Говорят, скрытой камерой начал... Я с Сидякиным вчера разговаривала, смотрю, а он с крыши беседки на нас свою кинокамеру навёл.
Надежда опасливо заглянула за "статую" атлета.
- А я выхожу на балкон, смотрю, этот Гиви меня с балкона Цветковой снимает прямо в упор.
- Как бы нам с этим хроникёром в документальную историю не попасть, - сказала Елена. - А что у него с Мосфильмом-то?
- Ой, девочки, - опять воодушевлённо начала Светлана, - режиссёр вчера был, уговаривал лично Ларионова. А Ларионов: "Я ещё должен подумать. Я ещё раз должен прочитать сценарий".
- Господи! Все мечтают сниматься в кино, а он ещё должен подумать! Зазнался! - Елена пнула ногой камешек.
- Это уж точно! - согласилась Надежда. - Если уж отказывается сниматься - это уж развоображался.
- Ну, так какой ещё ужас? - деловито спросила Елена Светлану.
- Витка-то влюбилась в Ларионова по-настоящему! - торопливо сообщила Мухина.
- Ну, уж это уже перевыполнение нашего задания. В конце концов, мы её просили только "как бы влюбиться"! А Ларионов?
- И Ларионов тоже по-настоящему влюбился, - потупилась Мухина.
- Как по-настоящему? Он же друг Толкалина?! - рассердилась Елена.
- Не должен, а влюбился.
Как и Елена, Надежда была тоже явно огорошена.
- Так ведь он с тремя встречается: со Стеллкой, со Степанидой и с Витой.
- Ну, это просто моральное разложение, - простодушно разъясняла Светлана. - Раньше он на девчонок и внимания не обращал, а теперь сразу за тремя ухлёстывает. Вчера идёт пьяный, шатается и поёт: "Парней так много холостых, а я хочу женатым быть!.."
Надежда так и ахнула:
- С ума сойти! Неужели и выпивать начал?
- Своими глазами видела, как Ларионов шёл и шатался.
- А Гуся всё тренирует по ночам? - спросила Елена.
- Тренирует! - ответила Светлана.
- И всё под свисток? - не унималась Елена.
- Под свисток!
- И всё с чемо... - начала Елена.
- ...даном! - подхватила Светлана. - С чемоданом. Мало того, что Гуся тренирует прыгать с чемоданом, так ещё и сам с чемоданом прыгает. Мало того, что с чемоданом прыгает, ещё и танцульки завёл! Раньше, бывало, на школьном вечере подойдёшь: "Веня, потанцуем?" А он: "Я не танцую!" А теперь...
- Какие танцульки? - впервые услышала Надежда.
- Вот так, потренирует Гуся, потренирует, а потом танцевать начинает то со Стеллкой, то с Витой Левской! А Гусь говорит, и зачем, говорит, полярная ночь шесть месяцев в Арктике, а не здесь, в Москве. И Цветков с ними тренируется.
- Кошмар! Видно, целую шайку сколачивают! - подытожила Надежда.
- Вот и выпивать начал. Ужас какой!.. - сокрушалась Елена.
- И жениться хочет! - вставила Надежда.
- Ты всё это в историю болезни записала? - сказала Елена Светлане.
- Конечно, записала. Я же олимпийская медсестра!
- Ещё что нового?
Светлана знала всё.
- Гусь-то жить уже переехал к Ларионову!
- Да не может быть! - опешила Надежда.
- Вот тебе и раз! - только и смогла вымолвить Елена.
А Светлана продолжала:
- Видно, и отца Ларионова хотят втянуть в свои дела.
Надежда насторожилась.
- В какие дела?
Светлана словоохотливо пояснила:
- А в такие, какими уже милиция заинтересовалась: у покойной бабушки Гуся уникальная коллекция икон была, а Гусь теперь с ними какие-то шахеры-махеры делает. А отец Ларионова, наверно, перед этим их реставрирует.
Елена даже головой повертела:
- С ума сойти! И Толкалин ещё воспевает его в своих стихах! Так!.. Кто говорил, "рано зазнавать Ларионова"? Рано!.. Поздно!.. Ещё раньше надо было зазнавать, раньше! Гораздо раньше!.. А теперь я уж и не знаю, не опоздали ли мы?
- Да... - протянула Надежда, - здесь уже не двойничком чемпиона попахивает, а... может быть, и семерничком или даже восьмерничком!..
- Всё это хорошо, - отмахнулась Елена, - но... почему он не выступает хуже, чем обычно? Больше того, он даже значительно улучшил свои результаты.
- Сама удивляюсь! - удивилась Надежда.
Девочки вновь повернули к беседке.
Татьяна сидела на ступеньках уже не одна. Рядом с ней пристроился Леонид Толкалин с гитарой. Он взял несколько аккордов и откашлялся.
- А-а-а, нахально-инструментальный ансамбль? - сказала ему Елена. - Что нового?
- Три-четыре! - по-дирижёрски взмахнула Татьяна руками. И Лёня тихонечко запел:
Спортсмен выжимает железа тонны,
Так, что спины слышны тяжкие стоны,
Здесь всё нам ясно, и мы заявим прямо:
Решают здесь доли секунды и грамма.
Чтобы быть здоровым и чтобы быть смелым,
Зарядок много есть для тела,
И все зарядки хороши,
А где зарядки, ты мне подскажи,
А где зарядки для души?
Вот в чём вопрос
И вот в чём дело!
Чтоб наши души не мучила ревность,
Чтоб мы дружны рекордно были,
Чтоб верной любви мы рекорды били,
Вот для чего нужна и важна нам,
Вот для чего важна и нужна нам
Душ наших верность и наших душ задушевность!
- Души нет! - засмеялась Светлана.
- Правильно, нет! - саркастически заметила Татьяна. - У кого души нет, у того её нет, а у кого она есть, у того она есть! Пошли, чего с ними разговаривать!..
К ним, запыхавшись, подбежали Тарас Сидякин и Вадим Масюков.
- Ну, всё, девчонки, всё! - возбуждённо жестикулировал Тарас. - Ларионов согласился выступать за чужую команду и под чужой фамилией. Сейчас он мне сам об этом сказал!..
- Раз, говорит, надо, значит, надо! - поддакнул Вадим.
- Слышала? - торжествующе повернулась к Татьяне Лена. - Ну, что твой ДОТ Ларионов?.. За чужую команду согласился выступать!..
Но Татьяну не так-то легко было убедить:
- Ну и что, что согласился? А в последнюю минуту, может, передумает!..
- Строишь из себя какой-то страшный суд, - неприязненно сказала ей Елена.
И тут мимо беседки прошла новая компания полуночников: сам Ларионов - в чёрном костюме, Стеллка - в бальном платье, Гусь - с тяжёлым чемоданом и транзистором.
- Как говорится, миру - мир, а пиру - пир?! - сказал на прощание ошеломлённым "олимпийцам" Гусь.
Вся компания скрылась в воротах... Затем послышался шум отъезжающей машины.
Надежда беспомощно опустилась на скамейку:
- Мне худо...
- Кажется, наша затея кончится тем, что этим Ларионовым "Интерпол" заинтересуется, - со значением сказал Вадим.
- Какой ещё "Интерпол"? - слабо отозвалась Надежда.
- Интернациональная полиция. Вот вам ваш херувимчик-любимчик! Вот вам ваш Ларионов, ваш атлет-аскет-оглы сызмала-рекорд-бей. По-моему, он побьёт все существующие на свете рекорды безнравственности.
- Чем-чем, а уж вашими авантюрами Интерполу... или там угрозыску давно пора заинтересоваться! - сказала Татьяна.
Глава 6
ОЛИМПИЙСКОЕ СПОКОЙСТВИЕ
Над "судейской" беседкой висел написанный маслом портрет Вениамина Ларионова в большой багетной раме. Дворовые "олимпийцы" азартно соревновались на спортплощадке по прыжкам в высоту, а болельщики, как и положено болельщикам, весело горланили.
Голос Виктора-диктора, комментирующего соревнования, гулко разносился из усилителя по всему двору:
- Итак, первая часть олимпийских марафон-прыжковых игр подходит к своему разгару! Участники наших игр сделали почти по сто тридцать пять прыжков! Осталось предварительно определить только чемпиона по прыжкам в высоту. Среди претендентов Вениамин Ларионов, Вадим Масюков и Геннадий Цветков. Как сказал бы Грибоедов: "...который же из двух, то есть, который же из трёх?.."
Рёв, свист, крики: "Ла-ри-онов! Ма-сю-ков! Цвет-ков!"
Комментатор продолжал:
- Если Ларионов возьмёт первое место по марафон-прыжкам в высоту, тогда это будет мировое достижение! Мировое, конечно, не в смысле мировое, а в смысле замечательное! Сейчас к прыжку готовится соперник Ларионова Вадим Масюков. Он заметно волнуется. Слишком даже заметно. А что же делает в это время Ларионов? Как всегда, улёгся на траву и читает книгу своего любимого писателя...
Вита сидела на скамейке и что-то писала в блокноте.
К ней подошёл Леонид и заглянул через её плечо:
- Оказывается, ты пишешь ему записки и без меня?
- Не подсматривай, - подняла голову Вита.
- Вита, нас с тобой обманывают. У него роман со Стеллкой и её сестрой Степанидой.
- Тогда почему это обманывают нас? - рассердилась Вита. - Ты хочешь сказать - меня!
В это время Татьяна, держа под мышкой какую-то доску, окликнула Елену:
- Товарищ Гуляева, вы не разрешите мне прибить к стене дома вот эту мемориальную доску?
- Это что ещё за мемориальная доска?
- А вот... - Татьяна показала ей доску.
Елена медленно прочитала надпись:
- "В этом дворе прыгал и допрыгался..." Это кто допрыгался, уж не Ларионов ли? - возмутилась она.
- Ну, я же не написала фамилию. Вот кто допрыгается, я и допишу, а пока так повешу. В назидание потомкам.
- Только попробуй!.. - И Лена сожалеюще сказала Фокиной: - А вообще-то, как мы сами не догадались про доску? Сидякин, сделай сейчас же мемориальную доску Ларионову!
- Слушаюсь! - щёлкнул каблуками Тарас.
Стеллка бродила по двору, кого-то разыскивая. Увидев Виту, она спросила:
- Слушай, девочка, а где Веня?
- Уже Веня, - Вита демонстративно отвернулась.
А невдалеке от них Гиви Мебуке устанавливал свою кинокамеру и восторгался:
- Нет, какая погода, какое солнце! Приготовиться к съёмкам! Тишина на площадке! Мотор! Кадр 384-й, дубль 1-й! Начали! Где Ларионов?!! Я спрашиваю, где Ларионов?
Татьяна огляделась по сторонам:
- Был где-то здесь.
Гиви ринулся в толпу болельщиков, всё время спрашивая: "Где Ларионов?"
- Ничего не понимаю, - сказала Стеллка Татьяне, - вот у меня есть любимый мальчишка - чемпион мира по прыжкам в ширину. И машина у него есть, а тянет меня сюда, к Вениамину, а он ещё и не чемпион мира, и машины у него нет, и дачи. Что значит это? Как ты думаешь?
- Это значит... любовь это значит... - ревниво отозвалась Татьяна.
- А как же мой жизненный принцип, чтобы любовь с первого взгляда, но по маленькому расчёту? - растерялась Стеллка. - Чтобы он был знаменитый и с машиной...
- А ты дай расчёт тому своему чемпиону в ширину, и будет у тебя любовь по его расчёту, - посоветовала Татьяна.
- Умница! Дай я тебя поцелую, девочка!
- И отбей его у всех от этой дурацкой затеи, а то у меня что-то не получается, - грустно посмотрела на неё Татьяна.
А Елена продолжала развивать бурную деятельность.
- Ты написал статью о Вениамине? - дёрнула она за рукав Цветкова.
- И перепечатал на машинке... Вот. Называется: "Ларионов чемпион, но... кому много дано, в скобках, от природы, с того много и спросится!.." - подчеркнул Геннадий.
- Хорошо! Но я надеюсь, ты его в статье не хвалишь? Он, конечно, уже чемпион многих соревнований, но звёздная болезнь... уже должна в чём-то проявляться... Вот что, давай переделаем название статьи... Вот так: "Ларионов - чемпион, но... результаты могли бы быть лучше!.." Хотя, куда уж лучше? - Она заглянула в блокнот Фокиной: - Я ничего не понимаю, - результаты Ларионова не только не ухудшились, а даже улучшились?!
- Я сама ничего не понимаю! - призналась Надежда.
Все нервничали... Но, наверное, больше всех нервничал Вадим. Он ходил вокруг беседки и бормотал себе под нос:
- Итак, у меня десять прыжков по один метр семьдесят, восемь по один метр шестьдесят, два...
- И десять по рубль с полтиной!.. - не без ехидства заметила ему Татьяна.
- Ты! - рассвирепел он. - Не каркай под руку!.. То есть под ногу!
А диктор Виктор продолжал вещать на весь двор:
- А мы том временем вернёмся на спортплощадку к нашим "играм". Вот Масюков готовится к прыжку... Вадим Масюков внимательно рассматривает дорожку для разбега. Вот он собрал камешки и бросил их в сторону. Подняв высоко ногу, сделал первый шаг...
- Полный вперёд!.. - крикнула ему вдогонку Татьяна. - Стельки не потеряй, Сальери!
Масюков разбежался, прыгнул и... сбил планку.
Виктор-диктор объявил:
- Итак, предварительно места первой половины марафон-прыжка распределяются так: к удивлению судейской коллегии, вне конкуренции идёт Вениамин Ларионов, затем Геннадий Цветков, и на третьем месте - Вадим Масюков.
Вадим Масюков достал из сумки банку с мазью и принялся натирать ноги.
- Химичишь? - сказала Татьяна.
- Тигровая мазь. Это можно. Все марафонцы перед бегом натираются этой мазью.
- Можно всем, а натираешься один... И почему расписку взяли с одного Гуся?
Комментатор Виктор продолжал:
- Ларионов прыгнул за первую половину олимпийских игр по марафон-прыжкам на 262 с половиной метра. Высоко, конечно, но ниже, чем мы от него ожидали. Его соперник, конечно, друг и соперник, Масюков, вероятней всего, на этот раз перепрыгнет своего вечного соперника. Масюков преследует лидера, но, может быть, это чисто тактический ход Ларионова. Прыгать придётся около месяца, и на такой марафонской дистанции, может быть, самое главное - это распределить свои силы. Вот в сектор для прыжков в высоту выходит Вениамин Ларионов. Это стройный и длинноногий паренёк. Он расслабленно трясёт кистями рук, делает маховые движения то левой, то правой ногой. Следом за ним идёт Тарас Сидякин с мольбертом, большой золотой рамой на плече и со съёмочной камерой в руках.
Татьяна недоуменно смотрела в сторону сектора для прыжков.
- Ничего не понимаю, никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж идёт?.. Гуляева!.. - громко позвала она. (Из-за беседки возникла Елена Гуляева.) - Извини, мать-начальница, у вас там на площадке никто не прыгает, Ларионова нет, а репортаж о его прыжках идёт?!
Но Елену это не удивило:
- Ну и что такого, что никто не прыгает?
- Как что такого? Начнутся прыжки, и всё ведь будет по-другому! - доказывала Татьяна.
- Не бойся, Цветкова, - заверила Елена, - у нас по-другому не будет. У нас будет всё, как в репортаже. Виктор! - крикнула она.
- Дяла! - иронически протянула Татьяна и крикнула в сторону: Виктор!
К ней подбежал диктор Виктор с микрофоном в руках, за ним тащился провод.
- Ты хоть смотришь, что происходит на площадке или нет? постучала Татьяна ему пальцем по лбу. - Где сейчас прыгает Ларионов? Он уже, кажется, допрыгался...
- А вообще-то, где Ларионов? - спохватилась Елена. - Почему он не готовится к прыжкам?
- А его вообще нет на стадионе! - почесал затылок микрофоном Виктор.
- Как нет? Что это за безобразие?! Что это за премьерство: когда хочу - ухожу, когда хочу - прихожу!.. - распетушилась Елена.
К Елене подскочила Светлана Мухина и выпалила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16