспокойство. Это она установила за мной унизительную слежку, уверенная, что меня уличат в испорченности, ведь я смею не соглашаться с ней. Слежка длилась уже год, и впереди оставалось еще шесть месяцев.
Исанна могла бы в любой момент прекратить это. Моя жена была королевой, избранной править землями и народом, как Вердон правит всеми лесами на земле. Но она решила, что так будет лучше.
– Пусть они увидят. Пусть успокоятся. Если я велю прекратить наблюдение, Талар заявит, что мы что-то скрываем, и ты так и не освободишься от подозрений.
В этот день появление седовласого Айфа раздражало меня больше обычного. Талар стояла, опираясь на прогулочную трость из ясеня, ту самую, что я видел у себя дома, когда моего сына обрекли на смерть. Разумеется, самоназначенный ангел-хранитель эззарийцев обязан был присутствовать и убедиться, что все сделано как следует.
Я работал с Дриком и другими старшими учениками почти до вечера, пока они совсем не выдохлись. Потом, заставив их начать сначала, я сразился с каждым из них и стал чувствовать себя так же, как и они. Наверное, ребята поймут, что нельзя останавливаться. Нельзя, если хочешь остаться в живых.
В последние месяцы битв стало больше, они становились все труднее и яростнее. Мы ожидали этого. Попытки Повелителя Демонов захватить мир через Александра меняли наше представление о рей-киррахах. Раньше они стремились к захвату конкретного человека. Сейчас уже гораздо лучше знали привычки людей и их слабости и ставили себе иные цели. Я пытался убедить Исанну, что нам необходимо больше знать о происходящих в мире делах, иначе мы снова пропустим момент, когда они попытаются подчинить человечество. Хотя у меня не было доказательств существования нового заговора, я видел по своим сражениям, что что-то изменилось. Демоны стали хитрее, злее, подлее и преподносили все новые сюрпризы, как тот, вчерашний, который ждал меня сразу за Воротами. Ждал. Он знал обо мне.
– Еще раз, – произнес я, когда Тегир опустился на грязный пол, отказываясь выполнять начатую нами новую серию движений. – Ты говоришь, что можешь преодолеть худшие из воплощений демонов. Но не думай, что они покажут тебе все, на что они способны, пока ты свеж и бодр. – Когда они начали выполнять упражнение, я создал для них чудовище, с которым сражался вчера, показав им тот ужас, что сопровождал меня в битве. Я заставил их смотреть и показал, как можно превратить злость в силу и выносливость. Это был тот урок, который мне самому было необходимо повторить.
– Что это за мерзость? – спросила Фиона, разглядывая чудовище, тающее в лучах солнца. Потом она посмотрела мне в лицо. – Это вчерашний?
– Это то, чего здесь нет, – ответил я. Дрик, потрясенный увиденным, попросил разрешения задать вопрос:
– Госпожа Талар говорит, что, если слишком много думать о жертве, это может ослабить Смотрителя. Это поэтому вы вчера не выиграли сражения?
Обычно я проводил с юношами каждый день не меньше часа. Они были скромны и застенчивы и благоговели передо мной. Я всегда с удовольствием делился с ними тем, что могло сделать их сильнее в будущем. Но в этот раз я не смог вынести пристальных взглядов темных глаз и обращенных ко мне лиц, одухотворенных мелиддой…
Я сказал Катрин, что подожду ее на улице, пока она раздает своим подопечным ужин. Когда она вышла, я сидел под деревом на сырой земле, глядя, как рыба играет в пруду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50