Однако и увиденного было достаточно, чтобы засомневаться в утверждении Эвы, будто от прежних лесов ничего не осталось, ведь до моей усадьбы оставалось не больше какой-то тысячи шагов, значит, это были мои леса.
Успокоившись душевно, я сразу обрела и аппетит, а поскольку ресторан при гостинице выглядел заманчиво, решила там поужинать. В меню поразили меня польские блюда: вареники по-домашнему, бигос, зразы с кашей. А поскольку за столом мы сидели вместе с Романом — теперь я и не могла бы поступить по-другому, он уговорил меня приезд на родину отметить чаркой простой чистой водки, польской, ясное дело. До сих пор не приходилось пробовать водки, и я охотно согласилась.
Надо признать — вареники оказались отменными, хотя и хуже тех, что я готовила. Ну вот, вырвалось — «я»! Кухарка моя, но я имела право так говорить. А вот бигосу было далеко до нашего, да и зразы какие-то безвкусные, у меня делали гораздо пикантнее. Однако в общем ужин я одобрила. А что касается водки, так она меня просто удивила. Слышала я много о её зверской силе, валит с ног сильного мужика и вообще нет сильнее алкоголя. А выяснилось — так легко проходит через горло, так мягко и приятно, что я как-то сразу поняла алкоголиков, которые меры не ведают.
Кто знает, может, и я бы хватила лишнего, так вдруг благостно стало на душе, но Роман бдил, как всегда. Водки больше не дал, а не спрашивая моего согласия, заказал для меня чашечку кофе, «тройного», как он выразился, значит, какой-то особой крепости.
— Просто я знаю — здесь умеют готовить кофе, — пояснил он в ответ на мой недоуменный взгляд, — а это большая редкость в Польше. Впрочем, в Европе тоже с этим худо. Настоящий кофе встретишь только у арабов, там в любой самой завалящей деревухе встретишь отменный кофе, это мне один приятель рассказывал, он весь свет объездил, так что ему можно верить. Да ещё на юге Италии, вернее, в Сицилии, там тоже кофе отличный.
В голове пронеслось — в Сицилию я не прочь съездить, с Гастоном, разумеется, в свадебное путешествие. А как же тогда Польша? Ведь собиралась ознакомить его с польской кухней, со всеми этими бигосами, колдунами, фляками. Чтобы знал! Нельзя же сразу ехать в две противоположные стороны. Ну да ладно, придётся по очереди — сначала в Польшу, потом на Сицилию.
Я принялась было излагать Роману свои планы, но тот опять пресёк мои излияния, заявив, что мне не мешало бы отдохнуть. Ну, может, перед сном немного посмотреть телевизор, чтобы получить представление о том, что происходит в Польше. Ведь до сих пор смотреть польское телевидение у меня не было возможности.
Полчаса я его посмотрела, но дискуссия каких-то политиков, на которую я попала, была так скучна, таким показалась мне переливанием из пустого в порожнее, что, переключившись на другой, развлекательный канал и вздрогнув при виде польских актрис — ну и рожи! а ещё говорят — польки красивы! — я поспешила выключить аппарат, с наслаждением вымылась перед сном под душем и легла спать.
Часть II

* * *
Проснулась я довольно рано. Открыв глаза, я сначала тупо разглядывала место, где нахожусь, ничего не понимая. А поняв, порадовалась: какое счастье, что это уже однажды со мной случилось! Представляю, как была бы я растерянна и потрясена, не имей такого печального опыта. Даже и теперь кровь в жилах заледенела и сердце вроде бы перестало биться, так что же было тогда?!
Спать я легла в небольшой, но миленькой спальне, с телевизором на маленьком столике в углу, с люстрой на потолке, с лампочкой и телефоном на тумбочке у кровати.
Проснулась же… Проснулась я в просторной постели большой сумрачной комнаты. Сквозь щель в неплотно задёрнутых тяжёлых занавесях балдахина виднелся низкий деревянный потолок с поперечными балками, маленькие подслеповатые оконца, мраморный умывальник в углу, комод у стены, а под самым моим носом на столике у постели торчала оплывшая свеча.
Какое-то время я лежала неподвижно, постепенно осознавая страшную реальность. Рассудок все ещё отказывался в неё верить.
Собрав остатки мужества и преодолев оцепенелость, я вылезла из-под перины на пол и, пошарив под кроватью, нащупала то, что ожидала и одновременно боялась обнаружить. Извлекла ночной горшок и горестно замерла над ним.
Ладно, сделаю последнюю попытку.
На цыпочках подкравшись к двери — второй в комнате не было, — я приоткрыла её и осторожно выглянула. За ней обнаружилась комната побольше, посередине которой стоял большой обеденный стол, у стены — большие шкафы и буфет, длинный узкий стол у стены и на нем — канделябр с несколькими свечами.
А ВАННАЯ ГДЕ?!
Теперь не оставалось сомнений — я опять оказалась в своём времени. И вместо того, чтобы порадоваться этому, не стану скрывать — огорчилась так, что слезы выступили на глазах. Не из-за того же только, что придётся опять пользоваться неудобными умывальниками, тазами, кувшинами, не только из-за отсутствия ванной, на мой взгляд — главного достижения цивилизации с душем и прочими столь ценными мелочами. Нет, не только из-за этого, но все же…
Забравшись опять под перину, я долго лежала неподвижно, осмысливая случившееся. Признаюсь, очень помогало прийти в себя то, первое, соображение, а именно — что мне уже довелось испытать подобный переход через барьер времени. Я нарочно представляла женщину конца двадцатого века, которая вот сейчас оказалась на моем месте. Как её жалко, бедняжку! Нормальная женщина 1998 года, увидев весь этот антураж, просто впала бы в отчаяние, не зная, как вести себя, как пользоваться всеми этими предметами и так далее. Я же все знала и умела, так зачем же расстраиваться? Возьми себя в руки, графиня Катажина Лехницкая, и начинай новый день своей жизни, а там видно будет. Однако вот не ожидала, что за столь короткое пребывание в будущем так к нему привыкну.
Глянула в угол, где стояли мои вещи. Стояли, никуда не делись. Маленький изящный чемоданчик и кожаный дорожный несессер. Большой чемодан Роман оставил в машине, надеюсь, он не превратился в старинный сундук или какой узел. Я о чемодане говорю.
Езус-Мария, а «мерседес»?!
Я бросилась к окну, пытаясь его открыть. Напрасно, было забито гвоздями. Пришлось разглядывать сквозь мутное стекло. Ничего, разглядела во дворе собственную карету, собственных лошадей и Романа, как раз начинавшего запрягать. От счастья при виде Романа я чуть сознание не потеряла.
Сил, однако, хватило на то, чтобы дёрнуть за шнур звонка, рука сама его нащупала, хотя невольно вспомнились кнопки во фрамуге двери моих апартаментов в отеле «Ритц». Я услышала, как в глубине дома прозвенел мой звонок, тотчас раскрылась дверь и вошла девка с огромным подносом в руках, который помешал ей как следует отдать мне поклон.
Я велела поднос с завтраком поставить на столе, потому что она явно намеревалась подать мне его в постель, и потребовала немедленно принести горячей воды для умывания. Просто невероятно, как быстро человек привыкает к утреннему мытью. Хоть сполоснуться, а потом уже приступать к завтраку.
Горячая вода задерживалась, и у меня было время глянуть, что мне подали на завтрак, ведь я уже немного подзабыла, какие завтраки бывали в моё время. Ах, ну конечно, подогретое пиво с пряностями и сыром, поджаренная со свиными шкварками кровяная колбаса, целая сковорода ещё скворчащей яичницы, половина холодной пулярды, мёд, свежий тёмный хлеб, масло, вишнёвое варенье и ранние груши. Ко всему этому слабенький кофе со сливками. Странно, что ещё не присовокупили дрожжевых пирогов. Да мне этого на целый день хватит, а может, и на два!
Умывшись, позавтракала и, честно говоря, всего отведала, хотелось вспомнить вкус всех этих кушаний. Звонком вызвала опять девку, чтобы убрала поднос с остатками еды — он загромождал и без того тесную комнату — и принялась приводить себя в порядок, решив обо всем подумать после. С волосами я уже научилась справляться самостоятельно, укладывая их на голове большим узлом, помощь мне не требовалась. Платье я натянула вчерашнее, привела в порядок лицо, наложив самый лёгкий макияж, сама запаковала несессер, пеньюар вместе с ночной рубашкой засунула в чемоданчик. После чего опять звонком вызвала прислугу.
Вместо девки в дверях появился Роман.
Долго-долго мы в молчании глядели друг на дружку. Иногда слова излишни. Да и что тут скажешь? Наконец Роман заговорил и, как всегда, дал умный совет.
— Прошу прощения, но ясновельможная пани в таком виде показаться никак не может.
Господи, как же я сама не подумала? Он прав, безусловно прав. Ехала я в лёгком дорожном костюмчике: короткая, до колен, юбчонка, короткий жакетик и блузка с большим декольте без рукавов. На ногах тончайшие чулочки, самоприлепляющиеся, то есть колготки и туфельки летние на высочайшем каблучке, которые очень полюбила! Ладно, от колготок и туфель избавиться я могу, а как быть с остальным? И… о Езус-Мария! У меня не было шляпы!
— Черт побери! — с сердцем выразилась я, осознав весь кошмар своего положения.
— И ещё лицо! — добавил Роман. — Я так и думал, потому и поспешил первым увидеть пани.
— Черт побери! — повторила я, отдавая себе отчёт, что вряд ли ещё когда смогу таким образом облегчать душу, ведь не пристало даме так выражаться. — Вы правы, Роман. Ну ладно, с лица все смою, а вот как быть с остальным? Шляпа пляжная у меня в большом чемодане… А как там вообще наш большой чемодан? Сохранился?
— Сохранился, — успокоил меня Роман, сразу поняв мои опасения. — Такой же, как и прежде. Только что не в машине, а в карете.
Я стала лихорадочно соображать, во что же одеться, чтобы не шокировать окружение. Есть у меня большая газовая косынка, могу всю голову замотать ею, путешествующим дамам такое разрешается. А вот сама-то? Не в простыню же заворачиваться. Ага, в маленьком чемоданчике лежит длинная пляжная юбка в цветочки, зато до пят, хоть и с разрезом впереди. Да ещё на пуговицах, черт дери! Может, люди не обратят внимания на пуговицы? Ну и идиотский же у меня будет видок, да что поделаешь!
Роман ушёл, а я в темпе принялась за дело. Опять распаковала несессер, косметическим молочком смыла с лица весь макияж. Хорошо хоть ресницы и брови покрашены в парикмахерской стационарно, сойдут за свои. Пляжную юбку надела прямо на дорожный костюмчик, пусть думают — на нижнюю юбку. К несчастью, пуговицы доходили только до колена, снизу юбка катастрофически распахивалась при каждом шаге, пришлось заколоть её булавкой и вообще застёжку передвинуть на бок, чтобы проклятые пуговицы не так бросались в глаза. Замотала косынкой волосы. Хорошо, в комнате не было большого зеркала, я не видела, как выгляжу. Представить могла, но старалась этого не делать.
Роман предусмотрительно подогнал карету к самому выходу, и я поспешила юркнуть в неё.
Поехали.
— Далеко от дома? — поинтересовалась я.
— Полтора километра, — ответил шофёр, то есть кучер Роман. — Пани графиня не узнала? Ведь мы же в вашем постоялом дворе остановились.
— Забыла. И что, опять через какой-то дурацкий барьер перескочили?
— Похоже на то, пока я ещё не разобрался.
— Сколько же это будет продолжаться? Мне уже надоело. Неужели теперь всю жизнь каждый отель будет превращаться в постоялый двор? Или постоялый двор в отель. И где мы, в конце концов, окажемся? В будущее попадём, залетев на тысячу лет вперёд, или, наоборот, угодим в Средневековье?
— Перемахнуть тысячу лет в будущее мне бы не хотелось, — отозвался Роман, — а вот в Средневековье жить можно. Об этом мы ещё поговорим, пока же пусть пани графиня готовится ко встрече в собственном поместье, ведь все дворовые, небось, собрались.
— Так пусть думают, что их барыня во время поездки в Париж малость спятила! — вспыхнула я. — Или возвращаюсь с какого-нибудь маскарада. Или что это последняя парижская мода. Босиком!
И с тоской подумала — жаль, что не могу сразить наповал всех, появившись и в самом деле в моднейшем парижском одеянии — юбчонка мини, на бюсте кружевная косынка, вокруг глаз зеленые тени. И босиком! Появиться, естественно, не перед собственной дворней, а в обществе. Интересно, как бы отреагировали? Каменьями побили, как проститутку, или сразу в дурдом препроводили?
Вот так опять пережить душевную катастрофу мне помогли мелочи. Целиком переключившись на проблему одежды, я не имела возможности впасть в панику, и, может, это меня спасло от помешательства.
Возвращение моё в родное поместье прошло как-то буднично, как это случалось раньше много раз. Единственным новым элементом было моё одеяние. Прислуга ожидала на ступенях парадной наружной лестницы, и среди остальных Зузя, которой я особенно обрадовалась. При виде своей барыни Зузя сделала большие глаза, но сразу поспешила за мной, прислуживать. О, в данном случае её помощь была особо ценной.
Уже по пути в гардеробную я лихорадочно раздумывала над тем, во что же одеться… Из Парижа в большом чемодане я привезла множество новейших парижских туалетов, не сомневаясь, что смогу их носить и в Польше, ведь тоже Европа, к тому же у поляков издавна уважительное отношение к парижской моде. А тут на тебе! Вспомнила, что, уезжая отсюда в прошлом веке, захватила минимум вещей — всего три платья, причём дорожное было на мне. Значит, здесь остался весь мой гардеробчик более чем столетней давности, с ума сойти! Но теперь выходит — то, что нужно. И корсеты, черт бы их побрал?
В отчаянии устремила я невидящий взгляд на Стефчу, а та, превратно истолковав его, подумала, что барыня зазябли и гневаются, и от усердия плеснула мне двойную порцию горячей воды. Сразу согревшись, я тем не менее перестала получать наслаждение от успокаивающей ванны. Какая там успокаивающая! Я всполошенно пыталась сообразить, нужно или нет мне в данном положении завещание. Ведь тем, в будущем веке, оно требовалось в основном для того, чтобы обезопасить меня от покусительств Армана Гийома. Но здесь же нет никакого Гийома! Никто мне ничем не угрожает, так что… Езус-Мария, но здесь же нет и Гастона!
Сообразив это, я запаниковала по-настоящему. Слишком много свалилось на меня проблем, ну как их все обдумать спокойно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52