Его водолазный костюм из плотного твида с прокладкой из натурального каучука производил хорошее впечатление, а вот техническое снаряжение Киазима оставляло желать лучшего.Там, в морской пучине, можно не обращать внимание на мурен, осьминогов, электрических скатов и прочих чудовищ подводного мира. Плавание под водой во многом схоже с полетами в небе, здесь опасность исходит из самого факта бесцеремонного вторжения человека в природу.При погружении в воду на каждые тридцать семь футов давление возрастает на пятнадцать тонн. При работе на глубине давление подаваемого воздуха должно быть где-то на пятьдесят фунтов выше давления воды. Стоит подаче воздуха отключиться, и подводник будет раздавлен водой. Бывалые водолазы рассказывали мне, что видели даже, как из воздушных шлангов на поверхность выдавливалось человеческое мясо вперемешку с кровью. Такой смерти не захочешь...Единственным приличным элементом подводного снаряжения Киазима был шлем из меди и бронзы, в котором, как и у большинства шлемов современной конструкции, имелся стопорный клапан, автоматически закрывающийся при отключении подачи воздуха. Выпускной клапан при этом также перекрывался, поэтому воздух в костюме оставался. В этом случае водолазу следовало как можно быстрее выбираться на поверхность.Надо быть безумцем, чтобы с таким снаряжением работать под водой; Киазим – хороший водолаз, но не больше, и одного его мужества недостаточно. Вряд ли кто-либо другой мог решиться на подобное.– До встречи внизу, Джек, – сказал он и надел шлем.Сыновья потуже затянули гайки на его нагрудном щитке. Я кивнул Киазиму и перелез на борт «Ласковой Джейн», где Морган был занят проверкой акваланга. Пока я снимал с себя свитер и брюки, Морган с тревогой смотрел на меня. Вниз я надел неопреновый непромокаемый костюм черного цвета. Подумав о холоде там внизу, я непроизвольно поежился.– Как себя чувствуешь, Джек? – спросил Морган низким голосом в тот момент, когда я просовывал руки в лямки акваланга.– Чертовски плохо, – ответил я ему и тут же пожалел о сказанном.У него отвисли щеки, и я, желая успокоить, положил ему руку на плечо.– Это не имеет никакого отношения к погружению. Ничто меня не тревожит. Мне просто не очень нравится эта идея Киазима. Для этих работ у нас нет подходящего снаряжения. Такой старый морской волк, как ты, должен понимать это лучше, чем кто-либо.Но он не поверил мне ни на йоту.Выждав три-четыре минуты после погружения Киазима, я прыгнул в кристально прозрачную воду и последовал за ним, ориентируясь на его воздушный шланг. Поначалу со мной все было нормально, но, когда на глубине пятидесяти футов я достиг нейтральной зоны, где краски сразу потускнели, мне показалось, что окружающие предметы ожили и начали надвигаться на меня. Видимость была хорошей, и я мог заметить, что вокруг меня почти не было рыб. В целом это выглядело весьма угрожающе.Я проверил глубиномер и двинулся дальше. Ни рифов, ни подводных чудовищ – ничего вокруг. Таинственный зеленый путь вел в никуда, и я головой вперед плыл в эту бесконечность.Вдруг неожиданно из мрака передо мной выросла корма затонувшего корабля. Я вытянулся, завис в воде, словно парящая в небе птица, и отрегулировал подачу воздуха. Судно, совершенно неповрежденное, лежало на дне, слегка завалившись на один бок. На носовой части палубы стояли на изготовку зенитки с поднятыми вверх стволами. Рядом с ними я увидел Киазима. Он махнул мне рукой, и я подплыл ближе.Перила и вентиляторные решетки были покрыты черными мидиями, а в некоторых местах поверхность судна была словно искусана свирепыми собаками. Повсюду виднелись моллюски с острыми, как лезвие бритвы, раковинами, способными не только располосовать кожу, но и своим ядом приковать на неделю к больничной койке.Проникнув в рубку, я увидел компас и штурвал, сплошь усеянные мелкими ракушками. Ракушки росли и на подъемном механизме. Затем я спустился в открытый люк трюма. Часть трюма в том месте, где я находился, напоминала неф собора – сверху сквозь неровные щели палубы в помещение проникал слабый дневной свет. На полу лежали гильзы снарядов для зенитных установок. Не вызывало сомнений, что судно было атаковано с воздуха, после чего и затонуло.Пытаясь найти дорогу в грузовой отсек трюма, я сделал рывок в темноту и сразу же попал в неприятную ситуацию. Я оказался в месте прямого попадания авиационной бомбы, которая и отправила на дно немецкое судно. Рядом лежали горы искореженных балочных перекрытий вперемешку с разбитыми палубными досками, на которых росли диковинные водоросли.Я подплыл ближе и, чтобы удержаться, ухватился рукой за металлическую перекладину. И, о Боже, она сдвинулась с места. И не только она – все вокруг меня, как мне показалось, зарокотав, вдруг пришло в движение, и гулкое эхо раскатилось по воде.Я почувствовал, как все мои внутренности сжались от страха. Тотчас вынырнув из трюма, я стремглав рванул вверх, оставив Киазима решать его собственные проблемы. В декомпрессии нужды не было, так как мое пребывание на глубине было недолгим, и спустя несколько секунд я был уже в ослепительных лучах дневного света. Я ухватился за лестницу, и Яасси подал мне руку. Сняв маску, я выплюнул резиновый мундштук.– А что с отцом? – спросил он встревоженно.– Еще там, но, думаю, скоро поднимется.Морган стоял рядом с сыновьями Киазима. Я никогда еще не видел его лицо таким серым. Не сказав ему ни слова, я перешагнул через перила «Ласковой Джейн» и спустился в кубрик. Я уже допивал второй стакан «Джеймсона», бутылку которого извлек из тайника под своей койкой, когда услышал шаги Моргана.Войдя в кубрик, он остановился и принялся меня разглядывать. Я пододвинул ему бутылку виски.– Все нормально. Сижу и жду тебя. Давай хлебни.– Было ужасно, Джек?– Как Рождество и Новый год в один день.Не обращая внимания на полные тревоги глаза Моргана, я снял с себя костюм, вытерся полотенцем, натянул брюки и свитер и, снова налив себе виски в стакан, поднялся на палубу. Киазим уже стоял на «Сейтане» без шлема и прикуривал от зажженной спички, протянутой ему Яасси.Он помахал мне рукой:– Эй, Джек, иди сюда. Надо переговорить.Я бодро улыбнулся ему и тихо пробормотал, обращаясь к Моргану, который поднялся на палубу вслед за мной:– Готовься к отплытию. Я этим уже сыт по горло.Я перешагнул через перила на бор «Сейтана» и облокотился о мачту.– Ты видел, Джек? – спросил Киазим. – Ты понимаешь, что я имею в виду? Составишь мне компанию?Я покачал головой:– На твоем месте я бы еще раз подумал. Мне показалось, что вся эта чертовщина накроет меня с потрохами.– А я ничего там опасного не заметил, – сказал он, нахмурив брови.Его слова не понравились мне, так как в них я уловил скрытый смысл, и, глубоко вздохнув, изложил ему более вескую причину моего отказа:– Ты был прав только в одном. Глубина действительно сто тридцать футов. Это значит, что за каждые сорок пять минут пребывания на дне в костюме со шлемом тебе придется выдерживаться на глубине тридцати пяти футов четыре минуты, на двадцати футах – еще двадцать шесть минут, и на десяти – еще двадцать шесть. Значит, после каждых сорока пяти минут работы под водой на декомпрессию в целом будет уходить пятьдесят шесть минут: Ты сможешь опускаться на дно всего два раз в день.Теперь он уже сердито посмотрел на меня:– Почему ты всегда должен рассуждать, как женщина, которая пугается собственной тени? Все эти инструкции по декомпрессии полная чушь. Как и все твои рекомендации.– Киазим, ты себя погубишь, и это ясно как день, – сказал я. – Тебе нужна целая бригада для работы под водой, не меньше полудюжины, чтобы добыть что-нибудь стоящее. А может оказаться, что все это будет пустой тратой времени.Теперь он уже разозлился, и в его глазах засверкали огоньки.– Одни лишь разговоры, мой друг, долгие разговоры и умные слова, но, когда дошло до дела, ты, мне кажется, просто испугался. Да ты боишься снова туда спуститься.Он сам не верил в то, что говорил, но я тоже завелся и своим ответом сразил его наповал.– Испугался? – дико засмеялся я. – Я боюсь погибнуть. У меня кишки выворачивает от страха, когда я там, внизу. Ну, посмейся над этим.Его глаза округлились, стали спокойными и очень мрачными. Будто его мгновенно осенило и он все понял. Он действительно все понял.– Джек. – Киазим быстро подошел ко мне. – Прости меня, я действительно сожалею.Я быстро перемахнул через перила. Морган уже отдавал швартовы. Вбежав в рубку, я нажал на стартер. Мощный двигатель мгновенно взревел, и, резко повернув штурвал, я направил «Ласковую Джейн» на разворот.Пару миль я гнал катер на высокой скорости, а затем сбросил обороты. Глянув через плечо, я увидел Моргана, стоящего в дверном проеме.– Чувствуешь себя лучше?– Немного, – сказал я.– Не очень-то радуйся. Ты оставил на «Сейтане» свои губки. Те, хорошие.Мы прибыли на Кирос под вечер. Живописный маленький островок, шесть или семь миль в длину и три в ширину. В середине острова в небо упиралась двуглавая горная вершина высотой три тысячи футов.Одномачтовое суденышко, раздув парус, проскользнуло через узкий проход в залив и взяло курс на Крит. Оно прошло от нас так близко, что я сумел рассмотреть глаза, нарисованные по обе стороны носовой части парусника. Человек, стоявший у румпеля, приветливо помахал нам рукой. Я ему ответил тем же и повел «Ласковую Джейн» в гавань.За время нашего отсутствия сюда прибыло всего одно новое судно. Это была ослепительно белая с ярко красной полосой по борту яхта длиной в девяносто футов, оснащенная дизельным двигателем. Кому-то она обошлась в пятьдесят тысяч фунтов, не меньше. Она стояла под греческим флагом в сотне ярдов от основного причала.Я аккуратно обогнул ее и направился к старому каменному пирсу, месту нашей обычной стоянки, за которую не нужно было платить портовые сборы. Выкрашенные в яркие цвета рыбацкие лодки стояли у берега, уткнувшись в белую дугу песчаного пляжа. Рядом сидели рыбаки и латали свои сети, на мелководье резвились дети, их голоса летели над гаванью.Я вырубил двигатель. Когда приблизились к пирсу, Морган выпрыгнул и привязал к нему наш катер. Я перешагнул через борт и подошел к Моргану.– Ты куда-то собрался, Джек? – спросил он.– Куплю несколько банок чего-нибудь, а может быть, и другого, – ответил я. – Да и просто хотелось бы размять ноги.Он не стал мне возражать, и я быстро зашагал прочь, чтобы мой напарник не успел передумать. Тому была, конечно, и другая причина. Совсем другая. Мне нужно было кое о чем подумать. То, что я испытал во чреве затонувшего корабля, действительно повергло меня в смятение. Я понял, что обречен.В моем теперешнем состоянии ловля морских губок могла привести меня только к одному. К скорой и жуткой смерти.Я пришел к такому заключению после третьего стакана рецины в таверне, расположенной на другом краю гавани. Решено, больше никогда опускаться на дно не буду. Но что взамен? Ответа на этот вопрос у меня не было. Единственное, на что я был теперь способен, это крепко напиться.В тяжелых раздумьях я шел вдоль берега моря. Ситуация у меня аховая, это уж вне всяких сомнений. Я свернул на пирс и добрался до катера. Не увидев на нем Моргана, я перешагнул на борт и почувствовал запах кофе.Мне почему-то сразу стало легче, и я быстро спустился вниз по лесенке.– Морг, это как раз то, что нужно, – воскликнул я, войдя в кубрик, и поставил на стол свою чашку.Неожиданно из камбуза с кофейником в одной руке и банкой сливок в другой появилась Сара Гамильтон. На ней были светло-голубые брюки из льна, белая рубашка, завязанная узлом на талии, выглядела она так, как любая женщина могла только мечтать.А ее лицо? Боже, это милое, дорогое мне лицо с легкой; надменной усмешкой, застывшей на полных губах. И спокойный взгляд серых глаз.– Привет, Сэвидж, – бодро произнесла она. – Рады меня видеть?Она улыбнулась, и ее улыбка, словно вспыхнувший огонек, осветила каждый уголок моей измученной души. Глава 6Улыбка тигра Многое могло бы произойти в этот счастливый миг, если бы за ее спиной вдруг не появился вышедший из камбуза Алеко. Не понимаю, что он за человек. Одет он был в старые хлопчатобумажные брюки, спортивную рубашку, на шее небрежно повязанная косынка, на голове потрепанная, в пятнах соли фуражка. Ну прямо настоящий морской волк с финского фрегата. Идеал любого подростка, да и только.Он, как мне показалось, был рад встрече со мной и на бостонский манер очень крепко пожал мне руку, что никак не увязывалось с его греческим происхождением.– Рад вас видеть, мистер Сэвидж. С момента нашей последней встречи вы всех привели в такое смятение.Он легким движением руки обнял Сару Гамильтон за плечи. Это помогло мне несколько охладить чрезмерно восторженные чувства, нахлынувшие на меня.– Было на что посмотреть, не правда ли, Сара?Она, как мне показалось, не обратила никакого внимания на его слова, и все свое внимание сосредоточила на мне. Налив кофе и добавив сливок. Сара протянула мне чашку, вложив в этот жест такие нежные чувства, что я долго потом никак не мог успокоить дребезжащую на блюдце чашку.– Вам от полковника Хакима конверт, – сказала она. – Он оставил его нам, на случай если мы вдруг встретимся с вами где-нибудь на островах. То, что вы сделали, сказал он, было жестом редкого благородства, и он надеется, что вы никогда не пожалеете об этом.– Он, должно быть, необычный человек, – произнес Алеко. – Хаким передал вам двести тридцать семь тысяч фунтов. Это солидная сумма. Для любого это огромные деньги.Я выразил удивление точностью названной им суммы, а он, снисходительно улыбнувшись, продолжил:– Я думаю, вы не будете возражать, но в Александрии я навел кое-какие справки, в этом нет ничего предосудительного. Думаю, что у вас больше ничего не осталось. На вашем месте в Объединенной Арабской Республике я бы больше не появился. Если они вас поймают, то непременно повесят.– Тогда надо постараться, чтобы они меня не поймали, – ответил я.Сара Гамильтон сидела молча, пила кофе и курила сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30