акриловые ванны цена
Дверь чёрного хода убийца просто захлопнул. А ключи от замков буфетной, видимо, унёс с собой.
— А это произошло ночью или днём? — спросил Гастон.
— В том-то и дело, что днём. Ночью сторожа получили приказ особо тщательно стеречь запертый дом, а днём они не обращали на него внимания. К тому же на ночь выпускают собак, их тут много, не только этот коронный свидетель Альберта. Уже выяснено, когда произошло убийство, установили также, что, убив женщину, преступник не мог сразу же покинуть дом, в тот день вокруг дома крутилось много людей, и все местные, постороннего сразу бы заметили, к тому же у полиции есть основания полагать, что преступник что-то искал по всему дому. Пришлось ему дождаться темноты, он попытался уйти, да наткнулся на сторожей. И в результате покинул место преступления на следующий день. Тут как раз начали свозить лошадей, появилось много чужих, собаки уже не знали, кого облаивать, так что он наверняка смешался с толпой пришлых и, никем не замеченный, ушёл из парка.
— Просидел целые сутки в одном доме со своей жертвой! — в ужасе вскричала я.
— Да, нервы у него крепкие. Впрочем, дворец большой…
Нет, все-таки это ужасно! Напрасно настаивала я на знакомстве с расследованием полиции. Меня опять стало трясти. Заметив моё состояние, Гастон предложил уехать. Он прав, с меня достаточно, любопытство своё я удовлетворила, теперь могла и удалиться.
На свежем воздухе с удивлением почувствовала, что голодна. Как же так, тут такое преступление, а я, такая бесчувственная, проголодалась. Неудобно признаться, помолчу пока. Опять сказалось впитанное с молоком матери воспитание, когда в подобных обстоятельствах было бы просто неприлично заговорить о своём аппетите.
Подошёл Роман. Я велела ему принести отобранную мною в библиотеке книгу для чтения. Ограниченная временем, я не успела просмотреть все книги библиотеки, обводя взглядом лишь переплёты уставленных рядами книжек. Уже библиотека Трувиля порадовала меня, ведь я собралась много читать, чтобы скорее освоиться с новой для меня эпохой. Эта же библиотека была намного больше, здесь придётся провести полжизни, ну да ничего не поделаешь.
Так вот, просматривала я переплёты книг, и бросился мне в глаза толстый фолиант, о чем-то напомнивший. Вытащив его с полки, я увидела на обложке изображение того самого аутомобиля, на котором смелый изобретатель проехал триумфально по улицам Вены. Только видела я тогда этот снимок не в этой толстой книге, а в журнале, который выписывал мой любознательный покойный батюшка. Вместе с ним рассматривали мы диковинный экипаж. Мне он показался нескладным каким-то и вообще некрасивым, а батюшка восхищался им и напророчил успехи науки и техники. Поняв, что, прочтя эту книгу, я многое узнаю об автомобилях и многое пойму, отложила её для чтения. И вот теперь, вспомнив о ней, послала Романа принести её из библиотеки, только предварительно во что-нибудь завернуть, чтобы люди не удивлялись тематике моего чтения.
На обед мы остановились в первом придорожном ресторане. И похоже, все же пропитались отвратительным запахом, потому что официантка как-то подозрительно к нам присматривалась и принюхивалась. Значит, запах чувствуется, это только мы к нему уже привыкли.
Приехав в Париж, мы ненадолго с Гастоном расстались. И ему, и мне первым делом требовалось выкупаться и переодеться. Но прежде чем приступить к гигиеническим процедурам и отпустить слугу, я набросилась на Романа с расспросами. Не обо всем можно было расспрашивать в обществе Гастона.
Роман начал с того, что похвалил меня.
— Правильно пани графиня поступила, больше слушая, чем расспрашивая. Отпечатки пальцев действительно уже больше сотни лет всем известны, все знают, что не найдётся в мире двух человек с идентичными отпечатками пальцев. Долго не хотели этому верить, миллионы людей проверяли, но факт остаётся фактом. И теперь самый тёмный преступник, самый необразованный непременно работает в перчатках. Хотя опять же очень редко случается, чтобы преступник ненароком где-нибудь да не оставил своих пальчиков, потому полиция так тщательно всегда рассматривает место преступления. А тут преступник по всему дому расхаживал, не завидую я полицейским, столько работы! Ага, насчёт отпечатков. Теперь не только пальцы преступника могут определить, но и его перчатки. Микроследы ткани с помощью хитрой аппаратуры выявят, определят, в какой одежде человек сидел в кресле, отгадают, кто слюной заклеил конверт. Я бы советовал пани почитать книги на эту тему, очень интересно, уверяю пани.
А я и без него самостоятельно пришла к такому выводу, о чем с гордостью доложила, и Роман вызвался найти мне подходящую книжку. Для начала следовало бы поискать в собственных библиотеках, оказывается, вон сколько там полезных книг, взять хотя бы эту последнюю историю автомобиля.
К сожалению, не было времени подольше поговорить с Романом: и ему, и мне надо было поскорее принять ванну, и мы расстались.
Лёжа в ароматной ванне, я думала, что делать с волосами. Мыть их не имела возможности, долгое это дело, а по опыту знала, всякий запах дольше всего держится именно в волосах. Что ж, пришлось воспользоваться духами, причём употребить их больше, чем я обычно себе это позволяю, отлично зная, что злоупотреблять духами — значит, уподобиться проститутке. И вообще дурной тон душиться так, что от тебя за версту несёт, это любой маленькой девочке нашего круга известно. Но в данном случае выбора у меня не было. Лучше смердеть духами, чем трупом.
Оставшуюся часть дня и весь вечер мы с Гастоном провели восхитительно.
Ах, как трудно было расстаться с ним в холле отеля, пришлось призвать на помощь свою сильную волю. А что делать? Не кидаться же на шею мужчине на третий день знакомства. Да ещё в тот самый день, когда в моем доме произошло убийство. Да ещё на глазах у служащих отеля и, самое главное, Романа!
* * *
При встрече Эва напустилась на меня за то, что я не соизволила ей позвонить и рассказать обо всем происшедшем в Монтийи, но перестала сердиться, узнав, что я специально скрылась с Гастоном от всех знакомых. Причина ей показалась важной, во всяком случае, гораздо важнее всех моих наследственных дел. А о такой особе — Луиза Лера — она и не слыхивала.
И сразу стала мне докладывать о том, что делалось в Трувиле.
— Арман рвал и метал! Все приставал ко мне — где ты? Только поздно вечером узнал, что ты уехала в Париж. А поскольку Гастон тоже исчез, сделал правильные выводы и теперь зол как сто тысяч чертей. Как-то очень уж он на тебя нацелился, нетипично как-то. И что-то говорит мне — так просто он от тебя не отцепится. О, вон уже идёт!
Мы с Эвой сидели на пляже в тени зонтика, ещё даже не успели окунуться. Наше мужское окружение — Шарль, Гастон и Филип, видя, что дамам хочется поболтать, предоставили нам такую возможность. А наглый Арман без тени сомнения забрался под зонтик и сел в ногах моего шезлонга. Я вся так и сжалась, подтянув ноги, ожидая — сейчас посыпется град упрёков. Но нет, как ни в чем не бывало Арман принялся весело рассказывать о вчерашних бегах в Довилле, где совершенно случайно, можно сказать по ошибке, выиграл изрядную сумму. Парень изо всех сил старался не показать, как разозлён моим вчерашним отсутствием, и позволил себе лишь выразить сожаление, ибо я, как известный знаток лошадей, наверняка выиграла бы намного больше его. И предложил сегодняшний вечер провести в казино.
Я не знала, что на это ответить. Ведь мне нужно было вернуться в Париж, точнее в Монтийи, чтобы заняться приведением дворца в порядок. Наверняка полиция уже сделала там своё дело, можно было приниматься за ремонт дома, кстати сказать, лучшее средство для выветривания всех ненужных запахов. Правда, при этом в доме загнездятся другие, но уж лучше они. Собственно, мы с Романом даже вроде бы решили — сегодня же вечером уезжаем, но вот сейчас я засомневалась.
В Париже я пока буду жить в «Ритце», это значит, множество людей и множество любопытных глаз, побыть с Гастоном наедине очень редко удастся. Здесь же, в Трувиле, мне гораздо вольготнее. В доме всего двое, кроме меня, — Флорентина, которая всегда рано ложится, и Роман, который тут уже не так бдительно следит за мной, как в Париже.
Господи, да о чем это я размечталась? Стыд какой! О свиданье с Гастоном, да ещё наедине! А ещё клялась себе — никогда и ни за что не стану перенимать безнравственные обычаи современных женщин! Кстати, где он, Гастон? А, вон, под зонтиком Эвы, поблизости, нежно улыбается и шлёт мне ободряющие улыбки.
И тут вдруг этот негодяй, не имеющий ни стыда ни совести, я, конечно, говорю уже об Армане, самым наглым жестом проводит рукой по моей ноге от бедра до кончиков пальцев и снисходительно, чуть не сказала — высочайше, выражает свою монаршую похвалу:
— А ты совсем неплохо загорела, дорогуша!
Я подскочила от ярости, не помня себя, так что песок из-под моих ног разлетелся во все стороны, и сломя голову бросилась к морю, напрочь позабыв о купальной шапочке. Не ожидавшая такого от меня компания промедлила, и мне хватило времени до воды добежать в одиночестве.
Первым отреагировал Арман и бросился вдогонку. Я уже плескалась на мелководье, когда он рядом со мной великолепной «рыбкой» ушёл в воду, вынырнул, отфыркиваясь, и прекрасным кролем устремился в открытое море, по опыту зная, что именно так поступаю я, чтобы скрыться от его преследований.
Но я его перехитрила. И даже не специально, так получилось. Просто я вовремя вспомнила, что не прикрыла волосы купальной шапочкой, значит, не могу плыть по волнам. Не портить же причёску, сооружение которой руками мастера-волшебника куафюра «Ритца» обошлось мне в полтора часа времени и круглую сумму!
Вот я и осталась на мелководье, покачиваясь на маленьких волночках, а тут и все остальные подтянулись и окружили меня кольцом, так что, когда Арман, сгоряча отмахав полкилометра и оглядевшись, увидел нас у берега, было уже поздно. Вот уж, должно быть, плевал себе в бороду с досады! Я же рассказала друзьям о причине плесканья у берега, что нашло у них полное понимание. Гастона выразительным взглядом я удержала при себе, остальные стали купаться как привыкли.
Арман, разъярённый и пыхтящий от ярости, как разозлённый кит, уже приближался. Специально, гадина такая, плеснул в мою причёску водой, но реакция у меня всегда была отличной, удалось избежать его подлой мести, зато с полным основанием можно было надуться от обиды. Демонстративно повернувшись к нахалу спиной, я неловко стала вылезать из воды, так неловко, что пришлось придерживаться за крепкую руку Гастона.
Ах, который уже раз, оказавшись в двадцатом веке, я с благодарностью вспоминаю полученное мною в семье воспитание, всех своих нянюшек, гувернанток, бонн, вспоминаю мудрые уроки маменьки. Как это важно с детства знать, что положено делать в тех или иных случаях, вообще быть вооружённой на все случаи жизни, прибегая к уловкам и приёмам, так необходимым девушке в её непростых взаимоотношениях с мужчинами. И как жаль, что современные мужчины не проходят такой школы хороших манер и этикета. Вот Гастон, к примеру, сам по себе ни в жизнь бы не догадался подать мне руку, хотя по нему видно — очень хочется коснуться меня. А тут такой великолепный случай, и повода выдумывать не нужно! Нет, не догадался, пришлось самой в него вцепиться.
Эва, умница, затеяла шутливую перепалку с Арманом и задержала его в воде, что дало возможность нам с Гастоном наедине перекинуться несколькими словами.
— Ты не находишь, что пришло время мне вмешаться, чтобы избавить тебя от этого нахала? — прямо спросил Гастон.
— О, не беспокойся, я и сама справлюсь, — легкомысленно отозвалась я, не сомневаясь в своих силах. — Только мне не хочется, чтобы кое-кто думал, что мне приятны его ухаживания.
— Уверяю тебя, кое-кто так не думает. И вообще учти, в случае чего — я всегда к твоим услугам.
Неплохо сказано! Он к моим услугам, видите ли… А то я этого и без него не знаю! А может, мне хочется, чтобы Гастон был к моим услугам не только на случай поединка с Арманом, но и на другие случаи, гораздо более приятные. Но ведь не скажешь же такое этому недогадливому молодому человеку открытым текстом! Что на сей случай говорят уроки гувернанток и прочих наставниц? О, есть много других способов, не обязательно прибегать к открытому тексту.
Пока, стараясь хромать поизящнее и не отпуская руки Гастона, мы прогуливались по берегу, я изложила терзающие меня сомнения. Вот вчера он, Гастон, был со мной в Монтийи, стал свидетелем очень неприятной истории, а ведь я собиралась заняться домом в Монтийи, чтобы переехать туда из дорогущего «Ритца», да и вообще проживание в одном из самых дорогих парижских отелей имеет свои минусы. Наряду с плюсами, разумеется. Как бы он, Гастон, посоветовал мне поступить? И в то же время очень нравится жить в Трувиле, на берегу моря, особенно в сезон.
Гастон дал мне очень разумный совет. Во-первых, для начала снять квартиру в Париже, комфортабельную, но не очень дорогую. В самом деле, неразумно платить жуткие деньги за сутки проживания в «Ритце», фактически в нем не проживая. А в настоящее время найти такие апартаменты в Париже нетрудно, ведь на лето Париж совсем пустеет, я сама видела, на улицах сплошные туристы.
Итак, приезжая в Париж, проживать в арендованной квартире, а тем временем распорядиться о начале ремонта дворца в Монтийи, причём пусть делают это таким образом, чтобы для начала целиком отделать какую-нибудь законченную часть дворца, и я могла бы в нем поселиться, не дожидаясь конца всего ремонта, который может затянуться и на годы. А Трувиль всегда останется при мне. От него недалеко и до Парижа, и до Монтийи.
Перешли к практическим вопросам. Я совершенно не знала, как приняться за дело, боялась совершить ошибки. Тут Гастон дал хороший совет. Людей для ремонта дома в Монтийи попросить подыскать Мартина Бека, тот, долгие годы занимаясь недвижимостью при акционерной компании, имел дело не с одной бригадой строителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— А это произошло ночью или днём? — спросил Гастон.
— В том-то и дело, что днём. Ночью сторожа получили приказ особо тщательно стеречь запертый дом, а днём они не обращали на него внимания. К тому же на ночь выпускают собак, их тут много, не только этот коронный свидетель Альберта. Уже выяснено, когда произошло убийство, установили также, что, убив женщину, преступник не мог сразу же покинуть дом, в тот день вокруг дома крутилось много людей, и все местные, постороннего сразу бы заметили, к тому же у полиции есть основания полагать, что преступник что-то искал по всему дому. Пришлось ему дождаться темноты, он попытался уйти, да наткнулся на сторожей. И в результате покинул место преступления на следующий день. Тут как раз начали свозить лошадей, появилось много чужих, собаки уже не знали, кого облаивать, так что он наверняка смешался с толпой пришлых и, никем не замеченный, ушёл из парка.
— Просидел целые сутки в одном доме со своей жертвой! — в ужасе вскричала я.
— Да, нервы у него крепкие. Впрочем, дворец большой…
Нет, все-таки это ужасно! Напрасно настаивала я на знакомстве с расследованием полиции. Меня опять стало трясти. Заметив моё состояние, Гастон предложил уехать. Он прав, с меня достаточно, любопытство своё я удовлетворила, теперь могла и удалиться.
На свежем воздухе с удивлением почувствовала, что голодна. Как же так, тут такое преступление, а я, такая бесчувственная, проголодалась. Неудобно признаться, помолчу пока. Опять сказалось впитанное с молоком матери воспитание, когда в подобных обстоятельствах было бы просто неприлично заговорить о своём аппетите.
Подошёл Роман. Я велела ему принести отобранную мною в библиотеке книгу для чтения. Ограниченная временем, я не успела просмотреть все книги библиотеки, обводя взглядом лишь переплёты уставленных рядами книжек. Уже библиотека Трувиля порадовала меня, ведь я собралась много читать, чтобы скорее освоиться с новой для меня эпохой. Эта же библиотека была намного больше, здесь придётся провести полжизни, ну да ничего не поделаешь.
Так вот, просматривала я переплёты книг, и бросился мне в глаза толстый фолиант, о чем-то напомнивший. Вытащив его с полки, я увидела на обложке изображение того самого аутомобиля, на котором смелый изобретатель проехал триумфально по улицам Вены. Только видела я тогда этот снимок не в этой толстой книге, а в журнале, который выписывал мой любознательный покойный батюшка. Вместе с ним рассматривали мы диковинный экипаж. Мне он показался нескладным каким-то и вообще некрасивым, а батюшка восхищался им и напророчил успехи науки и техники. Поняв, что, прочтя эту книгу, я многое узнаю об автомобилях и многое пойму, отложила её для чтения. И вот теперь, вспомнив о ней, послала Романа принести её из библиотеки, только предварительно во что-нибудь завернуть, чтобы люди не удивлялись тематике моего чтения.
На обед мы остановились в первом придорожном ресторане. И похоже, все же пропитались отвратительным запахом, потому что официантка как-то подозрительно к нам присматривалась и принюхивалась. Значит, запах чувствуется, это только мы к нему уже привыкли.
Приехав в Париж, мы ненадолго с Гастоном расстались. И ему, и мне первым делом требовалось выкупаться и переодеться. Но прежде чем приступить к гигиеническим процедурам и отпустить слугу, я набросилась на Романа с расспросами. Не обо всем можно было расспрашивать в обществе Гастона.
Роман начал с того, что похвалил меня.
— Правильно пани графиня поступила, больше слушая, чем расспрашивая. Отпечатки пальцев действительно уже больше сотни лет всем известны, все знают, что не найдётся в мире двух человек с идентичными отпечатками пальцев. Долго не хотели этому верить, миллионы людей проверяли, но факт остаётся фактом. И теперь самый тёмный преступник, самый необразованный непременно работает в перчатках. Хотя опять же очень редко случается, чтобы преступник ненароком где-нибудь да не оставил своих пальчиков, потому полиция так тщательно всегда рассматривает место преступления. А тут преступник по всему дому расхаживал, не завидую я полицейским, столько работы! Ага, насчёт отпечатков. Теперь не только пальцы преступника могут определить, но и его перчатки. Микроследы ткани с помощью хитрой аппаратуры выявят, определят, в какой одежде человек сидел в кресле, отгадают, кто слюной заклеил конверт. Я бы советовал пани почитать книги на эту тему, очень интересно, уверяю пани.
А я и без него самостоятельно пришла к такому выводу, о чем с гордостью доложила, и Роман вызвался найти мне подходящую книжку. Для начала следовало бы поискать в собственных библиотеках, оказывается, вон сколько там полезных книг, взять хотя бы эту последнюю историю автомобиля.
К сожалению, не было времени подольше поговорить с Романом: и ему, и мне надо было поскорее принять ванну, и мы расстались.
Лёжа в ароматной ванне, я думала, что делать с волосами. Мыть их не имела возможности, долгое это дело, а по опыту знала, всякий запах дольше всего держится именно в волосах. Что ж, пришлось воспользоваться духами, причём употребить их больше, чем я обычно себе это позволяю, отлично зная, что злоупотреблять духами — значит, уподобиться проститутке. И вообще дурной тон душиться так, что от тебя за версту несёт, это любой маленькой девочке нашего круга известно. Но в данном случае выбора у меня не было. Лучше смердеть духами, чем трупом.
Оставшуюся часть дня и весь вечер мы с Гастоном провели восхитительно.
Ах, как трудно было расстаться с ним в холле отеля, пришлось призвать на помощь свою сильную волю. А что делать? Не кидаться же на шею мужчине на третий день знакомства. Да ещё в тот самый день, когда в моем доме произошло убийство. Да ещё на глазах у служащих отеля и, самое главное, Романа!
* * *
При встрече Эва напустилась на меня за то, что я не соизволила ей позвонить и рассказать обо всем происшедшем в Монтийи, но перестала сердиться, узнав, что я специально скрылась с Гастоном от всех знакомых. Причина ей показалась важной, во всяком случае, гораздо важнее всех моих наследственных дел. А о такой особе — Луиза Лера — она и не слыхивала.
И сразу стала мне докладывать о том, что делалось в Трувиле.
— Арман рвал и метал! Все приставал ко мне — где ты? Только поздно вечером узнал, что ты уехала в Париж. А поскольку Гастон тоже исчез, сделал правильные выводы и теперь зол как сто тысяч чертей. Как-то очень уж он на тебя нацелился, нетипично как-то. И что-то говорит мне — так просто он от тебя не отцепится. О, вон уже идёт!
Мы с Эвой сидели на пляже в тени зонтика, ещё даже не успели окунуться. Наше мужское окружение — Шарль, Гастон и Филип, видя, что дамам хочется поболтать, предоставили нам такую возможность. А наглый Арман без тени сомнения забрался под зонтик и сел в ногах моего шезлонга. Я вся так и сжалась, подтянув ноги, ожидая — сейчас посыпется град упрёков. Но нет, как ни в чем не бывало Арман принялся весело рассказывать о вчерашних бегах в Довилле, где совершенно случайно, можно сказать по ошибке, выиграл изрядную сумму. Парень изо всех сил старался не показать, как разозлён моим вчерашним отсутствием, и позволил себе лишь выразить сожаление, ибо я, как известный знаток лошадей, наверняка выиграла бы намного больше его. И предложил сегодняшний вечер провести в казино.
Я не знала, что на это ответить. Ведь мне нужно было вернуться в Париж, точнее в Монтийи, чтобы заняться приведением дворца в порядок. Наверняка полиция уже сделала там своё дело, можно было приниматься за ремонт дома, кстати сказать, лучшее средство для выветривания всех ненужных запахов. Правда, при этом в доме загнездятся другие, но уж лучше они. Собственно, мы с Романом даже вроде бы решили — сегодня же вечером уезжаем, но вот сейчас я засомневалась.
В Париже я пока буду жить в «Ритце», это значит, множество людей и множество любопытных глаз, побыть с Гастоном наедине очень редко удастся. Здесь же, в Трувиле, мне гораздо вольготнее. В доме всего двое, кроме меня, — Флорентина, которая всегда рано ложится, и Роман, который тут уже не так бдительно следит за мной, как в Париже.
Господи, да о чем это я размечталась? Стыд какой! О свиданье с Гастоном, да ещё наедине! А ещё клялась себе — никогда и ни за что не стану перенимать безнравственные обычаи современных женщин! Кстати, где он, Гастон? А, вон, под зонтиком Эвы, поблизости, нежно улыбается и шлёт мне ободряющие улыбки.
И тут вдруг этот негодяй, не имеющий ни стыда ни совести, я, конечно, говорю уже об Армане, самым наглым жестом проводит рукой по моей ноге от бедра до кончиков пальцев и снисходительно, чуть не сказала — высочайше, выражает свою монаршую похвалу:
— А ты совсем неплохо загорела, дорогуша!
Я подскочила от ярости, не помня себя, так что песок из-под моих ног разлетелся во все стороны, и сломя голову бросилась к морю, напрочь позабыв о купальной шапочке. Не ожидавшая такого от меня компания промедлила, и мне хватило времени до воды добежать в одиночестве.
Первым отреагировал Арман и бросился вдогонку. Я уже плескалась на мелководье, когда он рядом со мной великолепной «рыбкой» ушёл в воду, вынырнул, отфыркиваясь, и прекрасным кролем устремился в открытое море, по опыту зная, что именно так поступаю я, чтобы скрыться от его преследований.
Но я его перехитрила. И даже не специально, так получилось. Просто я вовремя вспомнила, что не прикрыла волосы купальной шапочкой, значит, не могу плыть по волнам. Не портить же причёску, сооружение которой руками мастера-волшебника куафюра «Ритца» обошлось мне в полтора часа времени и круглую сумму!
Вот я и осталась на мелководье, покачиваясь на маленьких волночках, а тут и все остальные подтянулись и окружили меня кольцом, так что, когда Арман, сгоряча отмахав полкилометра и оглядевшись, увидел нас у берега, было уже поздно. Вот уж, должно быть, плевал себе в бороду с досады! Я же рассказала друзьям о причине плесканья у берега, что нашло у них полное понимание. Гастона выразительным взглядом я удержала при себе, остальные стали купаться как привыкли.
Арман, разъярённый и пыхтящий от ярости, как разозлённый кит, уже приближался. Специально, гадина такая, плеснул в мою причёску водой, но реакция у меня всегда была отличной, удалось избежать его подлой мести, зато с полным основанием можно было надуться от обиды. Демонстративно повернувшись к нахалу спиной, я неловко стала вылезать из воды, так неловко, что пришлось придерживаться за крепкую руку Гастона.
Ах, который уже раз, оказавшись в двадцатом веке, я с благодарностью вспоминаю полученное мною в семье воспитание, всех своих нянюшек, гувернанток, бонн, вспоминаю мудрые уроки маменьки. Как это важно с детства знать, что положено делать в тех или иных случаях, вообще быть вооружённой на все случаи жизни, прибегая к уловкам и приёмам, так необходимым девушке в её непростых взаимоотношениях с мужчинами. И как жаль, что современные мужчины не проходят такой школы хороших манер и этикета. Вот Гастон, к примеру, сам по себе ни в жизнь бы не догадался подать мне руку, хотя по нему видно — очень хочется коснуться меня. А тут такой великолепный случай, и повода выдумывать не нужно! Нет, не догадался, пришлось самой в него вцепиться.
Эва, умница, затеяла шутливую перепалку с Арманом и задержала его в воде, что дало возможность нам с Гастоном наедине перекинуться несколькими словами.
— Ты не находишь, что пришло время мне вмешаться, чтобы избавить тебя от этого нахала? — прямо спросил Гастон.
— О, не беспокойся, я и сама справлюсь, — легкомысленно отозвалась я, не сомневаясь в своих силах. — Только мне не хочется, чтобы кое-кто думал, что мне приятны его ухаживания.
— Уверяю тебя, кое-кто так не думает. И вообще учти, в случае чего — я всегда к твоим услугам.
Неплохо сказано! Он к моим услугам, видите ли… А то я этого и без него не знаю! А может, мне хочется, чтобы Гастон был к моим услугам не только на случай поединка с Арманом, но и на другие случаи, гораздо более приятные. Но ведь не скажешь же такое этому недогадливому молодому человеку открытым текстом! Что на сей случай говорят уроки гувернанток и прочих наставниц? О, есть много других способов, не обязательно прибегать к открытому тексту.
Пока, стараясь хромать поизящнее и не отпуская руки Гастона, мы прогуливались по берегу, я изложила терзающие меня сомнения. Вот вчера он, Гастон, был со мной в Монтийи, стал свидетелем очень неприятной истории, а ведь я собиралась заняться домом в Монтийи, чтобы переехать туда из дорогущего «Ритца», да и вообще проживание в одном из самых дорогих парижских отелей имеет свои минусы. Наряду с плюсами, разумеется. Как бы он, Гастон, посоветовал мне поступить? И в то же время очень нравится жить в Трувиле, на берегу моря, особенно в сезон.
Гастон дал мне очень разумный совет. Во-первых, для начала снять квартиру в Париже, комфортабельную, но не очень дорогую. В самом деле, неразумно платить жуткие деньги за сутки проживания в «Ритце», фактически в нем не проживая. А в настоящее время найти такие апартаменты в Париже нетрудно, ведь на лето Париж совсем пустеет, я сама видела, на улицах сплошные туристы.
Итак, приезжая в Париж, проживать в арендованной квартире, а тем временем распорядиться о начале ремонта дворца в Монтийи, причём пусть делают это таким образом, чтобы для начала целиком отделать какую-нибудь законченную часть дворца, и я могла бы в нем поселиться, не дожидаясь конца всего ремонта, который может затянуться и на годы. А Трувиль всегда останется при мне. От него недалеко и до Парижа, и до Монтийи.
Перешли к практическим вопросам. Я совершенно не знала, как приняться за дело, боялась совершить ошибки. Тут Гастон дал хороший совет. Людей для ремонта дома в Монтийи попросить подыскать Мартина Бека, тот, долгие годы занимаясь недвижимостью при акционерной компании, имел дело не с одной бригадой строителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52