- подпрыгнул от радости Геннадий.
- Я тебя в ученики к Ларионову устрою, - прошептал ему Вадим. - Только придётся платить за тренировку рубль. Деньги будешь передавать через меня. Сам понимаешь: мы живём в век материальной заинтересованности, - подчеркнул он последнее слово.
- Вадька, друг! - воодушевлённо сказал Геннадий. - Вот спасибо!.. - Он достал из кармана три рубля.
- А-а, должок?! - нарочито громко произнёс Вадим, с беспокойством оглядываясь на ребят. Взял трояк и тихо предупредил: - Только ты о деньгах...
- Могила, - кивнул Геннадий и обернулся к Татьяне: - Таня! Знаешь, какая у меня новость?
- И разговаривать с тобой не хочу, - отрезала Татьяна. Птица-секретарь. Брат мой - враг мой. И заниматься с тобой не буду! И в вуз ты не попадёшь!..
- Попаду! - подмигнул он. - И без всякой твоей помощи. Меня Ларионов в ученики взял к себе. Стану разрядником - и без всяких экзаменов в любой вуз!.. Что, съела?!
- Так тебе и надо... - Она включила усилитель и сказала в микрофон: - Так вот... К одной учительнице приехал в школу спортсмен на собственной "Волге" экзамены сдавать. Учительница спросила, где находится Северный Кавказ? А спортсмен-то убеждён, что всё северное на севере. И как стал искать Кавказ в тундре!.. - Татьяна взглянула на Геннадия: - Между прочим, это про тебя в твоём спортивном будущем...
Они направились к скамейке.
- Не слушай её! - крикнул вдогонку Вадим.
- Я тебе в сотый раз повторяю, - рассердилась Елена на "медсестру", - Мухина, тебе доверяется портфель с золотыми медалями. Храни как зеницу!
- А вдруг Гусь... - нерешительно отнекивалась та.
- Ты у нас самая сильная из девушек! - заявила Елена.
- Так лучше дать самому сильному из юношей, - встрепенулась Светлана.
- У самых сильных юношей Гусь может отобрать, хоть и расписку дал, а у самой сильной девушки не посмеет Елена решительно и безоговорочно протянула портфель Мухиной и оглянулась по сторонам. Сидякин метрах в десяти от неё прибивал к столбу картон с изображением парящего над планкой Ларионова.
- Тарас, - окликнула его Елена
Сидякин подбежал к ней с гвоздями во рту и молотком в руках.
- Где флейта для чемпиона? - тихо спросила она Тараса.
Тарас взглянул на ручные часы.
- С минуты на минуту должен быть здесь.
- Пора бы и начать свистеть.
- Рисунок - это тоже в своем роде художественный свист! - сказал Тарас. - Я же Ларионова ещё и маслом рисую. Тоже свист.
- Свист, - согласилась Лена, - да не тот!.. Музыкальная золотая картина, я надеюсь, получится, - сказала она Тарасу, имея в виду ларионовский портрет маслом.
После слов "золотая картина" Лена махнула рукой в смысле, мол, сколько можно об одном и том же. Махнула рукой и ушла.
На словах "золотая картина" из густых кустов сирени, у глухой стены, высунулся Гусь и снова спрятался.
- Не храни, как зеницу, мне из них все равно ни одна не достанется... - грустно сказал Тарас Светлане.
- Не надеешься на медаль - не занимайся спортом, - сказала Светлана Тарасу.
- А вот мне в тебе это и нравится, Тарасик, - не согласилась с Мухиной Таня, - что ты любишь спорт без всяких медалей. Ты спорт любишь за то, что он спорт. Бескорыстно любишь - не то, что мой брат - враг мой.
- Утешаешь... Сама-то в баскетбол лучше всех играешь?! - обиделся Тарас.
- Я за команду, мне хуже всех нельзя, - вздохнула Татьяна.
А в это самое время Гиви Мебуке, исчезнувший со двора, нахально "снимал" с улицы Ларионова, который делал на балконе зарядку...
Вокруг кинооператора собралась куча любопытных. Глазели, показывали на Ларионова пальцами. А тот делал вид, что вся эта суматоха его не касается.
Проходившая мимо Надежда Фокина в удивлении остановилась и... помчалась во двор.
- Ну, Леночка, поздравляю! - подбежала она к Гуляевой. - Кто-то из кворума такой штопор Ларионову придумал!
- Какой ещё штопор? - вздрогнула Елена.
- Кинодокументалист здесь с кинокамерой от Ларионова не отходит! Каждый шаг его снимает! Теперь уж у него, наверное, голова закружится - семь витков и в штопор! И...
- Ой, Надежда, я что-то боюсь... - призналась Елена.
- Здравствуйте, - с иронией заметила Надежда. - Сама же говорила: "Тот Ларионову службу сослужит, кто Ларионову голову вскружит".
- Да, но я не этого боюсь, я боюсь, что почему-то он не только Ларионова снимает, а и тех, кто из кворума!.. Меня вот с Леонидом снимал... - пробормотала Елена.
- Ну и что? Королю же кружит голову не сам король, а его подчинённые!.. Теперь ещё... - Надежда что-то зашептала на ухо подруге.
- А может, не надо, чтоб за другую команду? - испугалась Лена.
Надежда быстро подошла к Тарасу и тоже что-то стала ему шептать.
- Как это не надо? - отмахнулся Тарас. - Зазнаваться - так по-настоящему.
- Тем более, что всё равно Ларионов на это не пойдёт, - сказала Надежда.
- Если не пойдёт, тогда надо!.. - решительно заключила Елена.
Незаметно для всех Леонид Толкалин подкрался к висящей на ветке дерева курточке и опустил в карман записку. Сделав это, он огляделся по сторонам и поспешно ушёл.
Взглянув на часы, Елена кивнула Виктору-диктору. Виктор-диктор кивнул Гуляевой и поднёс к губам микрофон:
- Вениамин Ларионов совершил 35 прыжков и не забрался на фантастическую высоту, как все от него ожидали. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное, - это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Геннадий Цветков. Вслед за ним будет прыгать сам фаворит наших олимпийских игр по марафон-прыжкам - Ларионов.
Как раз после этих слов из подъезда во двор вышел Вениамин. Он расслабленно тряс кистями рук и делал маховые движения то левой, то правой ногой. За ним следовал Тарас Сидякин, к прочему снаряжению которого добавилась ещё и большая золотая рама на плече. Тем временем, отложив в сторону микрофон, как бы совершив комментаторское, самообслуживание, Цветков стал готовиться к прыжку, а Вадим Масюков поспешно отвёл в сторону Вениамина Ларионова. Но ещё поспешней в противоположную сторону отвлекла Тараса Елена.
- Где обещанный человек с флейтой? - голосом разгневанной богини спросила она Сидякина.
- Только что звонил ему из автомата, сказал, что дядя приехал из Воронежа. На вокзал ездил встречать. Сейчас приедет.
- Флейту срываешь, Сидякин!
- Так я же уже тебе говорил, что маслом начал писать Ларионова. Получше любой флейты.
- А я тебе тоже уже говорила, что портрет портретом, а флейта флейтой. Иди позвони ему ещё раз! - сказала Елена.
- Гуляева, - позвала Елену Надежда Фокина из судейской беседки, - тут с протоколами неладно!
- Бегу! - крикнула Елена и, погрозив пальцем Сидякину, устремилась к беседке.
- Ну, что? - заговорщицки спросил Вадим. - Как насчёт "под чужой фамилией и за чужую команду"?
- Я думал, ты шутишь... - улыбнулся Вениамин.
- Надо выручить человека... Ты же вроде соглашался?
- Я тебе сказал - надо подумать, - уклончиво ответил Ларионов.
- Ну, думай... Он сказал, что, в случае чего, может заплатить. В ресторан с хорошенькой девочкой сходишь. Тебе нужны деньги?
- Деньги всем нужны, - задумчиво ответил Ларионов. - Ладно, я подумаю. А сам-то ты что его не выручишь, если это так уж важно?
- Я не в форме... А ты подошёл к своему пику, судя по результатам. И потом, там такой соперник, что только Ларионов и сможет... Да, Цветков хочет с тобой тренироваться на разряд. Ты не против?
- Ну почему же против? Он парень способный... А что это у тебя за книга?
- Да так... - Масюков повернул книгу обложкой к Ларионову.
- "Правовые основы физической культуры и спорта", - прочитал вслух Вениамин.
- Знаешь, спортсмен ведь должен быть не только в спортивной форме и норме, но и в правовой. Надо уметь качать свои мышцы... и права... Ты-то сам вот, ты парень умный, ты как считаешь?
- А что я? - ответил Ларионов. - Вот услышал новый спортивный лозунг... Ты нрав. Спортсмен всегда должен быть в правовой форме, - сказал он, делая ударение на слог "пра" и норме... Лишь бы не в левовой... - В этой фразе Веня нажал на слог "ле".
Вадим улыбнулся шутке Ларионова и отошёл в сторону.
- Ты чего? - обернулся Веня к Сидякину, который пытался надеть на его голову багетную раму.
- Да вот раму к тебе примеряю... То есть не к тебе, а к твоему портрету, - почтительно заулыбался Тарас.
- А... - рассеянно произнёс Ларионов, думая о чём-то своём и отступая от Сидякина.
Он пятился до тех пор, пока не столкнулся спиной... Ларионов обернулся и увидел Таню Цветкову. Она посмотрела в угол, на нос, на предмет, сделав всё, что было в её силах, чтобы взгляд получился с поволокой, и сказала:
- Между прочим, Ларионов, я у тебя давно хотела спросить, да вокруг тебя всё вертятся то болельщики, то поклонницы, то вообще... какие-то подозрительные личности...
- Спрашивай, - сказал Ларионов, оглядываясь вокруг себя - ни болельщиков вокруг, ни поклонниц, ни подозрительных лиц как будто бы не было.
- Ну вот... занимаясь спортом, ты, вероятно, преследуешь какую-то цель.
- Преследую, - улыбнулся Ларионов, - только она от меня всё время убегает.
- Ларионов, я тебя серьёзно спрашиваю, а ты... Ну вот ты, вероятно, хочешь стать в спорте положительным героем, и вот каким? Просто выдающимся спортсменом, или просто чемпионом страны, или просто чемпионом мира?..
- Хорошенькое "просто", - снова улыбнулся Ларионов и тут же добавил, то ли шутя, то ли серьёзно (этого Ларионова не разберёшь часто: шутя серьёзничает он или серьёзно шутит): - Кем, значит, я хочу быть?.. А никому не скажешь?
Таня всем своим существом, и телом и душой, изобразила полное сохранение тайны на всю жизнь.
- Гераклом я хочу быть!
Теперь Таня Цветкова всем своим существом выразила уже не то что, мол, говори, я могила, пытать будут, не скажу, что ты мне говорил, - теперь на её лице было написано: "Ну, знаешь, и хватил же ты, Ларионов, через край, нет, даже "через край света"!.. Геракл, Греция - это же как раз край света и есть, то есть был, ну, там ещё Египет..."
- Я вот на днях смотрел фильм об одном положительном герое, только не в спорте, а... неважно, в чём. Знаешь, какое впечатление?.. Как будто меня весь сеанс сахаром кормили!.. Одним сахаром. Полтора часа!.. А Геракл двенадцать подвигов совершил: будучи младенцем, ещё в колыбели, он разрушил козни своих врагов и легко расправился с двумя змеями, посланными убить его, и с Немейским львом сражался, трёхглавым Кербером, трёхголовым великаном Герионом, со Стимфалийскими птицами, Лернейской гидрой, имевшей всего девять голов! И при этом остался совсем живым, без единого кусочка сахара в поступках. Представляешь?!
- Вот, вот! - оживилась Татьяна, повторяя за Вениамином. - Будучи младенцем, ещё в колыбели, он разрушил козни своих врагов и легко расправился с двумя змеями, посланными убить его.
После этого она со смешком произнесла что-то непонятное:
- Нет, это надо же! Как повторяется история!.. Ну, тютелька в тютельку.
После этого она помрачнела и не сказала, а как-то даже изрекла:
- А что, если Геракл думает, что он Геракл, а его окружающие из него незаметно Сизифа сделали. И вместо того, чтобы совершать подвиги, Геракл занимается сизифовым трудом: вкатывает это он камни на гору, а они себе преспокойно скатываются вниз.
- Это на какую гору он вкатывает? - спросил, стараясь понять Цветкову, Ларионов.
- Ну, хотя бы на гору Олимп! - ответила Таня и пошла темнить дальше: - А всё потому, что, ещё будучи младенцем, он не разрушил козни своих врагов и не расправился с двумя змеями! - Сделав такое безнадёжное прорицание, Цветкова с загадочным выражением лица удалилась в глубь двора.
Глава 3
А ГУСЬ ВСЁ-ТАКИ ПРОБЛЕМА!
Ларионов разбежался и легко перемахнул через планку. Двор взорвался криками восторга. Аплодировали и форум, и кворум, и даже пожилые жильцы, глядящие из окон и с балконов на спортплощадку.
- С первой попытки! - ахал Геннадий.
Цветков и Гиви снимали чемпиона кинокамерами.
- Вы скрытой камерой снимаете? - солидно обратился к "коллеге" Тарас.
- Гиви Мебуке ничего не делает скрытно... - ответил Гиви. - Он достал из кармана "Советский спорт", разглядывая снимок Ларионова. И подошёл к чемпиону: - Это ты знаменитый Ларионов?.. Плохое фото, смотреть неохота! Я из тебя уже делаю документальный фильм. Прославлю на всю жизнь, ты состаришься, мой фильм никогда. Всегда молодой будешь храниться на полке Госфильмофонда... Прыжки у меня твои уже есть, сейчас для начала снимем сцену твоего интервью...
Ларионов улыбнулся.
- Коротенькое интервью... - продолжал Гиви. - Что ты любишь больше всего на свете? Вот здесь, - он дал Ларионову лист бумаги, - написаны твои-мои вопросы к тебе и твои-мои ответы...
Во двор фланирующей походкой заявилась Стеллка. А затем сквозь дыру в заборе пролез Босс. Сидякин тут же подскочил к нему и что-то быстро сказал.
- А, чёрт! - заметила Босса Стеллка и скрылась среди болельщиков.
Босс подошёл к группе ребят, окруживших Ларионова.
- Вопрос: "Что вы любите больше всего?" - читал он вслух вопросник, полученный от Гиви. - Ответ: "Спорт. - Что вы обычно делаете в воскресенье? - То же, что и в понедельник. - А что вы делаете в понедельник? - Прыгаю. - Говорят, что вы за всю жизнь не совершили ни одного грубого и нетактичного поступка? Кто вам в этом помог?.. - Антон Павлович Чехов. - Каким образом? - Таким образом: перед тем, как совершить нетактичный поступок, я спрашиваю себя: а как бы в таком случае на моём месте поступил бы Чехов?" Вопрос: "А взять рекордную высоту вам тоже помог Чехов? - Нет, Джек Лондон, ответил Ларионов. - А решать задачи по физике? - Эйнштейн... Благодарю вас, дорогие товарищи! - раскланялся Вениамин. - Вы все только что убедились, что абсолютный чемпион "первых олимпийских игр по марафон-прыжкам" сочетает в себе своё физическое совершенство с моральной чистотой и интеллектуальным развитием. Ура чемпиону!"
- Это не ты говоришь, это я говорю, - запротестовал Гиви.
- Неправильное интервью! Неправильное! - вскричала Елена.
- Почему? - спросил Гиви.
- Про школу ничего не сказано!
- Что - про школу? - удивился Гиви.
- Ну, что-нибудь... Что... школа прививала Ларионову оспу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16