Остальное наше.
– Наше, – кивнул Кроха. – Именно, что наше.
– Ну, ваше. Я и говорю – ваше…
– Это правильно. Но тут не в сумме дело. Ты же понимаешь, что я от этих двух с половиной тонн не обеднею. Равно как и не разбогатею. Дело в принципе. Пора тебе уже что-то отдавать. Бабки-то ведь не просто мои. Бабки из дела вынуты…
– Да, конечно, – сказал Моня. – Я все понимаю.
– Вот и молодец. Я рад, что ты меня правильно понял. А то с вашим братом знаешь как тяжело бывает! С вас ведь и взять нечего… Так и норовите честного бандита кинуть.
– Кто?
– Ну, артисты. Деньги возьмут, и с концами…
– Кроха, мы же одно дело делаем, кажется?
– Одно, одно. Не парься. Слушай сюда. После концерта все поедем ко мне.
– Зачем?
– Ну и вопросы ты задаешь, однако. Я сказал – поедем. Понял, нет?
– И девчонки?
– Да. Пора начинать бизнес. Игрушки кончились.
– В каком смысле – бизнес?
– В буквальном, Моня, в буквальном. Деньги зарабатывать. А то я только трачу пока. Отбивать надо. Вот я и обрисую вам дальнейший образ действий. Да не дрожи ты, ничего страшного не случится. Наоборот, в шоколаде будете. С ног до головы.
– Неплохо бы.
– Все будет, не ссы. Давай, продюсер, секи за концертом. Чтобы не облажались твои барышни.
– Это исключено.
Моня встал из-за стола.
– Ну, я пошел в гримерку, что ли?
– Давай…
На том памятном концерте, посвященном дню рождения Крохи, Людка от страха чуть не потеряла сознание.
Растерянность и нехорошие предчувствия охватили девушек после того, как они увидели гонца, присланного за ними устроителями концерта. Гонец прибыл в черном, огромных размеров джипе и вид имел такой, словно только что разобрал снайперскую винтовку, сложил ее в чемодане, спрятал в вокзальной камере хранения и сейчас едет получать у заказчика гонорар за «заваленного» клиента. Звали гонца Дикий.
Всю дорогу Дикий молчал, как-то очень злобно крутил руль, посматривал на девчонок в верхнее зеркальце и гнал по городу, игнорируя все существующие правила дорожного движения.
Маленький клуб, прежде неизвестный «Совам», был забит народом, но народом очень специфическим. Сверкали золотые цепи, фиксы и перстни на толстых пальцах. Джентльмены с бритыми головами держали в татуированных пальцах толстые сигары и бокалы с дорогим вином. По залу бродили девушки с блестящими, словно лакированными лицами, выдававшими их принадлежность к питерским проституткам самого крупного калибра и самой высшей пробы.
– Слушай, Моня. – Людка посмотрела на директора группы, имевшего довольно бледный вид. – Нас тут не замочат между делом?
– Не бойтесь, девчонки, – стараясь не показывать свою растерянность, заверил их Моня. – Они сами пригласили. Башли такие платят, нигде больше столько не заработаете.
– Ага. А если не понравится – тут же зарэжут, – сказала Нинка.
– Нэ зарэжут, – в тон ей, стараясь придать разговору шутливый оборот, ответил Моня.
– Хватит болтать, – неожиданно резко оборвала беседу Эльвира. – Зарежут – не зарежут… Это непрофессионально, девушки мои. Наше дело – песни петь и за это деньги получать. А Моня у нас получает зарплату в том числе и за то, что обеспечивает нашу безопасность. Правильно? Ты директор или кто?
– Правильно, правильно, – сказал Моня, оглядываясь по сторонам и пытаясь найти в толпе знакомые лица – Игната, Крохи или еще кого-нибудь, с кем можно было бы перекинуться словом-другим. Дикий посадил их за столик в баре и исчез, и теперь группа вместе с директором Моней явно выпадала из общей тусовки, привлекая к себе внимание фланирующих вокруг бандитов и их шлюх.
Игнат возник за спиной Мони беззвучно, словно его фигура соткалась из плотного от дыма и алкогольных паров воздуха.
– Привет, девушки! Чего сидим?
– А что? – хмуро спросила Эльвира. – Танцевать, что ли?
Игнат взглянул не нее, улыбнулся и ответил:
– Нет, танцевать мы будем после. А сейчас прошу в гримерку.
Моня поднялся первым, девушки последовали за ним и вскоре очутились в маленькой комнатке за сценой.
– Ну, с богом, Элька!
Сказав это, Игнат исчез так же неожиданно, как прежде появился за спиной Мони.
Люда пришла в себя только тогда, когда Эльвира запела последнюю песню из программы концерта. Выходя из гримерки, она впала в какое-то подобие ступора, пребывая в котором могла извлекать из своей скрипки нужные ноты и звуки, но не понимала, не видела и не слышала ничего, кроме звона бокалов в зале, хрупанья тяжелых бандитских челюстей, вгрызающихся в сочные куски жареного мяса, и бабаханья пробок, вылетавших из бутылок с шампанским, которое сопровождало все выступление группы, словно еще один ударный инструмент.
Пробыв под гипнозом весь концерт и отыграв его, что называется, на автопилоте, Людка только во время последней песни смогла внимательно рассмотреть публику и оценить ее реакцию.
К ее удивлению, эти страшенные бандиты, собравшиеся в клубе, дабы отпраздновать день рождения своего «братана», слушали «Сов» внимательно и с видимым удовольствием, что, впрочем, не мешало им жевать, пить и весело переругиваться между собой.
В гримерке их встретил виновник торжества.
– Ну, девчонки! Ну, дали!…
Кроха шагнул к Эльвире, которая уже успела накинуть на себя белый махровый халат. Основной, ударный трюк «Сов» – пение голышом – Эльвира проделала и сейчас, и только после концерта Людка оценила мужество своего художественного руководителя.
«Могли ведь и на части разорвать нашу Элечку, – подумала она, глядя на раскрасневшееся лицо Крохи. – Чуть-чуть побольше выпили бы в зале, может быть, и не сдержались бы. Слава богу, что все обошлось».
Обойтись– то, оно, конечно, обошлось, да только сразу после выступления все участники концерта поехали домой к имениннику.
Гости остались догуливать в клубе, артистов же Кроха пригласил к себе. А Игнат дал понять Моне, что от таких приглашений не отказываются.
После того как Кроха, уже будучи у себя дома, утащил сопротивляющуюся (больше, конечно, для виду) Эльвиру в спальню, Игнат стал подбивать Людку последовать примеру художественного руководителя, но что-то у него не сложилось. То ли он перепил, то ли перекурил, но, во всяком случае, авансы, которые Игнат делал Людке, оказались чрезвычайно слабыми и невразумительными – так, похватал за бока, погладил по головке, а потом неожиданно встал и, ни слова не говоря, не прощаясь, куда-то уехал.
Вслед за ним уехали и все участники группы – Моня, Нинка и Люда, оставив Эльвиру с Крохой наедине.
Эльвира позвонила Людке только следующим вечером.
– Ты где? – спросила Люда.
– Где-где, – отозвалась художественная руководительница. – Там. На верхней полке.
– Где? – переспросила Люда.
– Да дома я, дома. Ходить не могу. Он, понимаешь, такой здоровый оказался, Кроха этот… – Люда услышала в голосе подруги явное и нескрываемое удовлетворение. – Такой он, Людочка, неуемный… Я, признаться, ничего подобного еще не встречала.
– Что же, завидую, – сказала Люда.
– Подожди, не завидуй. На тебя ведь Игнат глаз положил. Может быть, они все такие. Значит, будет и на твоей улице праздник.
– Ты это называешь праздником? Трахаться с бандитами?
– Не важно с кем. Главное – по-человечески. Знаешь, у меня по этой части какой-никакой опыт имеется, но подобного я раньше даже представить себе не могла. И в кино не видела.
– Ну вот, а говорят еще, что все бандиты импотенты.
– Это какие-нибудь другие бандиты. Наши не такие.
– Наши? Они теперь что – «наши бандиты»?
– Да. Кроха сказал, что будет спонсировать «Сов». По полной программе.
– Хм, – сказала Людка. – А это не опасно?
– В каком смысле?
– Ну, мы им вроде будем обязаны?
– Ничего не бойся. Наша задача – двигаться вперед. А здесь мы вообще сочетаем приятное с полезным… И потом, я его за язык не тянула…
– Ты его за другое тянула.
– Не важно. В общем, он сам предложил. Я ничего не просила. А сам сказал – пожалуйста, ради бога, мы от помощи не отказываемся.
Концерт в «Ленсовета» прошел на ура. «Совы» теперь работали с сопровождающей группой – молодые ребята, которых Эльвира разыскала в каком-то музыкальном училище, играли на довольно высоком уровне, и это было как раз то, чего не хватало «Совам». При всем эпатаже шоу, при всех авангардных текстах Эльвиры группе недоставало, собственно, качественной музыки. Теперь она появилась, и Моня, наблюдавший концерт из зала, окончательно убедился, что если Эльвира не свернет со своего пути, то группу действительно ожидает большое будущее. И, соответственно, большие деньги.
После концерта вся компания, как и планировал Игнат, собралась у него.
Разумеется, он мог устроить совещание в любом другом месте, в любом ресторане города, в любой гостинице, в офисе одной из многих – на выбор – контролируемых им питерских фирм, имеющих отношение к шоу-бизнесу. Но все же на этот раз Игнат остановился на собственном доме. С одной стороны, разговор был строго конфиденциальный, а с другой – он очень хотел затащить в постель Людку, скрипачку «Сов», которая запала ему в душу уже давно, но у Игната все не было времени реализовать свои желания в отношении этой барышни.
Игнат давно и успешно работал с Крохой и лучшей доли для себя не желал. Их познакомил сам Грек, сейчас поднявшийся уже просто на какой-то космический уровень и почти вышедший из круга общения Игната.
Ко времени знакомства с Крохой Игнат сотрудничал с Греком уже несколько лет и занимался работой самого разного толка. Последнее время его патрон постепенно отходил от прямого бандитизма. Он передал своим молодым ставленникам все торговые точки, которые некогда контролировал самолично, и с головой погрузился в банковские операции, в торговлю радиоаппаратурой, бытовой техникой и автомобилями, а Игната использовал в качестве «гаранта» во время переговоров, совещаний и споров с партнерами, которые отчего-то не спешили доверять невесть откуда взявшемуся бизнесмену с темным кавказским лицом. Тем более что об этом бизнесмене ходило множество слухов, и слухов очень нехороших.
Партнеры начинали упираться, крутить, вилять, и тут на сцене появлялся Игнат. Он действовал старыми как мир и проверенными на многочисленных страдальцах-бизнесменах способами. Кого пугал словесно, кому взрывал машину, кому калечил охрану, кого шантажировал, подсовывая, например, солидному пожилому женатому банкиру проституток и записывая веселые игрища на видео. Все способы отлично срабатывали, а репутация Грека, как ни странно, при этом крепла от одной сделки к другой. Сам он в силовых наездах не участвовал, работать с ним оказывалось выгодно, и вскоре напуганные Игнатом партнеры Грека начинали понимать, что пострадали они лишь от собственной недоверчивости и только.
В конце концов, репутация Георгия Георгиевича вознеслась на такую высоту, что ему не оставалось ничего другого, как перебираться в Москву.
– Ухожу поближе к Кремлю, – уклончиво и полушутливо ответил он на вопрос Игната о дальнейших делах своего патрона. – А ты тут оставайся за главного. Я тебя, Игнат, ставлю на свое место. Поработаешь пока в Питере? Потом, если хочешь, возьму тебя в первопрестольную.
– А на хрена она мне? – спросил Игнат. – Мы и тут с Крохой неплохо живем. Устанем – слетает на недельку в Калифорнию, погреемся и обратно. Нам тут все знакомо, связи отлажены. Если мы уйдем, другим придется годы тратить на наработку, так сказать, коммуникативного обеспечения.
– Ну смотрите, оставайтесь, – согласился Грек. – Тем более что Питер – очень важный для нас регион…
– Вы, Георгий Георгиевич, уже, я смотрю, по-депутатски заговорили. «Регион»…
– Привыкать-то надо, – вздохнул Грек. – С волками жить – по волчьи выть.
– Да какие там волки? – Игнат махнул рукой. – Вы, да с вашим-то размахом…
– Не скажи. Там покруче нас есть ребята. Мы тут все больше по мелочи. А вот они как раз с размахом и работают. Раз – войну начинают с Чечней. Два – останавливают войну. Три – снова начинают. И на всем этом зарабатывают, сучары. Ну, ничего, бог даст, как-нибудь сработаемся.
– Конечно, – согласился Игнат. – Мы их всех умоем.
– Короче, так. – Игнат обвел взглядом собравшихся в его комнате гостей. – Мы начинаем серьезное дело. И я хочу вам сказать, что теперь никаких задних ходов давать уже будет нельзя. Уяснили, голубы мои?
– Я не очень… Не очень поняла про задние ходы. – Эльвира закинула ногу на ногу и сунула в рот сигарету.
Игнат взглянул на нее, прищурился и сказал:
– То, о чем вы договаривались с Крохой… все разговоры по контракту… ты их хорошо помнишь?
– Да, конечно.
– Так вот я хочу сказать, что контракт вступает в силу. И теперь вам, девушки, предстоит большая работа.
– Так это здорово, – улыбнулась Людка. – Мы только этого и ждем.
– И славненько. Я надеюсь, вы правильно меня поняли, – сказал Игнат. – Еще раз поясняю: никаких шагов в сторону или назад уже делать нельзя. Шаг влево, шаг вправо приравниваются к попытке к бегству… Одним словом, расстрел на месте.
Последнюю фразу Игнат произнес как-то слишком уж серьезно.
– Теперь конкретно. В альбоме, который вы записали, надо кое-что переделать. Я вам приведу других музыкантов. На сцене пускай ваши пацаны стоят, а в студии сыграют другие. Профессионалы.
– Наши тоже профессионалы, – вскинулась Людка, но быстро смешалась под свинцово-тяжелым взглядом Игната.
– Я думаю, этот вопрос мы закрыли, – очень тихо сказал он, не отводя глаз от лица Людки.
– Да, – ответила Эльвира. – Допустим. Что еще?
– Запись должна быть готова через неделю. Студию мы с Крохой забили. Можете сидеть там хоть сутками. И чтобы никакой самодеятельности. Никаких левых копий. Весь материал – мне лично. Ясно?
– Ясно, – снова ответила Эльвира. – Дальше.
– Дальше… Вот вам аванс за альбом.
Игнат полез в карман и выложил на стол пачку стодолларовых купюр.
– Сами поделите, – сказал он, придвинув деньги поближе к Моне. – И сидите отдыхайте. Выпивка в баре, видео, музыка… А с тобой, – он снова поднял глаза на Людку, – я хотел бы немного поговорить. Вон там. – Игнат кивнул головой в направлении спальни, не дожидаясь реакции девушки, встал, повернулся и вышел из комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54