Боль оказалась намного
сильнее, чем он мог вообразить. Но хуже агонии было внезапно-ясное
понимание мыслей съедобных - мрачных, холодных, чужих мыслей.
Впервые в жизни Кандар почувствовал СТРАХ.
И умер.

Шампанское было хорошим, стейки тоже, а сон - когда он наконец
наступит - будет бы еще лучше.
Сердженор довольно откинулся назад, закурил трубку и обвел
благосклонным взглядом одиннадцать человек, сидевших за длинным столом в
кают-компании "Сарафанда". Ощущая приятную теплоту в желудке, он убеждал
себя в правильности принятого решение. Он думал, что ему нравится быть
Старейшим Членом Экипажа. Расчетливая молодежь может описывать его в своих
мемуарах о космических путешествиях. Пусть кузены выкупают его долю в
бизнесе - он останется в Картографическом Управлении до тех пор, пока
душой и рассудком не пресытится лицезрением новых миров. Это - его жизнь,
его образ мыслей, и он не собирался от него отказываться.
На другом конце стола Клиффорд Поллен перебирал заметки о рейсе. - А
потом, Дейв, ты осознал, - сказал Поллен, - что Серый Человек просто
неспособен понять психологию машины?
- Правильно. Серый Человек из-за своих особых физических свойств и в
лучшие времена не нуждался в машинах. А тысячи лет на такой планете как
Прила-1, где так или иначе не могло существовать ничего искусственного,
отнюдь не подготовили его к встрече с нашими "машинами жизни".
Сердженор вдохнул ароматный дым. Он вдруг почувствовал неожиданный
прилив симпатии к огромному чужому существу, чьи останки все еще лежали на
черном камне покинутой ими планеты. Серый Человек дорожил своей жизнью,
настолько дорожил, что он и не представлял, КАК ее можно доверить
кому-нибудь или чему-нибудь кроме себя. Поэтому он совершил ошибку,
попытавшись управлять существом, о котором экипаж "Сарафанда" думал как о
капитане Уэкопе.
Интересно, что же ощутил Серый Человек в самый последний момент,
когда он ВСЕ понял? Сердженор взглянул на скромную пластину на ближайшем
терминале, напрямую соединенным с центральным компьютером космического
корабля - обширным искусственным интеллектом, в чьи руки они вверяли свои
жизни в начале каждого рейса. На ней было выгравировано: У.Э.К.О.П.
Сердженор слышал, как некоторые члены экипажа расшифровывают надпись.
По их мнению, буквы означали: Усовершенствованный Электронный Космический
Оператор и Пилот. Но никто не мог быть уверен в этом полностью. Неожиданно
он понял, что люди имеют склонность принимать многие вещи как нечто само
собой разумеющееся.

3
У космоса есть различные способы наказать отважного путешественника.
Например, всегда существует возможность чисто физической опасности. И все
же не она является главным бедствием. Другое обстоятельство имеет куда
большее влияние на человеческий рассудок. Пространство враждебно
человеческой жизни, но в этом оно мало отличается от, скажем, глубин
океана, где человек уже привычно живет и работает. Наибольшую опасность в
космосе представляют просто-напросто его гигантские расстояния.
Сколько бы вы ни стояли на горной вершине, сколько бы ни вглядывались
в небеса, это не подготовит вас к реальному космическому путешествию. Ведь
наблюдатель на Земле видит только звезды, а не тьму огромных расстояний
между ними. У человека нет выбора - в небе мерцают звезды, а глаза его
способны реагировать лишь на свет. Ему остается только принять на веру
существование невообразимых пространств. Побывавший в космосе судит о
вещах по-другому. Он вынужденно осознает, что вселенная состоит из
пустоты, газопылевые туманности представляют собой жалкие крохи материи, а
звезды - не что иное как струи газа, горящего в вакууме и испускающие
кванты света. Рано или поздно от этого знания становилось как-то неуютно.
Среди экипажей Картографического Управления не было случаев внезапных
душевных расстройств. Об этом заботились в процессе предварительного
отбора. В самом деле, людям, которые управляли топографическими модулями,
было не свойственно философствовать о смысле мыслей. Одиночество и
ностальгия становились профессиональными заболеваниями. Управление
исследовало только необитаемые миры, и экипажи картографических кораблей
быстро пресыщались видами пустынь, бесплодных скал и тундры. Они просто
молились о том, чтобы произошло что-нибудь не предусмотренное, даже если
бы это оказалось чревато неприятностями. Но происшествия были настолько
редки, что даже несложное механическое повреждение давало предмет для
разговоров на много месяцев.
В таких обстоятельствах люди стремились отработать лишь два года
контракта. Обычно они отправлялись в еще один дополнительный рейс,
доказывая друзьям и самим себе, что могли бы продолжать до бесконечности.
Потом они принимали наградные и возвращались к занятиям, которые позволяли
им оставаться дома.
Немногие, подобно Дейву Сердженору, задерживались в Управлении не
считаясь с интеллектуальным и эмоциональным риском. Поэтому на
"Сарафанде", да и многих других кораблях, высоко ценили нескольких
ветеранов, чьим уделом была опека над менее опытными товарищами. Кроме
того на них лежала важная, хотя и не официальная обязанность. Они
формировали устойчивую групповую личность, в которую со временем могли
влиться новички. Сердженор повидал множество людей - среди них бывали
женщины - приходивших и уходивших, и за эти годы у него выработался
противоречивое и несколько покровительственное отношение к новичкам. И
хотя он иногда ворчал насчет нахальства молодежи, но признавал, что они
скрашивали однообразие корабельной жизни.
Прошел год после памятной встречи с Серым Человеком на Приле-1 - год
совершенно рутинной топографической работы. За это время в экипаже корабля
произошло два изменения. Один человек уволился из Управления, другого
перевели на более современный корабль класса Марк Восемь. На "Сарафанд"
пришло пополнение. Сердженор с тайным интересом наблюдал за новичками и
сделал вывод, что, к сожалению, более привлекательный из этой пары вряд ли
останется надолго в Картографическом Управлении. Берни Хиллиард оказался
разговорчивым юнцом, с наслаждением выдававшем идеи направо и налево,
вступая в спор с Сердженором по любому поводу. Больше всего Берни резвился
в час завтрака, когда был полон сил после сна.
- Ты ведь не поверишь, Дейв, - произнес он однажды утром. - Прошлой
ночью я был дома. С женой. Я был дома.
Сказав это, Хиллиард наклонился над обеденным столом. Его
розовощекое, ребячески-серьезное лицо выражало убежденность в собственных
словах, а голубые глаза умоляли Сердженора согласиться и разделить с ним
так открыто предложенную радость. Сердженор чувствовал себя хорошо
отдохнувшим и сытым, поэтому был в настроении согласиться с чем угодно.
Однако возникала проблема. Его рассудок упорно доказывал, что в данный
момент "Сарафанд" медленно пробирается через плотное звездное скопление за
тысячу световых лет от дома Хиллиарда в Саскачеване. Кроме того, он точно
знал, что молодой человек не женат.
Сердженор покачал головой.
- Тебе приснилось, что ты был дома.
- Ты все еще не понял! - Раздражение заставило обычно спокойного
Хиллиарда подпрыгнуть в кресле. Даже с другого конца длинного стола люди с
любопытством взглянули в его сторону. День на корабле только начался, и
панели освещения в полукруглой комнате, типичной для жилых отсеков
космического корабля, ярче светились со стороны условного "востока".
- Сны Транс-Порта мало похожи на обыкновенные сновидения, - продолжал
Хиллиард. - Сон - это всего лишь сон, и когда просыпаешься, то осознаешь,
что воспоминания о нем эфемерны. А кассета Транс-Порта транспортирует тебя
- в старом значении этого слова - в другой мир. Вот почему ее так
называют. На следующий день ты вспоминаешь, и твое воспоминание абсолютно
ничем не отличается от нормальных воспоминаний. Поверь мне, Дейв, оно
совершенно реально.
Сердженор налил себе еще одну чашку кофе.
- Но ведь сейчас, сегодня утром ты понимаешь, что несколько часов
назад в Канаде тебя не было. Ты спал в своей каюте палубой выше этой
комнаты на этом корабле. Один.
- Все верно, Пинки [рink - нежно-розовый (англ.)] был один, -
вмешался Тод Барроу, второй новичок, подмигивая остальным членам экипажа.
- Вчера вечером я попытался потихоньку войти в его комнату - хотел
пожелать ему доброй ночи - так дверь оказалась запертой. По крайней мере,
я надеюсь, что он был один.
- Несоответствие сна и действительности не делает воспоминание менее
реальным, - воскликнул Хиллиард, не обращая внимания на перебившего. -
Давайте поговорим обо всех этих случаях, когда ты уверен, что совершил
некое действие. К примеру, упаковал зубную щетку, а потом, уже в дороге,
обнаружил ее отсутствие, а? Даже, когда тебе докажут, что ты не упаковывал
ее, ты по-прежнему продолжаешь "помнить", как ты делал это. Принцип тот же
самый.
- Да ну?
- Разумеется.
- Для меня все это звучит несколько странно, - с сомнением произнес
Сердженор, отступая от роли Старейшего Члена Экипажа. Он постепенно
сживался с ней - с каждым новым рейсом, учрежденным Картографическим
Управлением. Казалось, топографические команды молодеют с каждым годом.
Когда он впервые пришел наниматься на работу, критерии отбора были куда
более жесткими.
Все заранее знали, что в рейсе время от времени бывают периоды
бездеятельности и скуки. Как правило они случались, когда корабль
приближался к планетам в нормальном пространстве или проходил через районы
скопления материи. При этом нельзя было в полной мере использовать
Мгновенный Дальний Переход. Сердженор понимал и ценил традиционную терапию
- долгие партии покера и повышение дозы спиртных напитков. Он без
энтузиазма встретил экспериментальное нововведение Транс-Порта.
- Самое важное в кассетах, - продолжал Хиллиард, - что они облегчают
груз одиночества. Нервная система человека может выдерживать такую жизнь в
течение строго ограниченного периода времени, а потом обязательно
что-нибудь случится.
- Так вот почему я пытался войти в комнату Пинки вчера вечером! -
зловеще ухмыляясь, произнес Барроу. В прошлом он специализировался по
компьютерам. Это была грубая, неприятная, но сильная личность. С первых же
минут пребывания на корабле он буквально начал преследовать Хиллиарда
из-за его по-детски розовощекого лица и пушистых белокурых волос.
- Отползай и разводи огонь или изобретай колесо или сделай еще
что-нибудь, - небрежно бросил ему Хиллиард, не поворачивая головы. -
Слушай, Дейв, мне кажется, только ты можешь выдерживать одиночество так
долго.
Сердженор опровергающе покачал чашкой. - Я уже семнадцать лет в
Управлении, и мне пока не потребовалось никаких искусственных сновидений,
чтобы не сойти с ума.
- О! Извини, Дейв. Я не имел ввиду ничего такого. Честно.
Чрезмерное извинение и блеск в глазах юноши возбудили подозрения
Сердженора. - Ты что, хочешь выглядеть смешным, приготовишка? Если ты...
- Расслабься, Дейв, - прервал его Виктор Войзи, сидевший через два
места. - Мы все знаем, что ты неизлечимо нормален. Берни просто хотел
предложить тебе как-нибудь воспользоваться кассетой. Просто посмотреть, на
что это похоже. Я и сам пользуюсь Транс-Портом в этом рейсе. Ты знаешь,
теперь меня ждет дома славная маленькая жена, просто китайский фейерверк.
Почти каждый вечер я переношусь к ней. Это совсем неплохо, Дейв.
Сердженор с удивлением уставился на него. Войзи был крупным
рыжеволосым мужчиной с покрытой веснушками кожей и серьезными голубыми
глазами. Спокойно-прагматичный взгляд на вещи помог ему стать превосходным
топографом. Уже больше года они с Сердженором работали в паре на Модуле
Пять. Походило на то, что Войзи уже создал себе имя. Раньше он никогда не
говорил о кассетах.
- ЧТО? Когда ты укладываешься спать, то кладешь себе под подушку это
металлическое блюдо для пирога? - Сердженор говорил дружески-презрительно.
Он надеялся, что не слишком заденет чувства другого человека.
- Не каждую ночь, - Войзи выглядел слегка сконфуженным, накладывая в
тарелку яичницу с ветчиной.
Сердженор почувствовал, что его замешательство усиливается.
- Ты не говорил мне.
- Ну, об этом не хочется особо распространяться, - на щеках Войзи
заиграл несвойственный ему легкий румянец. - В кассетах Транс-Порта
запрограммирована связь с красивой девушкой, а это очень личное. Точно так
же, как и в жизни.
- Лучше, чем в жизни. Ты знаешь, что каждый раз ты победишь, -
произнес Барроу, изображая кулаком движение поршня. - Поведай нам о своей
китайской крошке, Вик. Они действительно такие, как о них рассказывают?
- Я разговаривал не с тобой.
Барроу не смутился.
- Давай, Вик. А я расскажу тебе о моей малышке. Я только хочу знать
на случай, если...
- Заткнись! - Войзи изменился в лице. Он поднял вилку и приставил ее
к небрежно выбритому, синевато-серому подбородку Барроу. - Я не желаю с
тобой разговаривать. И не хочу, чтобы ты разговаривал со мной. И в
следующий раз когда ты опять влезешь не в свое дело, обещаю, что тебе не
скоро захочется сделать это снова.
В кают-компании воцарилась напряженная тишина, потом Барроу, что-то
возмущенно бормоча, встал из-за стола и перешел вдоль него на другую
сторону маленького помещения.
- Что с ним случилось? - шепнул он Сердженору. - Что я такого сказал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26