Так люди искупили предательство Ульдора, и из всех подвигов в войне,
которые совершили отцы людей ради эльфов, последнее сопротивление людей из
Дор-Ломина - самое прославленное.
А Тургон, сражаясь, проложил себе путь к югу и спустился вниз по
Сириону и спасся. Он скрылся c глаз Моргота.
Братья же, собрав вокруг себя остатки людей, отступали шаг за шагом,
пока не очутились за топью Сереха, и поток Ривиля оказался перед ними, и
там они остановились.
Тогда все войско Ангбанда двинулось против них, и враги запрудили
поток телами своих мертвецов и окружили оставшуюся часть Хитлума.
Когда на шестой день солнце клонилось к закату, Хуор пал, пораженный
в глаз отравленной стрелой, и вокруг лежали грудой доблестные люди Хадора.
Орки отрубили им головы и сложили их кучей.
Хурин остался один. Он отбросил щит и схватил топор, и в песне
говорится, что топор дымился от крови троллей - охранников Готмога, и
каждый раз, нанося удар, Хурин кричал:
- Ауре энтулува! День придет снова!
Семьдесят раз издал он этот клич, и по приказу Моргота его захватили
в плен, Готмог связал его и с насмешкой потащил в Ангбанд.
Так окончилась битва Нирнает Арноедиад.
Велик был триумф Моргота, и замысел его завершился полностью.
С этого времени сердца эльфов отвернулись от людей, за исключением
тех, кто принадлежал к трем домам Эдайна.
Королевства Фингона больше не существовало, а сыновья Феанора
скитались, как листья, гонимые ветром. Их силы иссякли, союз распался, и
жить им пришлось в диких лесах, смешавшись с Зелеными эльфами Оссирианда.
В Бретиле все еще обитали немногие из Халадин, и Хандир, младший сын
Хальдира, был их вождем.
Моргот послал в Хитлум восточноязычных, служивших ему, отказав им в
землях Белерианда, которых они жаждали. Он поселил их в Хитлуме и запретил
покидать его. Вот такое вознаграждение дал Моргот восточноязычным за их
предательство Маэдроса: возможность грабить стариков, женщин, детей народа
Хадора и издеваться над ними.
Остатки эльфов попали в рудники Севера и работали там, как рабы.
Орки и волки бродили по всему Северу, забираясь в Белерианд и до
границ Оссирианда. Еще оставались Дориат и скрытые земли Нарготронда. Но
Моргот уделял им мало внимания.
Многие же теперь бежали в гавани, чтобы найти убежище за стенами
Сирдана, моряки крейсировали вдоль побережья, уничтожая врагов в вылазках.
На следующий год Моргот послал большие силы через Хитлум и Невраст,
опустошившие весь Фалас и осадившие стены Бритомбара и Эглареста. Враги
привезли с собой кузнецов и установили машины. И хотя осажденные
сопротивлялись, враги обрушили стены, превратили в развалины башни, и
большая часть народа была убита.
Некоторым удалось уйти в море, и среди них был сын Фингона, Эрейнион
Джил-Гилад, которого отец отослал в гавани после Дагор Браголаха. Эти
оставшиеся в живых уплыли с Сирданом к югу, на остров Балар, где прятали
быстроходные корабли.
И когда Тургон узнал об этом, он снова послал вестников в устье
Сириона и просил помощи Сирдана. По просьбе Тургона Сирдан построил семь
быстроходных кораблей, и они уплыли на запад, но в Балар так и не пришли
известия об этих кораблях - кроме одного. Моряки его претерпели лишения в
море и попали в жестокий шторм, и пошли ко дну. Но Ульмо спас одного из
моряков от гнева Оссе, и волны выбросили его на побережье Невраста. Моряка
звали Воронве, и он был один из вестников Тургона.
Теперь мысли Моргота были заняты Тургоном, потому что из всех врагов
Морготу больше всего хотелось захватить и уничтожить Тургона, потому что
Тургон стал теперь по праву королем всего Нольдора.
Поэтому к Морготу привели Хурина, так как Моргот знал, что тот был в
дружбе с королем Гондолина, но Хурин пренебрежительно говорил с Морготом,
насмехался над ним; тогда Моргот проклял Хурина и Морвен, и их потомство и
предсказал им мрачную судьбу. Взяв Хурина из темницы, он поместил его на
каменное сиденье высоко на Тангородриме. Могущественные чары Моргота
приковали Хурина к этому месту, и Моргот сказал:
- Теперь сиди здесь и смотри на страны, где зло и отчаяние станут
уделом тех, кого ты любишь. Ты осмелился издеваться надо мной и
сомневаться в могуществе Мелькора, поэтому ты будешь видеть моими глазами
и слышать моими ушами, и никуда ты не двинешься с этого места, пока все не
придет к горькому концу!
И так все и случилось, но нигде не говорится, что Хурин когда-либо
просил у Моргота милосердия или смерти для себя и своих родичей.
По приказу Моргота орки с трудом собрали тела всех погибших в битве,
доспехи и оружие. Они сложили все это посреди Анфауглита в виде большого
кургана, и он был подобен холму, который можно было видеть издалека.
Хауд-эн-Нденгин - назвали его эльфы, Холм Убитых, и Хауд-эн-Нирнает, Холм
Слез. На том холме выросла трава, высокая и зеленая, и ни одна тварь
Моргота с тех пор не осмеливалась ступать на землю, под которой ржавели
мечи Эльдара и Эдайна.

21. О ТУРИНЕ ТУРАНБАРЕ
Риан, дочь Белагунда, была женой Хуора, сына Гальдора. Она была в
браке с ним два месяца до того, как он ушел с Хурином, своим братом, на
битву Нирнает Арноедиад.
Когда перестали приходить вести о ее супруге, она убежала в лесные
дебри, но ей помогли Серые эльфы Митрима, и когда родился ее сын Туор, они
воспитали его.
Тогда Риан покинула Хитлум и, добравшись до Хауд-эн-Нденгина,
оставалась на этом холме, пока не умерла.
Морвен, дочь Белагунда, стала женой Хурина, а их сыном был Турин,
родившийся в тот год, когда Берен Эрхамион встретился с Лютиен. Еще у них
была дочь по имени Лалайт, Смеющаяся, и она стала любимицей Турина, ее
брата. Но когда ей исполнилось три года, в Хитлуме начался мор от ветра из
Ангбанда, и она умерла.
Теперь, после битвы Нирнает Арноедиад, Морвен все еще жила в
Дор-Ломине, потому что Турину было всего лишь восемь лет, а она снова
носила ребенка. То были недобрые дни, потому что восточноязычные,
пришедшие в Хитлум, презирали остатки народа Хадора, обращали в рабство
его детей. Но так велики были красота и благородство Госпожи Дор-Ломина,
что восточноязычные боялись ее и не отваживались тронуть Морвен или ее
домочадцев. Они называли ее колдуньей, искушенной в магии. Все же теперь
она обеднела, и никто ей не помогал, кроме родственницы Турина Аэрин,
которую Бродда, восточноязычный, взял в жены. И Морвен больше всего
боялась, что Турина отберут у нее и обратят в рабство, поэтому у нее
появилась мысль тайно отослать его и просить Тингола дать приют Турину,
потому что Берен, сын Барахира, был родичем ее отца.
И вот в Год Плача Морвен послала Турина за горы с двумя слугами в
королевство Дориат.
Так завязалась судьба Турина, изложенная в песне "История детей
Турина", и это была самая длинная песня в те дни. Здесь эта история
пересказана вкратце, потому что она связана с судьбой Сильмарилей и эльфов
и ее называли Историей Печалей.
В начале года Морвен родила ребенка, дочь Хурина, и назвала ее
Ниенор, Грусть, а Турин и его спутники добрались до границ Дориата, и там
их нашел Белег Тугой Лук, охранявший с воинами границу, и провел путников
в Менегрот.
Тингол принял Турина и взял его своим воспитанником в честь Хурина
Стойкого, потому что отношение Тингола к домам друзей эльфов изменилось к
лучшему. Впоследствии не раз отправлялись гонцы к Морвен с предложением
покинуть Дор-Ломин и вместе вернуться в Дориат, но она не хотела оставлять
дом, в котором жила с Хурином. А когда эльфы тронулись в обратный путь,
Морвен послала вместе с ними шлем дракона из Дор-Ломина, наследственную
реликвию дома Хадора.
Турин рос в Дориате красивым и сильным, девять лет он прожил во
дворце Тингола, и за это время печаль его стала меньше, потому что
посланцы приносили неплохие вести о Морвен и Ниенор. Но наступил день,
когда вестники не вернулись с севера, и Тингол больше не посылал других.
Тогда Турина охватил страх за мать и сестру, и он пришел к королю и просил
у него меч и кольчугу, и Турин надел шлем дракона и отправился сражаться
на границы Дориата, и стал товарищем по оружию Белега Куталиона.
А когда прошли три года, Турин снова вернулся в Менегрот, но он
явился из лесной чащи, нечесанный, в истрепанной одежде. Тогда в Дориате
жил эльф из рода Нандор по имени Саэрос. Он завидовал почестям,
воздаваемым Турину, как приемному сыну Тингола, и сев за стол против
Турина, Саэрос стал насмехаться над ним и сказал:
- Если люди Хитлума такие дикие и нечесанные, тогда какие же женщины
в этой стране? Не бегают ли они, подобно оленям, одетые только
собственными волосами?
Тогда Турин в ярости схватил сосуд для питья и запустил им в Саэроса,
нанеся ему мучительную рану.
На следующий день Саэрос подстерег Турина, но Турин одолел его и
погнал через леса, как дикого зверя, и Саэрос упал в глубокую расселину, и
тело его разбилось о скалу. Но другие эльфы, придя, увидели, что
произошло, и среди них был Маблунг, он приказал Турину вернуться с ним в
Менегрот и ждать правосудия короля. Однако Турин решил, что теперь он вне
закона, и опасаясь, что его схватят, быстро скрылся.
Он миновал пояс Мелиан и ушел в леса к западу от Сириона. Там Турин
присоединился к шайке таких же отчаянных и бездомных людей, но когда все
случившееся стало известно Тинголу, король простил Турина. А в это время
Белег Тугой Лук вернулся в Менегрот, разыскивая Турина.
И Тингол обратился к нему, сказав:
- Я опечален, Куталион, потому что я относился к сыну Хурина как к
собственному, и таким он для меня останется, если только Хурин не
вернется, чтобы потребовать принадлежащее ему. Я считаю, что Турин ушел в
изгнание незаслуженно, и я был бы рад вернуть его обратно, потому что
очень люблю его.
И Белег ответил:
- Я буду искать Турина и приведу его в Менегрот, если смогу, потому
что и я люблю его!
Затем Белег покинул Менегрот и искал по всему Белерианду известий о
Турине.
А Турин надолго поселился среди отверженных и стал их предводителем,
и назвал себя Нейтаном, Обиженным.
Они очень скрытно жили в лесной стране, и когда прошел год со времени
бегства Турина из Дориата, Белег ночью нашел их убежище. Случилось так,
что тогда Турина не было в лагере, и отверженные схватили и связали
Белега. Обращались с ним жестоко, заподозрив в нем шпиона короля Дориата,
но Турин, вернувшись, был опечален тем, что они сделали, и освободил
Белега. Дружба их возобновилась, и Турин поклялся нападать только на слуг
Ангбанда.
Затем Белег передал Турину прощение Тингола и попытался всеми
средствами убедить Турина вернуться с ним в Дориат, говоря, что на
северных границах королевство испытывает большую нужду в его силе и
доблести.
- Недавно орки нашли путь вниз из Таур-ну-Фуина, - сказал он. -
Воспользовавшись проходом Анаха.
- Я не помню такого, - сказал Турин.
- Мы никогда не ходили так далеко от границы, - ответил Белег, - но
ты видел вдалеке вершины Криссаэгрима, а к востоку - темные стены Эред
Горгорота. Димбар, в котором обычно царит мир, попал под власть Черной
Руки, и люди Бретиля встревожены. Мы нужны там!
Но ожесточившись сердцем, Турин отказался принять прощение короля, и
слова Белега оказались бесполезными. А Турин, в свою очередь, попытался
уговорить Белега остаться с ним, но Белег не мог так поступить, и он
сказал:
- Трудный ты человек, Турин, и упрямый. Но теперь моя очередь. Если
ты хочешь иметь Белега рядом с собой, тогда ищи меня в Димбаре, я вернусь
туда.
На следующий день Белег отправился в путь, и Турин проводил его на
расстояниe полета стрелы от лагеря, но ничего не сказал.
- Что ж, прощай, сын Хурина? - спросил Белег.
Тогда Турин посмотрел на запад, увидел вершину Амон Руда и ответил:
- Ты сказал, ищи меня в Димбаре, а я говорю, ищи меня на Амон Руде!
Иначе мы прощаемся навсегда!
Затем они расстались, дружески, но печально.
Белег вернулся в тысячу пещер и предстал перед Тинголом и Мелиан,
рассказав обо всем.
Тогда Тингол вздохнул и сказал:
- Чего еще хочет от меня Турин?
- Разреши мне, повелитель, - сказал Белег, - и я буду охранять его и
руководить им. Я не хотел бы увидеть, как такое величие и доброта пропадут
в дикой глуши.
Тингол дал Белегу разрешение поступить, как тот пожелает, и сказал:
- Белег Куталион! За многие свои подвиги ты заслужил благодарность, и
нe самый малый из них, что ты нашел моего приемного сына. При этом
расставании проси любой дар, и я не откажу тебе ни в чем!
- Тогда я попрошу добрый меч, - сказал Белег, - потому что для одного
лишь лука орки приходят слишком большой толпой, а та сталь, которой я
владею, не годится для их брони.
- Выбирай из всего, что я имею, - сказал Тингол, - не бери лишь
Аранрут, мой собственный!
И Белег выбрал Англашель. То был меч огромной ценности, созданный из
железа, упавшего с небес, и рассекавший любое железо.
Но когда Тингол протянул рукоять Англашель Белегу, Мелиан взглянула
на сталь и сказала:
- Злоба вложена в этот меч, черное сердце кузнеца все еще живет в
нем. Он не будет любить руку, владеющую им, и не долго будет служить тебе.
- И все же я буду владеть им, пока смогу, - ответил Белег.
- Еще один дар я дам тебе, Куталион, - сказала Мелиан, - он поможет
тебе в дикой стране и тем, кого ты изберешь.
И она снабдила его запасом лембас, дорожного хлеба эльфов,
завернутого серебряными нитями. Нити, что связывали его, были скреплены
печатью королевы, потому что в соответствии с обычаями Эльдалие право
владеть лeмбас и дарить его принадлежало одной лишь королеве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43