Надо было спешно переодеваться и мчаться в издательство, председательствовать на совете директоров. Уж не знаю, что я там наговорила, в памяти от издательства не осталось ничего абсолютно. И опять, не передохнув, спешила домой, поскольку ожидала гостей. А ещё по дороге следовало заехать в магазины, самой накупить продуктов, из которых Сивинская приготовит угощение. Очень непростая для меня задача, ведь никогда ранее снабжать дом продуктами не входило в мои обязанности. Теперь же у меня не было собственных коров, кур, гусей, индеек, ничего не было! Все приходилось покупать. Нет добра без худа.
В Монику Танскую я так и впилась глазами, разглядывая эту неизвестную мне пока даму. Как только она выскочила из машины, которую сама вела, и бросилась ко мне, я и не сводила с неё глаз. Очень похожа на прежнюю пани Танскую, тоже немного старше меня, и тоже очень красивая. Надеюсь, похожа на ту и во всем остальном.
Я не ошиблась, Моника во всем себя оправдала. Для меня же она оказалась сущим кладезем информации. Болтая с ней, я пыталась новых знакомых увязать с их предками, одновременно угадывая судьбы старых родов. Значит, барон Вонсович в конце концов женился, и не на мне, мужская линия в их роду сохранилась. Янушек Бужинский женился на бедной сиротке Зосе Яблонской, которая перестала быть бедной, получив какое-то богатое приданое, от кого — Моника не знала, зато я не сомневалась — от меня, получила по моему завещанию. Нет, скорее, не по завещанию, просто я аннулировала первоначальное, по новому ей вряд ли что доставалось, но наверняка я просто дала богатое приданое выходящей замуж сиротке. И выходит, современные Бужинские — их потомки. А Моника Танская оказалась урождённой Танской, девичья её фамилия, по мужу она Стшелецкая, но развелась и взяла прежнюю фамилию.
Каких сил душевных и умственных стоило мне все это сообразить! Ведь Моника рассказывала, а я соотносила с делами давно минувших дней, задавая вопросы, иногда неосторожные, чему Моника удивлялась, но отвечала, и сама болтала с удовольствием. Мы сидели в столовой у большого зеркального окна с видом на въездные ворота, которые оставались открытыми после Моники. И вот в ворота проскочила машина, на которую я как-то не обратила внимания, занятая разливанием чая.
— Гляди, к тебе гость! — сказала вдруг Моника. — Какой красавец парень!
Повернув голову, я глянула на гостя и застыла. Из машины вышел Арман Гийом. Явился, не запылился!
Арман огляделся, посмотрел в наше окно и, увидев нас, помахал приветственно рукой, нахал!
— Кто это, кто это? — нетерпеливо теребила меня Моника. — Потрясающий парень!
— Арман Гийом, — с трудом вымолвила я. — Француз. Мой дальний родственник.
— Француз? — обрадовалась легкомысленная Моника. — Хорошо, что не англичанин, французский я знаю лучше. Очень впечатляющий мужчина!
— Можешь взять его себе со всеми потрохами, — пробурчала я. — Но предупреждаю — негодяй, каких мало.
— Какое это имеет значение?
У меня не было возможности предостеречь Монику — Арман собственной персоной появился в дверях столовой. Должно быть, Сивинская приняла его за друга дома.
— С приездом, дорогая кузина, — издевательски приветствовал он меня.
Вот, впервые признался в своём незаконном родстве, ничуть этого не стыдясь. Хотелось мне напомнить ему, что совсем недавно он и намёка боялся на такое родство, представился мне совсем посторонним человеком! Теперь сбросил маску. Где-то в моем сознании зажёгся красный огонёк тревоги.
Тем не менее, исполняя обязанности хозяйки, я представила гостей друг другу, и Моника с места в карьер принялась обольщать пришельца. Да, в этом отношении она — вылитая прабабка. Не на мои, а на её вопросы и расспросы должен был отвечать Арман. Да, сейчас у него отпуск, пришло в голову съездить посмотреть Польшу, которой он совсем не знал, хотя какие-то польские корни у него есть. Вот и я прихожусь ему кузиной и он вправе рассчитывать на тёплый приём. Да, он собирается здесь пожить какое-то время, посмотреть незнакомую ему, но, несомненно, прекрасную страну.
И я совсем не удивилась, когда Моника сделала буквально то же, что и Эва Борковская совсем недавно в Трувиле, а именно — пригласила Армана к себе на воскресенье. На барбекю — мода, пришедшая из Франции. Гостей принимают в садике, на воздухе, пекут на огне колбаски, делают подливу из сыра. И Моника дала Арману адрес своей виллы на Служевце. У меня он был в блокноте.
На Армана я старалась не смотреть. Специально не останавливала на нем взгляда, отвернувшись в сторону. Избегала отрицательных эмоций. Но вот пришлось взглянуть прямо на него — и у меня затрепетало сердце.
В его левом ухе, под волосами, поблёскивала миниатюрная серьга. Звёздочка с брильянтиком. И к чему было столько ломать голову над проблемой — кто же любовник Луизы Лера?
Сам Арман признался в этом, нагло, открыто. Права была пани Ленская!
И тут я горько пожалела, что не последовала ещё одному её совету — не повесила моё завещание в рамочке на видном месте. Теперь придётся каким-то другим образом известить негодяя о том, что мною подписана духовная и что я теперь лицо неприкосновенное.
И куда подевался Роман? Неужели не знает, где в данный момент находится Арман Гийом?
У хозяйки всегда найдётся возможность оставить гостей ненадолго и выйти по своим хозяйственным делам, ведь теперь приходится гостей обслуживать самой, не то что в прежние времена, когда по звонку сбегалась прислуга. Я извинилась и помчалась в кухню.
— Где Роман? — дико прошипела я.
— При лошадях, — ответила домоправительница, с удивлением глядя на меня. — А у вас ещё гость? Кажется, родственник? Приготовить ему одну из комнат для гостей?
У меня потемнело в глазах. Этот негодяй времени зря не теряет, едва вошёл, а уже успел сказать прислуге о самом главном. По-польски плохо говорит, а вот сумел же, холера! И что теперь мне делать? Роман при лошадях, там ещё три, кроме Звёздочки, возможно, в данный момент объезжает одну из них. И на кой черт мне столько лошадей? Арман наверняка намылился остановиться в моем доме, только вчера я радовалась — я одна в нем, больше ни души, теперь он лишит меня души. Ну да ещё далеко до вечера, в случае чего оставлю Романа на ночь в собственной спальне!
Тут мелькнула надежда на предприимчивость Моники, уж; прежняя пани Танская сумела бы не выпустить добычу из своих когтей, не знаю, как эта, современная. С другой стороны, в прежние времена воспитание не позволяло кавалеру не выполнить желания дамы, теперь же с такими глупостями не считаются. Нет, нельзя рассчитывать на это, имея дело с Арманом Гийомом, с его беспринципностью, одержимого желанием прикончить меня во что бы то ни стало.
Я попросила Сивинскую, во-первых, как можно скорее позвать Романа, во-вторых, вместе с мужем остаться попозже в моем доме. Пусть поужинают, потом посмотрят передачи по телевидению — в кабинете, во второй гостиной, где хотят, только бы не уходили из моего дома, пока я не освобожу их. Такая вот у меня просьба.
Сивинская согласилась охотно, поскольку мои телевизоры лучше. Подойдя к окну кухни, она крикнула работающему неподалёку мужу, чтобы позвал ко мне Романа. Наверняка женщина заметила моё волнение, но, возможно, приписала его горячим чувствам по отношению к прибывшему кузену…
Мне все равно, пусть думает что хочет, лишь бы сделала то, о чем я её просила.
Вернувшись, я застала гостей в милой беседе. Арман, извинившись, вышел, чтобы «вымыть руки». Я воспользовалась случаем и отчаянно прошептала Монике:
— Умоляю, захвати его с собой! Иначе мне от него не избавиться. Одна надежда на тебя!
— Ты серьёзно? — изумилась Моника. — Неужели не хочешь его?
— Не хочу! Ни за что на свете!
— Удивляюсь я тебе, ну да твоё дело. Я бы охотно, но не знаю, получится ли. К тому же мы оба на машинах…
— Ну так что?
— А то — предлога нет. Не могу же я так просто, сразу тащить его к себе в постель. Тем более не он меня охмуряет, а я его. И уже поняла — не так это просто, придётся потрудиться. Но я попытаюсь, обещаю тебе.
— А пока посиди у меня как можно дольше! Хоть до утра!
— Да что с тобой? — заинтересовалась Моника. — Красивый парень, чем объяснить такую антипатию? Что он тебе сделал?
Я в полном отчаянии уже собралась ей все выложить — и что Арман давно пытается меня убить, не говоря уже о компрометации, хотя какое значение имеет в эти времена какая-то глупая компрометация? Но хорошо — вернулся Арман, и я не успела проболтаться.
Тут в столовую заглянул Роман и скрылся, не произнеся ни слова. Я не успела опять отчаяться, как он вернулся, неся в руках папку.
И поздоровавшись, обратился ко мне:
— Прошу прощения, что мешаю, но пани забыла у меня в машине эту папку с копией завещания…
Тут сделал вид, что только теперь заметил Армана, и удивился:
— О, какой сюрприз! С приездом, господин Гийом!
— Завещания? — подхватила Моника, спасибо ей. — Какого завещания?
— Здравствуйте, господин шофёр! — язвительно пробурчал в ответ Арман, окидывая двусмысленным взглядом меня и Романа. И, такой наглец, позволил себе довольно громко пробормотать: — Любовник леди Чаттерлей! Моника, разумеется, услышала и с заблестевшими глазами тоже внимательно посмотрела на нас обоих. Господи, да этот Арман не человек, а просто какой-то ядовитый скорпион! Нет, не выдержу и сама прикончу негодяя!
Скрыв гнев, я как ни в чем не бывало ответила на вопрос Моники:
— Это моё завещание, сегодня я подписала его у нотариуса. Спасибо, Роман, положите папку на стол.
Моника опять изумилась.
— Ты написала сегодня завещание? А зачем? Впрочем, извини, глупый вопрос. Интересно, кому же ты оставляешь свои богатства?
— Все отписала церкви.
— Церкви? Да ты сошла с ума! Костёл и без того самое богатое в мире учреждение, зачем ему ещё твои деньги?
— Ах, дорогая, да ведь я выполняю волю бабушки. Это она, умирая, взяла с меня клятву, что все своё состояние я оставлю церкви. Её желание для меня закон.
— Тогда почему же она сама не отдала все церкви?
— Потому что у неё были дети. Если бы они были у меня, я бы тоже так не поступила, но поскольку их нет — выполняю бабушкину волю.
— А если у тебя дети появятся?
— Ну, не знаю… может, тогда изменю духовную.
Арман слушал все это спокойно, глазом не моргнул. Небось думал — я ещё не оформила духовной, все это выдумала, равно как и волю бабушки. Тем более что она умерла, когда мне было всего четыре года, так что никаких предсмертных поручений она не могла мне давать. И все равно спасибо Роману. Разумеется, не забывала я папки в машине, она спокойно лежала на столе в кабинете, и он, увидев в моем доме Армана, решил таким образом поставить его в известность о свершившемся факте.
Мы продолжали сидеть за столиком в столовой. Моника, выполняя мою просьбу и наверняка повинуясь зову сердца, домой не спешила, Арман явно собирался у меня навеки поселиться. По его лицу было видно — напряжённо над чем-то размышляет. Ясно над чем. Ведь я не сомневалась: ко мне явился с твёрдым намерением меня убить, уже небось в подробностях все обдумал, а тут ситуация внезапно изменилась. Значит, с несчастного случая придётся переключиться на другую тактику, скажем, охмурения меня, чтобы жениться и уже потом подстраивать мне несчастный случай. Охмурять же меня в данный момент весьма мешала Моника. Такую стряхнуть с себя не так-то просто. Да и понравилась она ему, сразу видно, и общий язык эти двое как-то слишком быстро нашли. Наверняка не решится её обижать прямым переключением на меня, зачем отталкивать красивую женщину, ещё пригодится… Все эти мысли я отчётливо читала на лице Армана и злорадствовала. Он даже не смог поддерживать прежний фривольный разговор с Моникой, глаза уставились в одну точку, весь напрягся.
Однако это длилось недолго. Расслабился и улыбнулся, значит, мерзавец, что-то придумал. Явно наметил дорогу к цели, а времени у него для этого достаточно, не только один сегодняшний вечер. Сначала закрепит свои успехи у Моники, потом за меня примется, никуда я от него не уйду, особенно теперь, при отсутствии конкурента в лице Гастона.
И вот когда Моника поинтересовалась, в какой гостинице он остановился, а тот собрался ответить — пока ещё ни в какой, зазвонил телефон. Я вскочила — может, Гастон? Весь день не звонил.
И в самом деле это оказался Гастон.
— Ну, вот я и здесь! — услышала я любимый голос.
— Где? — не поняла я.
— Здесь, в Варшаве. Хотел устроить тебе сюрприз и явиться неожиданно, но не вышло. Прилетел я вечерним самолётом, сразу взял такси, и тут выяснилось — ни я, ни таксист не можем найти к тебе дороги.
Сначала подумала — нет, наверняка я ослышалась, это слишком хорошо для того, чтобы быть правдой. Но Гастон ещё раз повторил, и от радости я вся обмякла. Если Гастон собирался устроить мне приятный сюрприз, ему это полностью удалось. И как хорошо, что к телефону я побежала в кабинет, теперь могу говорить свободно.
— Дорогой, где вы сейчас?
— Где-то в районе Магдаленки, точнее не скажу…
— В таком случае подожди минутку, я позову Романа, а ты передай трубку таксисту, пусть они переговорят сами!
И положив трубку телефона на стол, выскочила из кабинета как ошпаренная, собираясь бежать за Романом в гараж или ещё куда. Не пришлось — он ожидал меня в коридоре. Боже, какой же умница, знал что понадобится!
Не говоря ни слова, я за рукав втащила его в кабинет и сунула ему трубку в руку, только теперь лихорадочно проговорив:
— Там Гастон с таксистом. Заблудились.
Он понял меня с полуслова и договорился с варшавским таксистом, где встретиться. Сразу все замечательно продумал. Он, Роман, поедет к ним на машине, Гастон пересядет к нему в машину, а по дороге он все расскажет графу, предупредит о том, что делается сейчас в моем доме. Я же ни Арману, ни Монике пока ничего о Гастоне не скажу. Сюрприз — так сюрприз! Слишком уж этот Арман самоуверенный, не мешает немного сбить с него спесь.
Возвращаясь в столовую, постаралась немного притушить блеск, который прямо-таки излучала — в зеркале увидела, да видно не совсем, ибо Моника, отвлекшись на минутку от Армана, мимоходом заметила, что, должно быть, я получила хорошее известие — вон как сияю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52