— Может быть, кто-то снизойдет объяснить мне, что тут происходит? — потребовал он.
Майлес что-то пробубнил — мол, ничего такого. Панк номер два перестал извиваться у меня в руках, хотя и старался оторвать лицо от раскаленного металла, а третий теперь засунул руки в карманы, сознательно стараясь держать их подальше от носа и подмышек.
Первой заговорила Джилли:
— Они хотели нас ограбить, а мистер Стрингер как раз проходил мимо и остановил их.
Я с удивлением посмотрел на нее. «Ограбить» — довольно сильно сказано.
— Боже мой! — воскликнул викарий. — Это правда, Майлес? — Он пропустил мимо ушей бессвязный протест, наверное, уже привыкнув к таким отрицаниям. — Неужели вы никогда не поумнеете? В прошлый раз только мое личное вмешательство уберегло тебя от условного срока, а теперь я вижу, что ты снова подвел меня. Боюсь, мне придется поговорить с твоим отцом.
Майлес заметно побелел.
— Ничего страшного не случилось, — вмешался я. — Вещи рассыпались, вот и все.
Викарий переключил внимание на меня, и мне стало прохладно от его взгляда.
— Надо полагать, было бы правильно отпустить этого мальчика, — сказал он, указывая на мою жертву.
— Разумеется. — Я ослабил хватку, и парень отпрянул от капота, словно его вытолкнуло. Он угрюмо посмотрел на меня, потирая шею.
— Томас Бредли, и ты тоже. — Викарий со скорбным смирением покачал головой.
Панк номер три с подобающим видом стыдливо понурил голову — видимо, викарий был знаком и с его отцом.
— Могу лишь просить вас простить этих ребят, — обратился священник к девушкам и ко мне. — Они только что окончили школу, а поскольку в этих местах трудно найти работу... — Он оставил извинение висеть в воздухе, чтобы мы могли сами додумать причину их плохого поведения.
Как я ни старался, я не смог найти ответ, но бросил поиски, радуясь, что остался невредим и выглядел неплохо.
— Ребята очень сожалеют, что потревожили ваших знакомых... — (Честно сказать, мне так совершенно не казалось.) — И я уверен, что такое больше не повторится. — Викарий бросил на каждого «панка» угрожающий взгляд и велел им идти своей дорогой, и поживее.
Они побрели прочь, причем Майлес (Майлес? Неужели его так и звали?) оставлял за собой дорожку из капель крови. Меня позабавило, что маленький человечек вроде викария смог произвести на них такой успокоительный эффект, и уже не в первый раз я убедился, что сельская жизнь значительно отличается от городской.
Джилли и ее подруга собрали покупки и сложили в машину, и я заметил, что священник смотрит на них с плохо скрываемым презрением.
— Спасибо за помощь, — сказал я ему. — А то я уже начал терять самообладание.
Он посмотрел на меня, и как в выражении его лица, так и в голосе ощутилась очевидная враждебность:
— Да, конечно, такие инциденты прискорбны. Однако мне действительно хотелось бы, чтобы ваши люди... — И опять он оставил предложение незаконченным.
Справившись со своей работой, Джилли подошла ко мне, пока ее подруга закрывала заднюю дверь.
— О, Майк, как нам вас отблагодарить? Мы с Сэнди так перепугались!
— Это просто щенки, — скромно ответил я.
— Бандиты, — поправила она, и я только пожал плечами, не желая распространяться на эту тему.
К нам присоединилась другая девушка, Сэнди; мне показалось, что ее все еще трясет.
— Вы Майк? — спросила она. — Мне рассказывали про вас и Мидж. Надеюсь, вам удалось обустроиться в Грэмери.
Викарий как будто пересмотрел свое отношение ко мне.
— Так вы — та пара, что поселилась в коттедже Флоры Калдиан?
— Половина пары, — признал я.
Он тут же с распростертыми объятиями шагнул мне навстречу.
— Тогда разрешите мне пригласить вас в наш приход и попросить у вас извинения, что я до сих пор не выбрался навестить вас и вашу почтенную супругу. Конечно, я слышал, что вы приехали, но мои пастырские обязанности в последнее время не отпускали меня. Я намеревался...
Я пожал ему руку, уже привыкнув к его незаконченным фразам и извинениям.
— Все в порядке. Мы сами были немного заняты. Меня зовут Майк Стрингер.
— Питер Сиксмит. — Он сжал мою руку. — Преподобный Сиксмит.
— Нам пора возвращаться, Майк, — прервала его Джилли. — С вашей стороны было так любезно выручить нас — надеюсь, вы позволите нам вернуть долг.
— Не вижу проблем, — сказал я, теперь немного смущенный (и тем не менее довольный собой). — Да и возвращать-то нечего. Я рад, что оказался тут. Скоро увидимся, да?
— Обязательно.
Я не считал это приглашением. К моему удивлению, обе девушки, перед тем как сесть в машину, поцеловали меня в щеку. Викарий и я отошли в сторону, пока Джилли выруливала со стоянки, а выезжая, она помахала рукой из окна.
— Мистер Стрингер, — сказал преподобный Сиксмит, напустив на свое мальчишеское лицо серьезность, — вы... м-м-м... вы хорошо знакомы с этими людьми?
Я нахмурился.
— Не совсем. Джилли и двое ее друзей заезжают к нам время от времени. Они очень общительны.
— Да. Да. — Слова у викария вырывались, будто он обдумывал последствия. — Скажите, вы не будете возражать, если завтра я навещу вас? Знаю, надо было сделать это раньше, но, как я уже объяснил...
Я поколебался. Религиозность не входила в список моих добродетелей — во всяком случае, организованная религиозность, — и я не мог представить себя регулярно посещающим воскресную службу. Мидж — возможно, но не я. Не то что я не верую, вовсе нет, но для меня вера — это очень личная, интимная вещь, и делить ее с другими мне всегда неловко. В церкви я начинаю суетиться. Однако что же сказать этому беспокойному священнику?
— Конечно, это будет прекрасно. Я скажу Мидж, что вы приедете.
— Мидж — это ваша уважаемая супруга?
— Это моя девушка.
— А! — Это было просто коротенькое «а!», не повлекшее за собой осуждения за «сожительство во грехе». — Я буду ждать встречи с вами обоими. В утренние часы будет ничего?
Я кивком дал свою санкцию.
— Прекрасно. И надеюсь, сегодняшний маленький инцидент не оставил у вас плохого впечатления о нашей деревне, мистер Стрингер. Такое случается у нас очень редко, уверяю вас — Он открыл дверь своей машины, но не сразу сел, а спросил меня: — Вы знали, что эти ваши новые друзья принадлежат к секте синерджистов?
— Я узнал это сегодня.
— Понятно. Они не упоминали об этом раньше?
— Нет. Это мистер Хоггс в скобяной лавке сказал мне.
— А они ничего не говорили вам о самом Грэмери? Совсем ничего?
Странный вопрос, подумалось мне.
— М-м-м, нет. В основном они интересовались, как мы там живем, и больше ничего. А почему вы спросили?
Он посмотрел на часы.
— Я уже опаздываю на одну встречу, так что должен поставить машину и бежать. Возможно, нам удастся обсудить это завтра. — Он нырнул в машину и высунул голову из окна. — Хочу вас предостеречь: будьте осторожнее с этими людьми, мистер Стрингер. Да, будьте очень осторожны.
Я оставил его заруливать на место, освобожденное «ситроеном» Джилли, а сам пошел к своей машине, не уверенный, насколько серьезно следует воспринимать викария. Может быть, он просто не любит эксцентричных религий. А может быть, в самом деле знает об этих людях что-то нехорошее.
Так или иначе, я не сомневался, что скоро это выясню. Я чувствовал это потрохами.
Синерджисты
Позже тем же вечером приехал Кинселла, один, если не считать двух бутылок домашнего вина.
Я сидел на крылечке, бросая хлебные корки в Румбо, который шустро хватал их и, неистово отмахиваясь от налетающих птиц, скорее удирал, чтобы спрятать добычу тут же, у дорожки. Мидж внутри мыла посуду.
— Тебе потребуется чемодан, чтобы отнести все это домой, — посоветовал я Румбо, и он заверещал на меня, чтобы я продолжал игру. Я всегда считал, что белки едят только орехи, желуди и ягоды, и удивлялся, что этот пройдоха готов схрумкать все, что дадут.
На этот раз Кинселла прикатил в другой машине, в красном «эскорте», и я с любопытством наблюдал, как к калитке подъехал незнакомый автомобиль. Но поняв, кто это, я ощутил, как внутри меня что-то напряглось: очевидно, предупреждение викария усилило мои собственные опасения насчет этого белокурого молодца и его товарищей.
Кинселла махнул мне рукой из-за калитки и почему-то остановился там, словно ожидая приглашения войти. До меня вдруг дошло, что ни он, ни его друзья не ступали на территорию Грэмери, наши беседы всегда протекали у забора. Весьма учтиво, сказал я себе, у них явно старомодные представления о хороших манерах. Тяжело поднявшись, я побрел по дорожке к Кинселле, и Румбо выразил свое раздражение, что игру прервали: он сжал кулачки и сердито застрекотал. Я бросил оставшиеся корки в его кучу, и он, немного успокоившись, стал приводить в порядок свои запасы, но позади я по-прежнему слышал ворчание.
— Привет, Майк! — сказал Кинселла, когда я приблизился. Держа вино в одной руке, он приветственно поднял другую. Американец широко улыбался — сплошные белые зубы на загорелом лице. — Я принес кое-что, чтобы выразить нашу признательность за совершенное вами сегодня.
— А, вы про неприятности в деревне? — проговорил я смиренно, изображая удивление. — Это были просто щенки, вышедшие немного похулиганить.
— Как я слышал, не такие уж и щенки. Джилли рассказала, что вы им устроили! Она и Сэнди шлют свою благодарность и признательность, а я привез вина.
— Знаете, в этом нет никакой необходимости.
— Несомненно, есть. Почему бы нам не откупорить одну прямо сейчас? Уверяю вас, очень вкусно.
Он стоял за калиткой, держа бутылки за горлышки, и с моей стороны было бы верхом невежливости не пригласить его войти, поэтому я распахнул калитку и, сделав приглашающий жест, сказал:
— Звучит прекрасно.
Я ожидал, что Кинселла тут же и ввалится, полный добродушия и излучая здоровье, но не тут-то было — он застыл у калитки, как нерешительная невеста. Я уставился на него, и только тогда, словно вспомнив о моем присутствии, он очнулся.
— Гм, прошу прощения, — быстро сказал он. — Я вдруг подумал, что навязываюсь. Вы, может быть, очень заняты.
— Не в это время дня. Сказать по правде, я бы не прочь выпить.
Кинселла шагнул в сад, и мне показалось — только показалось — что он содрогнулся.
— Вы неплохо поработали над дорожкой, — заметил он, идя вслед за мной.
— Тут главная заслуга Мидж. Поразительно, как она управилась со всем этим множеством цветов. Наверное, переезд сюда оживил ее садоводческие инстинкты.
Румбо, который явно размышлял, как унести все запасы в гнездо, вздернул голову при нашем приближении, и его маленькие острые зубки в тревоге обнажились. Меня позабавило, что Румбо так робок к чужакам — он ракетой взлетел на склон вдоль стены коттеджа и исчез в листве.
— Милая домашняя зверюшка, — хохотнул Кинселла.
— Это скорее регулярный визитер. Обычно он более приветлив.
Мы подошли к входной двери, и я вошел, а Кинселла задержался на крыльце, очевидно, чтобы еще полюбоваться садом.
— Фантастические краски, — услышал я. — Невероятно!
— Мидж! — позвал я. — У нас гость.
Она появилась из соседней комнаты, вытирая руки посудным полотенцем, с вопросительной улыбкой на лице. Я указал на дверь, и Мидж выглянула.
— Хьюб! Вот приятная неожиданность!
— Смотрите, Мидж, — я принес вашему герою знак нашей признательности.
— Герою? А, вы имеете в виду его рыцарский подвиг сегодня утром.
(Не будучи великим молчальником, я счел инцидент достойным упоминания. Однако я ничего не сказал о словах преподобного Сиксмита про синерджистов, оставив это на завтра, когда он сам получше разъяснит их.)
— Он определенно спас наших сестер от серьезной неприятности. Они вернулись взволнованные и вовсю превозносили Майка.
— Эй, не стойте за порогом! — сказал я, чувствуя, что краснею. — Заходите.
Кинселла принял приглашение, но, мне показалось, неуверенно, как и раньше. Впрочем, может быть, правильнее сказать — осторожно, как купальщик заходит в воду, медленно и осмотрительно. Солнце село, в кухне стало темнее, чем обычно, и Кинселла не сразу привык к темноте, он несколько раз быстро моргнул, осматриваясь.
— Мы решили, что пора откупорить бутылку, — сказал я Мидж, и эта мысль, очевидно, ей понравилась.
— Я принесу стаканы, — сказала Мидж, подходя к буфету.
Она достала из ящика штопор и бросила мне, а сама опустилась на корточки у дверцы и вынула два стакана.
— Вы присоединитесь к нам, Мидж? — спросил Кинселла, потирая ладонями руки над локтями, словно замерз.
— Не беру в рот ни капли. Говорите что хотите, а я чокнусь с вами кока-колой.
Мы втроем уселись вокруг кухонного столика, и я налил вина себе и американцу, а Мидж пила кока-колу прямо из горлышка.
— Мы очень благодарны, Майк, — сказал Кинселла, поднимая стакан.
— А-а-а, вы знаете этих типов — трусы и бахвалы. Увидели двух девушек и решили, что можно позабавиться. Они бы не сунулись, если бы с Джилли и Сэнди были вы.
— Не знаю. Кажется, нас не очень любят в этих краях.
— Правда? — сказал я, словно меня это удивило.
Он мрачно кивнул.
— Нас принимают за шайку религиозных фанатиков или что-то вроде того. Вы знаете, как это бывает в маленьких захолустных общинах, тут все подозрительны к приезжим, особенно если те занимаются чем-то непонятным для местных жителей.
— Синерджистский Храм? Должен признаться, я тоже не понимаю. Это что, какая-то новая религия?
Он усмехнулся, а Мидж приподняла брови.
— Синерджисты? — переспросила она.
— Кто-то в деревне уже рассказал вам о нас, — проговорил Кинселла.
— Да, хозяин скобяной лавки.
— Тогда вам уже известно, что нас здесь не любят.
Я почувствовал себя так, словно меня уличили во лжи, но Кинселла улыбнулся мне через стол.
— Синерджисты? — переспросила Мидж, громко постучав бутылкой кока-колы по деревянной поверхности стола, чтобы привлечь внимание.
Кинселла повернулся к ней.
— Так называется наш Орден.
— Странное название. Думаю, раньше мы о таком не слышали. И что точно означает это слово?
Кинселла наклонился на своем стуле.
— Во-первых, мы не религиозные безумцы, как многие нынче, так что, пожалуйста, не связывайте нас с ними. Мы не благотворительное общество и не религиозная секта в прямом смысле этого слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43