Тот, кто выбирает себе
карьеру, может рассматривать анализ катастроф как развивающийся бизнес.

- А вам помогает докторская степень?

- Да, помогает. Равно как и способность находить общий язык с людьми
подавленными или сверх меры возбужденными. Когда мы нанимаем новых сот-
рудников, то стремимся отобрать самых лучших. Спроектировать здание, в
общем, может любой: все, что вам нужно для этого, - так это изучить раз-
ные книжные руководства и не выходить за рамки кодекса. А вот разгады-
вать, почему обрушилась какая-нибудь крыша, стена или мост, - нечто дру-
гое. Это ретроградный, вторичный анализ, вроде решения шахматных зада-
чек, когда вам приходится разгадывать, как могла возникнуть та или иная
позиция. Вам нравится ползать на четвереньках по обломкам, а потом под-
вергаться перекрестному допросу адвоката и прокурора? К тому же ваш ана-
лиз ведь может оказаться и ошибочным. Зато гонорары довольно высокие.

Митчелл кивнул какому-то мужчине справа.

- В Нью-Йорке коэффициент гарантии от опрокидывания здания равен по-
лутора единицам.
Была ли та дымовая труба спроектирована с учетом этого стандарта?
Достаточно ли полутора единиц?

- Да, там был применен коэффициент полторы единицы, что в большей
степени экономическая, нежели строительная цифра. Даже если слегка уве-
личить его, это обойдется дорого. Каждая страна и каждый город - да, по
сути дела, и каждый человек - сами решают, какой уровень безопасности он
способен обеспечить. И некоторые проектировщики, кажется, порой забыва-
ют, что так называемый коэффициент безопасности может прикрыть невежест-
во и ошибки кого угодно, но только не их собственные. Вы можете забыть
об одном из напряжений, которым должна противостоять какая-нибудь
стальная балка, и неверно определить ее размеры, но это ведь только на-
чало. Эта балка может быть по диаметру изготовлена на какой-то волосок
меньше, чем заказано, а сама сталь не в точности соответствовать стан-
дарту, да ее еще и чуть-чуть повредят при транспортировке. Какой-нибудь
рабочий, поругавшийся со своей женой, забывает ввинтить какой-то болт,
когда закрепляет эту балку на фермах. И спустя годиков десять рядом с
этой точкой какой-нибудь сварщик просверливает дыру, подрядчик по пе-
рестройке подвешивает туда перекрытие, и полсотни толстяков отплясывают
на нем польку. Подобные возможности бесконечны. Я припоминаю один слу-
чай, когда двое рабочих подогрели себе котелок с кофе, добавили туда са-
харку, а потом случайно пролили его на незасохший бетон. Сахар не дал
бетону затвердеть, и, когда отодрали опалубку, одна стена рухнула. Пот-
ребовалась уйма анализов, чтобы выяснить, откуда же взялся этот сахар.

Кэрол подняла руку и спросила о формальных последствиях крушения той
дымовой трубы. Кто оказался виновным и в какой сумме выразилась компен-
сация убытков?

- Этого я не могу вам сказать, - ответил Митчелл, радуясь, что предс-
тавился случай взглянуть на нее. - Дело было улажено вне судебных стен.
Я полагаю, что итог удовлетворительный, с формальной точки зрения, но,
когда соответствующие документы засекречены, инженерное дело лишается
массы ценной информации. И кто-то, возможно, будет проектировать другую
дымовую трубу, допуская те же самые ошибки. Как адвокат, вы, возможно,
сумеете помочь отыскать способ сделать доступной техническую информацию
по авариям, не нарушая при этом чьих-либо прав. Аварии ведь чрезвычайно
поучительны. А при теперешнем положении не всегда удается извлечь нужный
урок.

Кто-то спросил, опрокидывалось ли когда-нибудь высотное здание.

- К счастью, нет, - ответил Митчелл. - Падали трубы, зерновые элева-
торы, радиовышки, но небоскребы - никогда, даже при землетрясениях и
ураганах. Высотные здания обычно очень хорошо спроектированы. Такой слу-
чай, я полагаю, когда-нибудь произойдет, но, вероятно, это случится в
какой-то другой стране, где не такие жесткие стандарты. Осадка или сейс-
мическое воздействие может привести к повреждению облицовки небоскреба
или же настолько его ослабит, что встанет вопрос о сносе, - и это было
бы позорным пятном на репутации гражданских строителей, - однако падение
здания крайне трудно представить. Тогда там все должно быть совершен-
но... ну, я бы сказал, совершенно неправильно.

Он повернулся налево и узнал высокого седовласого мужчину, которого
ему представили раньше как Джорджа Деллу, главу городского строительного
департамента. Делла спросил:

- А что вы думаете о нью-йоркском строительном кодексе?

В поисках нужного ответа Митчелл нахмурил брови и задумался:

- Мне вообще не нравятся кодексы, потому что они внушают инженерам,
которые их придерживаются, ложное чувство безопасности. Несчастные инже-
неры стремятся следовать кодексам вместо того, чтобы самим подумать, как
будет работать их проект, не окажется ли он гибельным для покрытий с ши-
рокими пролетами, небоскребов или каких-нибудь причудливых строений. Ко-
дексы, если только их не пересматривать каждые несколько лет, затрудняют
введение новых материалов и методов, которые могут оказаться безопаснее,
да и дешевле, чем старые. Впрочем, это неизбежный порок, и нью-йоркский
кодекс ничем не хуже какого-нибудь другого. Он, конечно, лучше, чем в
целом по стране. Как известно многим из присутствующих, вплоть до 1970
года в вашем кодексе почти игнорировалась сила ветра. Для первых ста фу-
тов высоты здания проектировщику разрешался допуск бокового давления
ветра штормовой силы в ноль фунтов на квадратный фут! Трудно в это пове-
рить, но это так. Сейчас нью-йоркский строительный кодекс допускает наг-
рузку ветра на остекление оконных блоков в тридцать фунтов на квадратный
фут для первых трехсот футов высоты, тридцать пять - для высоты от трех-
сот до шестисот футов и сорок - для всего, что выше. Беда заключается в
том, что, как показывают опыты в аэродинамической трубе, локализованное
давление на фасад здания может достигать и вдвое больших показателей. Я
не знаком с нью-йоркским кодексом в целом, однако некоторые его части
можно было бы и модернизировать. Для начала я бы настоял на необходимос-
ти проверки в аэродинамической трубе всего, что будет задействовано при
строительстве зданий, скажем, выше двадцати пяти этажей.

Судя по всему, вопросы и ответы могли бы затянуться на всю ночь.
Спустя час вмешался председатель собрания, объявив, что можно задать еще
только один вопрос. Митчелл с признательностью посмотрел на него и ука-
зал на еще одного из студентов. Его вопрос вызвал общий взрыв смеха.

- Что на самом деле представляет собой Арам Залиян?

- Ну, это простой вопрос. Меня здесь впервые спрашивают о том, на что
я могу ответить с уверенностью. Что на самом деле представляет собой
Арам Залиян? Не имею ни малейшего представления.

Кот Эйлин Макговерн свернулся клубком у нее на груди. Несмотря на
мягкое давление руки Эйлин, животное не желало опускать голову. Кот
пристально смотрел в окно. Оконная рама дрожала под натиском ветра, а
дождь с такой силой бил в стекло, что создавалось впечатление, будто
кто-то невидимый бросает в него мелкие камешки.

- Отправляйся спать, Пушкан, - прошептала Эйлин, поглаживая шелковис-
тый мех. - Это всего лишь шторм. Не бойся.

Эйлин пристально смотрела в потолок над своей кроватью, и глаза ее
были почти так же расширены, как у кота. Она тоже боялась, но не шторма,
а того, что может сделать Залиян, когда утром она посмотрит ему в глаза
и расскажет о своем решении. Она не станет ничего скрывать, каковы бы ни
были последствия. И если она достаточно знала этого старого армянина, то
в сравнении с его реакцией завывания шторма за окном показались бы прос-
то журчанием ручейка.

Да, она боялась, и даже кот чувствовал это.

- Извини, - сказал Митчелл, когда их губы разъединились, - это было
непреднамеренно. То есть я не планировал этого.

- Хорошо, если так.

- Это очень непрофессионально с нашей стороны.

- Очень.

- У нас завтра уйма важной работы, и нам нужно хорошенько выспаться.

- Ты абсолютно прав. Уже поздно. Мне ни в коем случае не следовало
приглашать тебя зайти. А теперь вот видишь, что получилось.

Они обнялись и снова соединились в долгом поцелуе. Митчелл посмотрел
на нее и покачал головой.

- Я себя прощаю. Против тебя никто не устоит. Господи, мне много лет
приходилось делать массу вещей для адвокатов. Но вот поцелуи в этот спи-
сок не вошли. Ладно, полагаю, мне надо идти.

- В самом деле надо. Правда, дождь очень уж сильный. Ты промокнешь до
ниточки,
дожидаясь такси. Я могу одолжить тебе свой комбинированный свисток -
и для такси, и для полиции - никогда не расстаюсь с ним.

- Со мной все будет в порядке. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

И еще один поцелуй, и еще одно объятие. Митчелл взглянул на нее.

- Мне труднее желать спокойной ночи тебе, чем кому-либо другому за
всю свою жизнь.

- Неплохо.

- Но придется это сделать. Придется убрать с твоих плеч руки, придет-
ся выйти вон в ту дверь, а потом придется вызвать лифт. Придется собрать
всю свою волю в кулак.

- Ты говоришь, как рыцарь в средневековом романе. Надо еще раз это
обдумать.

- Я уже обдумал.

- Может быть, обдумаешь снова?

- Хорошая мысль. Тогда я пожелаю доброй ночи. Потому что в самом деле
должен идти.

Окна в квартире Кэрол от ветра задребезжали, когда их губы снова
встретились, но они ничего не услышали.

Коретта уютно привалилась к нему, уткнувшись лицом в обнаженное пле-
чо. Она слегка похрапывала, и ее дыхание пахло бренди и табаком. Залиян
плохо спал, когда в постели с ним находился кто-то еще, и он уже отчасти
жалел, что не отправил ее домой на такси. Коретта в этом смысле была
полной противоположностью. Она сказала, что плохо засыпает, когда с ней
в постели никого нет. Покачивание здания не беспокоило ее, равно как и
жутковатое завывание ветра. У нее это вызывало воспоминания о колы-
бельных и тихо покачивающихся детских люльках. Залиян отодвинулся и пе-
рекатился на бок.

Тлеющий камин отбрасывал мерцающий свет на стены и потолок. В зеркале
он видел кривящееся отражение окон, испещренных полосами дождя, и
огоньков на башне Гарнера. Каждые пятнадцать - двадцать секунд огоньки
перемещались с одного края зеркала к другому, а потом снова возвращались
обратно. Если бы он внезапно проснулся, то подумал бы, что находится на
своей яхте.

Закрыв глаза, он вспомнил о двух телефонных разговорах, состоявшихся
несколько часов назад. Торнтон, к большому удивлению их обоих, нашел
возможного покупателя всего-то за неполный день поисков. Какой-то араб,
из одного из этих бесчисленных саудовских кланов. Десять миллионов за
право покупки? По всей вероятности, этот шейх считал такую сумму ме-
лочью. Он собирался взглянуть на здание утром, а потом перекусить вместе
с Залияном. Превосходно. И нечего думать об опасениях Лузетти. Когда За-
лиян в десять вечера позвонил Лузетти, пришлось выволакивать его из пос-
тели, чем, несомненно, и объяснялась его негативная реакция. Лузетти
сказал, что, если он начнет продажу здания сейчас, это будет выглядеть
как бегство с тонущего корабля, а его отпуск может быть истолкован как
попытка спрятаться от судебного преследования. Залиян ответил, что все
так и есть. Если городские власти решатся эвакуировать людей из здания,
назвав это предупредительной мерой безопасности, - а было похоже, что
именно так они и поступят, - то не остается ни единого шанса избавиться
от него даже за полцены. А это было бы банкротством. Этакая затягивающа-
яся петля. Как только станут известны размеры потерь на Ямайке, рейтинг
доверия к нему упадет до нуля и дюжина банков, где он взял кредиты, пот-
ребует назад свои денежки.

-Так что советов мне больше не надо, Джино, хорошо? Просто делай то,
что я тебе говорю.
Прежде всего поработай утром с Торнтоном над условием контракта, что-
бы выжать такой большой задаток, какой только можно представить. Налич-
ными. Выработай какой-то способ перевести ликвидные авуары корпорации на
швейцарские счета, не дожидаясь надвигающегося краха. И не беспокойся,
заплатят тебе хорошо. Если этот проклятый окружной прокурор поднимет
шум, ну, всякие там обвинения в нарушениях кодекса, в причастности к тем
смертям или еще в каком-нибудь дерьме, ты ему напомни, что...

Залияна отвлек звук разбившегося об пол стекла. Он сел на кровати и
включил свет. Рюмка с бренди свалилась с кофейного столика и разлетелась
на кусочки прямо перед камином. Вторая была готова последовать за ней, с
каждым покачиванием здания скользя к краю по влажной поверхности столи-
ка. Кровать ритмично поскрипывала. Залиян попытался обнаружить источник
периодических глухих ударов, которые беспокоили его уже несколько минут.
Это оказалась картина Рембрандта над камином. Когда здание отклонялось
на восток, нижняя часть тяжелой позолоченной рамы отступала от стены.
Спустя двадцать секунд она плюхалась на место со звуком захлопнувшейся
автомобильной дверцы.

Залиян выбрался из кровати, сложил наволочку и засунул ее за картину.
Глухие удары прекратились. Повернувшись, отодвинул рюмку от края столи-
ка.

- Ах ты! Черт подери!

Треугольный стеклянный осколок вонзился в ступню. Он приподнял ногу,
положив ее на колено, и выдернул стеклышко, заодно порезав себе палец на
руке.

- Дерьмо! - прошипел он.

В ванной дверца шкафчика с медикаментами открылась, и половина его
содержимого вывалилась на пол. Залиян отыскал йод и пластырь. Присев на
край ванны, он осмотрел ранку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32