— Бизнес, оказывается, не так уж плох, — задумчиво пробормотал Бишоп.
— Он действительно не плох, мистер Бишоп, но ему недостает стимула, существовавшего несколько десятилетий назад.
Внезапное появление Агнес Киркхоуп застигло обоих врасплох.
— Простите, я не имел в виду ничего дурного, — извинился Бишоп.
— О да, безусловно, безусловно, — произнесла хозяйка, быстро входя в комнату. В ее живых глазах светилось какое-то тайное удовольствие. — Однако должна вам заметить, что такое впечатление производит только эта комната. Именно поэтому я принимаю в ней посетителей.
Невысокая, худощавая, хотя и прямая как жердь, она была не по годам бодрой и подвижной. Ее совершенно седые волосы лежали на голове мягкими волнистыми прядями. Сев на другом конце дивана, она повернулась так, чтобы видеть Джессику, и внимательно посмотрела на обоих сквозь крошечные очки в золотой оправе. Ее глаза по-прежнему блестели от удовольствия, вызванного замешательством Бишопа.
— Я не ожидала сегодня двоих посетителей.
— Да, простите, мне следовало предупредить вас по телефону. Это мисс Кьюлек.
Старая леди улыбнулась Джессике.
— И чем же занимается мисс Кьюлек?
— Джессика работает в Институте парапсихологических исследований.
— Вот как? — Мисс Киркхоуп нахмурилась. — Что это значит?
— Мы изучаем аномальные явления, — ответила Джессика. Старая леди нахмурилась еще сильнее.
— Ради какой-то определенной цели? Бишоп усмехнулся.
— Чтобы узнать больше о нас самих, мисс Киркхоуп, — пояснила Джессика.
Мисс Киркхоуп фыркнула, показывая, что обсуждение этого вопроса закончено.
— Позвольте предложить вам немного хереса. Я стараюсь не отказывать себе в этом удовольствии хотя бы раз в день. Анна! Херес, пожалуйста!
Горничная появилась мгновенно, как будто все это время стояла за дверью, ожидая распоряжений. Она улыбнулась всем своей лучезарной улыбкой.
— Кипрский, я полагаю, — добавила мисс Киркхоуп. — Не испанский.
Бишоп и Джессика переглянулись, невольно изумившись столь демонстративному пренебрежению к гостям. Поэтому, когда старая леди снова повернулась к ним, они воздержались от дежурных улыбок.
— Итак, мистер Бишоп, по телефону вы сказали, что хотите возобновить обследование «Бичвуда». Неужели кошмарный предыдущий опыт вас не отпугивает?
— Наоборот, — солгал Бишоп. — Это только подстегивает мое желание возобновить обследование вашего владения.
— Но почему? И пожалуйста, сядьте. — Она показала на кресло.
Он присел на край, опустив руки на колени.
— Должно же существовать какое-то объяснение тому, что все эти люди покончили с собой. Вполне возможно, что в этом доме действуют какие-то влияющие на психику силы.
— Вот именно, мистер Бишоп. Агенты доложили мне, что вы, несмотря на свою профессию, человек в высшей степени здравомыслящий. Вас наняли исключительно для того, чтобы обнаружить материальные причины нездоровой атмосферы «Бичвуда».
— Да, и я все еще надеюсь сделать это. Но мы не можем просто пренебречь случившимся, мы обязаны проверить и некоторые другие... факторы. Вот почему я хотел бы работать совместно с мисс Кьюлек и ее отцом, который является директором Института парапсихологии. Они могут обнаружить то, чего я один найти не смогу.
Анна внесла и подала херес, обращаясь с янтарной жидкостью так, точно это было священное вино, после чего покинула комнату, взволнованно улыбаясь.
— Она новенькая, — холодно заметила мисс Киркхоуп и подняла свой стакан. — За ваше здоровье, друзья.
Они пригубили, и Бишоп поморщился от приторного вкуса напитка.
— Что же так внезапно вдохновило вас возобновить исследование, мистер Бишоп? Не эти ли недавние события на. Уиллоу-роуд разожгли ваш интерес?
Он чуть не поперхнулся хересом.
— Я продолжила корабельный бизнес отца практически в одиночку, при весьма незначительном содействии моего дорогого брата Доминика. — Она кивком показала на фотографию в рамке, стоявшую на буфете: на ней был запечатлен полнолицый молодой человек с кудрявой черной шевелюрой. Сходство с мисс Киркхоуп было минимальным. — Правда, в конце концов в нашем деле наступил застой, но это коснулось всего судостроения в целом, так что не принимайте меня, пожалуйста, за идиотку только потому, что я старая женщина. Я слежу за новостями, а Уиллоу-роуд — это название, которое я едва ли когда-нибудь забуду.
Слово взяла Джессика:
— Мы очень сожалеем, мисс Киркхоуп, и, я надеюсь, мы вас не обидели. Крис не собирался заниматься этим домом, пока я его не уговорила.
— Если мы решили быть откровенными, то будем откровенными до конца, — сказал Бишоп. — Джейкоб Кьюлек нанимает меня обследовать «Бичвуд» — если, конечно, я получу ваше согласие. Нам не хотелось бы ворошить эти неприятные для вас воспоминания, но Джессика и ее отец считают, что между «Бичвудом» и недавними событиями на Уиллоу-роуд существует связь.
— Вы тоже так думаете, мистер Бишоп? Он ответил не сразу.
— Нет. Но... — Крис посмотрел на Джессику. — Я думаю, проверить стоит. Джейкоб Кьюлек — прославленный авторитет в своей области, поэтому его мнение по этому вопросу следует принимать во внимание. Кстати, он был знаком с вашим братом, а также с человеком по имени Прижляк, коллегой вашего брата. — Он заметил, что старуха вздрогнула при упоминании имени Прижляка.
— Я предостерегала Доминика относительно этого человека. — Ее губы вытянулись в ниточку. — Мой брат был простачком, почти шутом, а вот Прижляк — настоящим чудовищем. Я поняла это с первого взгляда. Порождение дьявола.
И Бишоп и Джессика были ошеломлены этой вспышкой. Но мисс Киркхоуп мгновенно взяла себя в руки и улыбнулась им чуть ли не лукаво:
— Я стараюсь не допускать, чтобы все это меня тревожило снова, мои дорогие, но иногда воспоминания нарушают мой покой. Итак, допустим, я дам вам разрешение заняться «Бичвудом». Каков план ваших действий?
— У вас нет возражений? — не скрывая удивления, спросил Бишоп.
— Я этого еще не сказала, — резко ответила она.
— Что ж, прежде всего я хотел бы ознакомиться с историей этого дома. Меня интересует деятельность тех, кто занимал его в 30-х годах. Наконец, хочу узнать, во что втянули вашего брата, мисс Киркхоуп.
— А если я не предоставлю вам никакой информации?
— В таком случае — что касается меня — дело закончено. Я не буду обследовать дом.
В комнате повисла тишина. Бишоп и Джессика изучающе взирали на мисс Киркхоуп, задумчиво смакующую херес. Она довольно долго не поднимала глаз, и когда наконец заговорила, в ее голосе звучала печаль:
— Многие годы «Бичвуд» был неотъемлемой частью истории нашей семьи. Доминик в нем родился, если угодно знать, фактически случайно. Видите ли, это был загородный дом моих родителей, построенный в то время, когда здесь была еще открытая местность, не превращенная в городской квартал. Отец отправил нас с матерью провести там уик-энд. Он был страшно занят, а мать была на седьмом месяце беременности. Он полагал, что перемена обстановки будет ей полезна. — Старуха издала горький смешок. — В тот уик-энд ей не пришлось отдохнуть. Доминик родился преждевременно; весьма на него похоже — бездумно ворваться в этот мир раньше положенного срока.
Она с отсутствующим видом всматривалась в какую-то картину, представшую перед ее мысленным взором.
— Мне было всего семь лет, и именно я обнаружила ее у подножия подвальной лестницы. Никто так никогда и не узнал, зачем она туда спустилась. Мама тоже не могла этого вспомнить после всех мучений, которые она перенесла, производя на свет Доминика. Боже, как она кричала в ту ночь! Помнится, я лежала в постели и прислушивалась, моля Бога о том, чтобы ребенок умер и не делал маме больно. Она не желала, чтобы ее оттуда уносили, и если бы слуги не пренебрегли ее мольбами, родила бы Доминика прямо в подвале. Я и по сей день слышу, как мучительно она кричала, когда ее подняли и понесли наверх. Он родился на рассвете следующего дня, и я слышала, как одна из служанок сказала, что не понимает, отчего поднялся такой переполох, ибо в конце концов ребенок просто шлепнулся на простыни.
По-моему, мама так никогда и не оправилась после той страшной ночи. Ее жизненные силы были подорваны, и она постоянно болела. Однако она любила Доминика. О, она души не чаяла в этом ребенке! Но после его рождения больше никогда не возвращалась в «Бичвуд», поэтому отец решил сдавать его в аренду, чтобы дом не пустовал. К тому же он стал казаться слишком скромным для таких важных господ, как мы! Видите ли, наше состояние в то время росло с каждым днем. С тех пор я не видела этого дома, да и не хотела видеть. А вот Доминик туда вернулся — ему было тогда лет двадцать пять — двадцать шесть, не помню точно. По поручению отца он инспектировал некоторые наши владения. Но «Бичвуд» оказывал на него какое-то странное гипнотическое воздействие — думаю, по той причине, что он там родился.
Мисс Киркхоуп прервала свой рассказ, чтобы хлебнуть немного хереса, и удивленно посмотрела на своих гостей, только теперь вспомнив, что они еще здесь и ее воспоминания предназначены им.
— В сущности, это стало решающим моментом в жизни Доминика. Конечно, он и раньше был весьма своенравным, но то были всего лишь обычные заблуждения юности. Он то и дело уезжал в «Бичвуд», и мы, естественно, предположили, что ему по душе общество людей, занимавших дом. Казалось бы, в этом нет ничего дурного, хотя отец предупреждал его, что домовладельцу не пристало заводить приятельские отношения с арендаторами. Со временем этот район начал обживаться, и вскоре вокруг «Бичвуда» выросли другие дома. Но он по-прежнему выглядел внушительно и на их фоне, будучи не самым элегантным, но солидным и надежным. Дом, который мог простоять целую вечность. Со временем Доминик стал совершенно неуловим — мы его почти никогда не видели. И только спустя годы, когда полиция сообщила отцу о том, что на обитателей «Бичвуда» поступают жалобы от соседей, мы по-настоящему встревожились. Я думаю, что к тому времени отец уже потерял надежду на то, что Доминик последует по его стопам, и эту роль пришлось исполнить мне. Я была, как говорится, старой девой — не знаю почему, но не думаю, что в то время я была непривлекательной; вероятно, корабельный бизнес интересовал меня больше, чем мужчины. Мне кажется, что отцу служило некоторым утешением то, что он мог в своей семье на кого-то положиться и рассчитывать хотя бы на чью-то помощь в своих коммерческих начинаниях. Здоровье мамы с годами ухудшалось, и, боюсь, от нее было мало пользы, благослови ее Господь. Она оживала только в присутствии Доминика, а это бывало не слишком часто. Мистер Бишоп, вы почти не притронулись к своему бокалу. Может быть, хотите чего-нибудь покрепче?
— Нет, херес превосходен. Спасибо.
— Тогда не будете ли вы так добры наполнить мой бокал? Мисс Кьюлек, а вам?
Джессика отказалась, и Бишоп, взяв у старой леди тонкий стеклянный бокал, поставил его на серебряный поднос, оставленный горничной на маленьком инкрустированном столике. Наливая херес, он осторожно спросил:
— Так что же происходило в «Бичвуде»?
На лице старухи резче обозначились морщины.
— Какая-то новая религиозная секта использовала этот дом как церковь — помнится, она именовалась Храмом Золотого Сознания. Или что-то в этом роде. В те дни развелось немало подобных смехотворных обществ. — Она презрительно скривила губы.
— К несчастью, они существуют до сих пор, — сказала Джессика.
— Ваш брат был членом этой религиозной секты, мисс Киркхоуп? — спросил Бичвуд, подавая ей херес.
— Да. В то время он являлся ее полноправным активным членом. Отец скрывал от нас с матерью наиболее отвратительные подробности ее деятельности, но я пришла к выводу, что сексуальные оргии играли в их культе значительную роль. Думаю, они могли бы заниматься этим безнаказанно, если бы не производили ужасного шума. Соседи не раз заявляли протест. Отец, конечно, сразу аннулировал договор с арендаторами и приказал им вместе с их странными друзьями поскорее убраться. Доминик же старался не попадаться нам на глаза: видимо, где-то затаился. Без сомнения, он сгорал со стыда.
— Что это были за люди? — осторожно спросил Бишоп.
— О, я не помню их имен, это было так давно! Какая-то супружеская пара или любовники — сейчас я не могу говорить с уверенностью. Они явно были ненормальными.
— Почему вы так думаете? — спросил Бишоп.
— Они наотрез отказались покинуть дом. Я понимаю, в этом нет ничего особенного, но когда им пригрозили насильственным выселением, они заняли довольно странную позицию.
— Что же они сделали? Забаррикадировались?
— Нет, — невозмутимо ответила мисс Киркхоуп. — Они покончили с собой.
Бишоп почувствовал, как напряглись все его мускулы, и по выражению лица Джессики понял, что она тоже поражена.
— После этого, — продолжала старая леди, — неудивительно, что никто не хотел жить в «Бичвуде». Об этом позаботились соседи, распускавшие всякие россказни и глупые слухи. Люди въезжали, жили несколько месяцев и уезжали. Больше года в этом доме никто не задерживался. Мама умерла, здоровье отца пошатнулось, и я стала еще больше заниматься его делами. «Бичвуд» отошел на второй план. У нас были агенты, которые следили за различными нашими владениями, и они почти нас не беспокоили, если только не возникала какая-нибудь необычная проблема. Должна признать, что многие годы я не уделяла «Бичвуду» никакого внимания.
— А ваш брат? — спросила Джессика. — Он когда-нибудь возвращался в этот дом? Не считая... последнего раза, конечно.
— Не знаю. Возможно. Вероятно. Как я уже сказала, «Бичвуд» привлекал его каким-то особым загадочным для меня очарованием. После того скандала мы встретились всего один раз, когда умер отец. Это было, дайте подумать... в 1948 году. Доминик явился за своей долей наследства. Он охотно отказался от всяких прав на участие в семейном бизнесе, но был весьма огорчен тем, что ему не оставили никакой недвижимости. Видите ли, отец благоразумно завещал все мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49