Рассказы об окраинах давали повод
ожидать созданий с двумя головами и поросших шерстью, а
также с полудюжиной рук и ног. На первый же взгляд они каза-
лись обычными бородатыми мужчинами, только необыкновенно
грязными и в изодранной одежде. Один из них был небольшого
роста, с неровной бородой, как будто ее подрезали ножом...
Но взглянув на другого, я был поражен и в изумлении уставил-
ся на него. Если бы его одеть в приличную одежду и побрить,
подумал я, он был бы точной копией моего отца.
Сидя на лошади и глядя по сторонам, он заметил меня и
скользнул по мне глазами, а потом в упор посмотрел на меня.
Странен был его взгляд, значение которого я не мог понять.
Он открыл рот, как бы собираясь сказать что-то, но в
этот момент открылась дверь и во двор вошли несколько чело-
век, и среди них был мой отец с рукой на перевязи.
Я видел, как отец остановился на ступеньках и осмотрел
группу всадников. При этом он тоже заметил этого человека.
Некоторое время он, как и я, тоже пристально рассматривал
его, затем краска схлынула с его лица, и он побледнел.
Я снова взглянул на того человека. Он совершенно сво-
бодно сидел на лошади. Только выражение его лица поразило
меня. Я раньше никогда не видел такой обнаженной ненависти,
черты его лица заострились, глаза засверкали, а зубы ощери-
лись, как у дикого зверя. Эта сцена была для меня открытием
чего-то дотоле неизвестного и отталкивающего, она врезалась
в мой мозг, я никогда так и не смог забыть ее.
Тут мой отец, выглядевший как больной, с трудом ухва-
тился здоровой рукой за дверь и ушел в дом.
Один из охранников развязал веревку на руках пленников.
Этот человек спешился, и только тогда я увидел, что в нем
было необычного. Он был примерно на восемнадцать дюймов выше
всех окружающих, но не потому, что был очень высоким. Если
бы ноги его были нормальными, то он был бы не выше моего
отца. Но они не были нормальными: они были чудовищно длинны-
ми и тонкими. Такими же были его руки. Это делало его полу-
человеком-полупауком.
Охранник дал ему еду и кружку пива. Он сел на скамью,
при этом его острые колени оказались на уровне плеч. Он
оглядел двор и принялся жевать хлеб с сыром. Затем он взгкя-
нул на меня и поманил к себе. Я отвернулся, сделав вид, что
не заметил. Тогда он окликнул меня. Мне стало стыдно своего
страха. Я подошел ближе к нему, потом еще ближе, но все
равно держался на расстоянии, недоступном для его паучьих
рук.
- Как тебя зовут, мальчик? - Спросил он.
- Дэвид, - ответил я. - Дэвид Стром.
Он кивнул, как будто мой ответ удовлетворил его.
- Человек в двери, у которого рука на перевязи, это
твой отец, Джозеф Стром?
- Да.
Он вновь кивнул. Потом оглядел дом и окружающие его
постройки.
- Значит, это место и есть Вакнук.
- Да, - опять сказал я.
Я не знаю, о чем бы он еще спросил меня, потому что тут
мне приказали убраться...
Немного позже они вновь сели верхом, похожему на паука
человеку связали руки, и все уехали. Я следил, как они дви-
гались в сторону кентака, довольный, что они уходят. Таким
образом, мое первое столкновение с людьми окраин было непри-
ятным и беспокойным.
Позже я слышал, что оба пленника умудрились бежать в ту
же ночь. Не могу сказать, от кого я слышал об этом, но опре-
деленно не от моего отца. Он никогда не возвращался к собы-
тиям этого дня, а я не осмеливался спрашивать...

..........

Едва все успокоилось, и рабочие вернулись на поля, как
мой отец оказался в центре новой ссоры с моим дядей, Энгусом
Мортеном.
Разница в характерах и взглядах порождала у них чувство
войны друг с другом, продолжавшееся уже много лет. Мой отец
не раз утверждал, что принципы Энгуса опасны для всей окру-
ги, на что Энгус, как говорили, отвечал, что мой отец невы-
носимый педант и неразумный фанатик. Таким образом, новая
ссора могла вспыхнуть в любую минуту, а последняя из них
была вызвана тем, что Энгус приобрел пару гигантских
лошадей.
Слухи о гигантских лошадях доходили до нашего района,
однако никто этих животных не видел. Мой отец тревожился из-
за этих слухов, и когда Энгус купил свою пару, отец решил,
что их нужно проинспектировать.
Его сомнения укрепились, когда он увидел эти огромные
создания, почти трех метров росту. Он понял, что они непра-
вильные. Он с отвращением отвернулся от них и направился к
дому инспектора с требованием, чтобы гигантские лошади были
уничтожены как проступки.
- Это незаконно, - весело сказал инспектор, довольный,
что его позиция непоколебима. - Они одобрены правительством
и не входят в мою юрисдикцию.
- Я не верю в это, - сказал мой отец. - Бог не создал
таких лошадей. Правительсто не могло одобрить их.
- Но оно сделало это, - сказал инспектор твердо.
- Больше того, - добавил он с удовлетворением, - Энгус, зная
нрав своих соседей, привез заверенную родословную этих
животных.
- Правительство, которое одобряет подобные создания,
является продажным и аморальным, - заявил отец.
- Возможно, - согласился инспектор, - но тем не менее
оно остается правительством.
Отец посмотрел на него.
- Легко понять, почему некоторые люди согласны одобрять
их, - сказал он. - Такой урод работает за двух, а может быть
и за трех обычных лошадей. Разрешить их использовать выгод-
но, но это не означает, что они правильные. Я утверждаю, что
они, эти лошади, не являются божьими созданиями и, следова-
тельно, это проступки, которые должны быть уничтожены.
- Официальное одобрение утверждает, что эта порода
выведена нормальным путем, и я запрещаю вам порочить этих
животных любым способом, - сказал инспектор.
- Понятно, кто от этого получает выгоду. Для такого
поведения есть свое название, - ответил мой отец.
Инспектор пожал плечами.
- Но это вовсе не означает, что они правильные, - нас-
таивал отец. - Лошадь, имеющая такой вид, неправильная. Вы
это отлично знаете, так же как и я, и от этого вам не жить.
Если мы разрешим держать животных, которые не являются пра-
вильными, ясно к чему это приведет. Богобоязненная община не
может отказаться выполнять свой долг перед господом только
потому, что кем-то получено правительственное разрешение.
Для нас, знающих, какими бог создал свои создания, это со-
вершенно ясно, даже если правительство этого не понимает.
Инспектор улыбнулся.
- Так же, как и с кошкой Дейкерса? - Поинтересовался
он.
Отец вновь взглянул на него. Происшествие с кошкой дей-
керса долго терзало его. Примерно год назад стало известно,
что жена Бена Дейкерса приютила бесхозную кошку. Отец, узнав
об этом, проверил ее и увидел, что кошка без хвоста, причем
она не потеряла хвост каким-нибудь образом, а никогда его не
имела. Тогда он проклял ее и приказал инспектору, пользуясь
своей властью бургомистра, обосновать необходимость уничто-
жения ее как проступка. Инспектор сделал это с большой нео-
хотой, так как Дейкерс немедленно подал жалобу. Подобная
нерешительность возмутила отца, и он лично проследил, чтобы
кошка была уничтожена. В последствии пришло сообщение, что
порода бесхвостых кошек является древней, ее происхождение
хорошо изучено, и отец оказался в неловком положении. Ему
пришлось принести публичные извинения, иначе он мог
лишиться положения бургомистра.
- Это, - резко ответил он инспектору, - совсем другое
дело, и гораздо более важное.
- Пожалуйста, - терпеливо сказал инспектор. - Эта поро-
да одобрена. Эта пара, в частности, имеет специальные доку-
менты, удостоверяющие ее родословную. Если вам это не нра-
вится, идите и застрелите их сами. А я посмотрю, что из
этого выйдет.
- Наш моральный долг издать приказ относительно этих,
так называемых лошадей, - настаивал мой отец.
Инспектор почувствовал, что устал.
- Мой служебный долг - защищать их от любого дурака или
фанатика, - выпалил он.
Отец не ударил инспектора, но был близок к этому. Нес-
колько дней он кипел гневом, и в воскресенье мы наслушались
утром в адрес тех, кто потакает мужланам и тем самым портит
чистоту нашей общины. Он призывал ко всеобщему бойкоту вла-
дельца аморальных поступков, рассуждал об аморальности
отдельных официальных лиц, намекая на подозрительное при-
страстие к мутантам, и кончил тирадой, в которой некоторые
офицальные лица были названы беспринципными наймитами бес-
принципных же хозяев и местными представителями зла.
Хотя у инспектора не было такой удобной трибуны для
ответа, его резкие замечания о презрении к власти, фана-
тичной религиозной мании, ответственности за клевету и
возможности Наказания за прямое противодействие правитель-
ству получили широкое распространение.
По всей вероятности, только последний пункт заставил
моего отца на этот раз ограничиться только разговорами. Он
хорошо помнил свои неприятности из-за кошки Дейкерса, а ведь
она ничего не стоила. Гигантские же лошади стоили дорого, а
Энгус был не из тех людей, которые могли бы стерпеть покуше-
ние на свое добро...
Итак, дома было такое настроение, которое заставило
меня избегать отца при каждом удобном случае.
Теперь, когда в округе было спокойно, и перестали появ-
ляться незнакомые люди, родители Софи разрешили ей прогулки,
и я постоянно незаметно ускользал из дому к ней.
Софи, конечно, не ходила в школу. Ее тайну там очень
быстро бы раскрыли. Ее родители, хотя они обязаны были нау-
чить Софи читать и писать, не имели ни одной книги. Это было
для нее очень плохо. Поэтому во время наших прогулок я рас-
сказывал Софи то, что прочитал в своих учебниках.
Земля, говорил я ей, очень большая и, возможно,
круглая. Цивилизованная часть ее, а Вакнук был всего лишь
маленьким районом в цивилизованной части земли, называлась
Лабродор. Считалось, что это название идет от древних людей,
но в этом не был уверен ни один из моих знакомых. Вокруг
большей части Лабродора было обширное водное пространство,
называющееся морем. Оно снабжало людей рыбой. Никто из зна-
комых мне людей, за исключением дяди Акселя, не видел моря,
так как от нас до него было очень далеко, но если бы вы
прошли триста миль или около того на восток, север или севе-
ро-запад, то раньше или позже вышли бы к морю. Но на юге или
юго-западе его не было. Там вы бы встретили окраины, а за
ними дурные земли, которые убили бы вас.
В учебнике утверждалось также, хотя уверенности в этом
нет, что во времена древних людей на Лабродоре рос страшный
лес, настолько страшный, что нормальные люди не могли тут
жить. Поэтому они только изучали здешний лес и строили свои
удивительные станции. Но это было очень, очень давно. От
леса ничего не осталось, а остатки станций иногда обнаружи-
вали. Высказывались предположения, но никто не знал опреде-
ленно, что же представлял из себя лес и находящиеся в нем
станции. Не было известно также, сколько поколений сменилось
после Наказания до начала нынешней цивилизации. Считалось,
что много. Но дядя Аксель рассказывал, что он знал людей,
которые утверждали, что на самом деле прошло не так много
времени после Наказания, а мы думаем, что много во-первых,
потому что таким ужасным было Наказание, а во-вторых, потому
что кое-кому выгодно отодвинуть времена Наказания в далекое
прошлое. Но тут я очень много и сам не понимал, и дядя
Аксель не мог об_яснить. От эпохи древних людей до нас дошла
только библия, а от времени дикости и варварства, следовав-
шего сразу за Наказанием, до нас дошла новая библия, или
"Покаяния Домарощинера", да и та только потому, что очень
долго пролежала в каменном саркофаге, пока не была открыта.
В основном, все сведения о Наказании и причинах, его вызвав-
ших, мы черпали из новой библии.
Так что, за исключением того, что рассказывали эти две
книги, прошлое, выходящее за пределы двух столетий письмен-
ной истории, было совершенно забыто. Только смутные
предания, сильно искаженные при передаче от поколения к
поколению... Например, благодаря такой устной передаче, до
нас дошло наименование Лабродор - оно не упоминалось ни в
библии, ни в "Покаяниях". То же самое относительно утвержде-
ния о том, что наша страна была покрыта лесом странной
природы. Теперь же у нас росли рощи из самых обыкновенных и
всем известных деревьев, и это изменение об_ясняли действием
Наказания.
Долго обсуждался вопрос, населены ли остальные части
земли, кроме Лабродора и большого острова Ньюф. Вначале счи-
талось, что все остальные части земли - дурные земли,
полностью испытавшие на себе Наказание, но потом было уста-
новлено, что некоторые могут считаться окраинами. Конечно,
эти части земли были заселены безбожными людьми и наполнены
отклонениями, так что в них в настоящее время не могли жить
цивилизованные люди, но если границы дурных земель будут
постепенно отступать, как это случилось у нас, то когда-
нибудь потом их можно будет цивилизовать.
Хотя о земле было мало известно, но это был гораздо
более интересный предмет, чем этика, которую старики тверди-
ли нам в классе каждое воскресенье. Этика заключалась в том,
что можно, а что нельзя делать. Большинство запретов были те
же, что внушались мне отцом. Но некоторые из них были раз-
личными, и это смущало меня.
Согласно этике, мы, то есть население цивилизованной
части земли, находились в процессе возвращения к милосердию.
Мы шли по неясному и трудному пути, ведущему к вершинам, с
которых когда-то были сброшены. От правильного пути ответ-
вляется множество ложных путей, котрые иногда кажутся более
легкими и привлекательными, но все они ведут к краю обрыва,
за которым лежит провал вечности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32