Вначале я думал, что
она находится под впечатлением от нашего разговора, но я
ошибался. Через некоторое время она как бы проснулась и
сказала:
- Цей-лон очень хорошее место. Там многие умеют пока-
зывать мысленные картинки, и никто им за это ничего не де-
лает.
- Значит, ты разговаривала, пока мы спали, - заметила
Розалинда. - Это для нас гораздо удобнее.
Петра не обратила внимания на ее слова. Она продол-
жала:
- Они не очень хорошо умеют это делать, хотя большин-
ство это делает лучше, чем ты или Дэви. Но она гораздо
искуснее в этом большинстве. У нее двое детей, и она дума-
ет, что они тоже будут очень искусны, но пока они еще малы.
Она говорит, что никто не достигал такой силы, как я. Она
говорит, что я посылаю более сильные мысленные картинки,
чем все.
- Меня это не удивляет, - сказала Розалинда. - Теперь
тебе следует посылать мысленные картинки, не оглушая дру-
гих.
Петра не смутилась.
- Она говорит, что я смогу делать это еще лучше, чем
сейчас, когда научусь. И что когда я вырасту, у меня будут
дети, которые тоже смогут посылать мысленные картинки.
- О, может этого не нужно, - сказала Розалинда. - Мне
кажется, что сейчас от мысленных картинок одни неприят-
ности.
- Но только не в Цей-лоне, - покачала головой Петра. -
Она говорит, что они там все хотят научиться делать их.
Мы обдумали это, и я вспомнил рассказы дяди Акселя о
местах за черным берегом, где отклонения считаются правиль-
ным обликом, а все остальные мутантами.
- Она говорит, - продолжала Петра, - что люди, умеющие
общаться только словами, многое теряют. Она говорит, что их
нужно пожалеть, что они, даже став взрослыми, не понимают
друг друга хорошо. Они всегда в одиночестве, они не умеют
думать вместе.
- Не могу сказать, чтобы я очень жалел их сейчас, -
сказал я.
- Но она говорит, что их нужно жалеть, потому что их
жизнь очень пуста по сравнению с жизнью людей, умеющих
мыслить образными картинками.
Мы предоставили ей лепетать. Трудно было уловить смысл
во многом из того, что она говорила. Возможно, она не все
поняла правильно. Но одно было ясно - жители этой страны -
Цей-лон, кто бы и где бы они ни были, не опасались ничего и
ничего не скрывали. Казалось очень вероятным мнение Роза-
линды, которая сказала, что слова "примитивные" следует
отнести ко всем остальным жителям Лабродора.

..........

Мы продолжали свой путь при свете звезд, дорога изви-
валась между кустов и деревьев, но в целом шла в юго-запад-
ном направлении. И без предупреждения Майкла мы напрягали
слух и зрение, чтобы заметить признаки преследования. На
протяжении нескольких миль ничего не было слышно кроме
тяжелого топота копыт, слабого скрипа корзин и подпруг.
Иногда маленькие зверьки убегали с нашей дороги. Через три
часа впереди начала вырисовываться темная полоса. И вот уже
перед нами темной стеной маячил лес.
В темноте нельзя было сказать, насколько он частый.
Наиболее целесообразным было продолжать движение по нему, а
потом уж, если он окажется непроходимым, вдоль него, в по-
исках прохода.
Мы так и сделали, но когда были уже в ста ярдах от
леса, безо всякого предупреждения сзади раздался выстрел, и
мимо нас просвистела пуля.
Обе лошади вздрогнули и бросились вперед. Я чуть не
вылетел из корзины. Веревка, которой была привязана вторая
лошадь, с треском лопнула. Освободившееся животное обогнало
нас и свернуло налево. Наша лошадь последовала этому приме-
ру. Нам ничего не оставалось, как втиснуться в корзины и
укрыться от комков земли и камней, летевших из-под копыт
бежавшей впереди лошади.
Где-то за нами прозвучал второй выстрел, и лошади по-
бежали еще быстрее.
Некоторое время продолжался этот бешенный галоп, потом
мы снова увидели вспышку. При звуке нового выстрела наша
лошадь прыгнула в сторону, свернула направо и бросилась в
лес. Мы еще больше сжались в корзинах, спасаясь от нависаю-
щих ветвей.
К счастью, мы вошли в лес в том месте, где толстые
стволы деревьев разделяло значительное расстояние, но тем
не менее это было кошмарное ночное бегство. Ветви били о
стенки корзин, гигантская лошадь неслась прямо, уклоняясь
от больших деревьев и продираясь сквозь кусты. Слышался
только треск кустов, не выдерживающих этой бешенной атаки.
Постепенно скорость нашего бегства уменьшалась, но
лошадь продолжала панически бежать от выстрелов. Я руками и
ногами, всем телом упирался в борт корзины, не осмеливаясь
даже бросить беглый взгляд наружу, потому что свисающая
ветка могла разбить мне голову.
Не могу сказать, преследовали нас или нет. Вероятно,
это было просто невозможно. И не только из-за темноты.
Обычная лошадь обязательно распорола бы себе живот об ос-
трые обломки стволов, которые как колья стояли за нами.
Лошадь постепенно успокаивалась. Теперь она старалась
избегать мелких деревьев. Вскоре лес стал редеть. Розалинда
выглянула из корзины, схватила повод и направила животное
туда, где виднелась узкая поляна. Над нами вновь появились
звезды. Была ли это искусственная просека, или обычная по-
ляна - во тьме было невозможно определить. Там мы задержа-
лись ненадолго, решая, стоит ли рискнуть и выехать на
поляну, а потом двинулись по ее краю на юг. Треск ветвей в
стороне заставил нас повернуться туда с луками наготове, но
это была вторая наша лошадь. Она выбежала из темноты,
радостно заржала и пристроилась за нами, как будто ее по-
прежнему удерживала веревка.
Местность теперь была более изрезанной. Дорога извива-
лась, огибая скалы, спускаясь в овраги, пересекая мелкие
ручьи. Кое-где были открытые места, но большей частью мы
двигались лесом. Наше продвижение было очень медленным.
Мы считали, что теперь несомненно находимся в окраи-
нах. Трудно было сказать, решатся ли преследователи дви-
гаться за нами сюда. Когда мы попытались посоветоваться с
Майклом, ответа не последовало. Он, вероятно, спал. Тогда
мы стали размышлять - настало ли время избавиться от выда-
вавших нас гигантских лошадей, пустив их дальше по дороге,
а самим двигаться пешком в другом направлении? Было трудно
принять решение без дополнительных сведений. Если бы мы
были уверены в том, что нас преследуют, то избавляться от
лошадей было бы глупо: нас бы быстро догнали. К тому же мы
сильно устали, и перспективы выглядели не слишком привлека-
тельно. Мы вновь попытались установить контакт с Майклом, и
вновь неудачно. Мгновение спустя выбор был сделан за нас.
Мы находились на одной из прогалин, где деревья смыка-
ли над нами свои ветви, образуя темный туннель, через кото-
рый медленно прокладывали путь наши лошади. Вдруг что-то
свалилось на меня сверху. Я не мог пошевельнуться и дотя-
нуться до лука. Что-то перехватило мое дыхание, в голове
вспыхнул фонтан искр, и я потерял сознание.



ГЛАВА 14.

Я медленно приходил в себя и долго находился в полу-
бессознательном состоянии.
Розалинда звала меня, настоящая Розалинда, что скрыва-
ется внутри и показывается слишком редко... Другая розалин-
да - практичная, умная девушка - была лишь внешним воплоще-
нием, а не ее внутренней сутью. Я видел, как она создавала
свою вторую натуру, еще будучи чувствительным, боязливым
ребенком. Раньше, чем всем нам, инстинкт подсказал ей, что
мы живем во враждебном мире, и побудил замаскироваться. Ее
защита возникла медленно - деталь за деталью. Я был свиде-
телем, как она находила оружие и овладевала им, вырабатывая
в себе решительный характер. Замечу, что это занятие сильно
утомляло ее.
Я любил девушку, которую все могли видеть. Я любил ее
высокую, стройную фигуру, посадку ее головы, ее маленькие
сформировавшиеся груди, ее стройные длинные ноги и то, как
она двигалась, и уверенность ее рук, и ее улыбающиеся губы.
Я любил бронзово-золотистые волосы, которые, как золотистый
шелк, собирались в один блестящий поток, любил атласную
кожу ее плеч, запах ее дыхания.
Все это легко было любить, слишком легко - любой мог
любить это.
И это нуждалось в защите, в броне независимости и рав-
нодушия, в облике практической и решительной надежности, в
равнодушных манерах - именно в такой защите. Эти качества
не были способны внушить любовь, иногда они причиняли боль,
но каждый, кто знал бы все "как" и "почему", восхитился бы
этими качествами, как торжеством искуства над природой.
Но теперь вторая, внутренняя Розалинда мягко и жалобно
звала меня. Розалинда с отброшенным оружием и обнаженным
сердцем.
И ни одного слова опять не понадобилось. Слова, даже
используемые поэтом, могут описать лишь тусклую одноцвет-
ность телесной любви, так они грубы и неуклюжи.
Моя любовь струилась к ней, ее возвращалась ко мне.
Моя ласкала и успокаивала. Ее тревожилась и заботилась.
Расстояние и различие характеров между нами уменьшались и
исчезали. Мы встретились и слились. Больше никто из нас не
существовало отдельно, и из нас двоих возникло единое це-
лое. Это было бегство из камеры-одиночки, краткий симбиоз,
охвативший весь мир.
Никто, кроме меня, не знал спрятанной Розалинды. Даже
Майкл и остальные улавливали лишь отдельные черты ее. Никто
не знал моей Розалинды, такой отзывчивой на нежность и
любовь...
Но это счастливое состояние продолжалось недолго. Мы
вновь были поврозь, и я стал с тревогой воспринимать земные
предметы: тусклое, серое небо, неудобную позу и Майкла, с
беспокойством спрашивающего, что со мной случилось.
- Не знаю, что-то ударило меня, - сказал я ему. - Но
теперь, по-моему, я в порядке, если не считать ужасной го-
ловной боли и ужасно неудобную позу.
Только ответив, я понял, почему нахожусь в таком неу-
добном положении. Я все еще был в корзине, но находился в
ней в связанном состоянии, и корзина двигалась.
Майкл решил, что мой ответ содержит очень уж мало све-
дений. Он обратился к Розалинде.
- Они спрыгнули на нас с нависших ветвей, четверо или
пятеро. Один свалился прямо на Дэвида, - об_яснила она.
- Кто они? - Спросил Майкл.
- Люди окраин.
Услышав это, я испытал облегчение. Гораздо хуже, если
бы нас перехватили преследователи. Я уже хотел расспросить
о подробностях, но услышал вопрос Майкла:
- В вас стреляли вчера вечером?
Я ответил, что в нас стреляли, но ведь могли стрелять
и в других местах.
- Нет, только в одном, - с разочарованием сказал
Майкл. - Я надеялся, что они допустили ошибку и идут по
ложному следу. Нас всех собрали вместе. Они считают, что
идти дальше в окраины маленькими группами слишком рискова-
но. Вероятно, что мы выступим часа через четыре. Всего бу-
дет около ста человек. Они решили, что если вы встретите
людей окраин и спрячетесь у них, то потом все равно будете
причинять беспокойство. Вам лучше всего было бы избавиться
от гигантских лошадей - тогда они никогда не нашли бы ваш
след.
- Совет немного опоздал, - сказала Розалинда. - Я в
корзине на первой лошади, руки у меня связаны. Дэвид в кор-
зине на второй лошади.
- Где Петра? - С беспокойством спросил Майкл.
- О, она в порядке. Она в другой корзине на той же
лошади, что и я, и дружески беседует с охранником.
- Расскажи подробнее о том, что произошло, - попросил
Майкл.
- Ну, в начале они прыгнули на нас, потом из-за де-
ревьев вышло еще много людей. Они остановили лошадей, зас-
тавили нас сойти и спустили Дэвида. Затем, поговороив между
собой, решили отправить нас дальше. Они вновь погрузили нас
в корзины, посадили на каждую лошадь по человеку - и вот до
сих пор мы в пути.
- Вы двигаетесь глубже в окраины?
- Да.
- Что ж, в конце концов, это для вас наилучшее направ-
ление, - заметил Майкл. - Как с вами обращаются? Грозят?
- О, нет. Они только заботятся, чтобы мы не убежали.
Они как будто что-то о нас знают и теперь не уверены в том,
что с нами делать. Они спорили об этом, но гораздо больше
их интересуют сейчас гигантские лошади. Человек на моей
лошади кажется совершенно безобидным. Он разговаривает с
Петрой искренне, она и я считаем, что это простодушный
человек.
- Можете вы узнать, что они собираются делать с вами?
- Я спросила, но она не знает. Ему просто велели дос-
тавить нас куда-то.
- Ну что ж, - заметил Майкл, - я думаю, что все, что
мы можем делать в этой ситуации - это ждать.
Он отключился.
Я попытался повернуться. С большим трудом я опустился
на ноги и встал в свисающей корзине. Человек на лошади
дружелюбно взглянул на меня.
- Тпру! - Сказал он и натянул поводья.
Он снял с плеча кожанную бутылку на ремне и бросил ее
мне. Я открыл ее, немного отпил и бросил обратно. Мы вновь
тронулись.
Я снова огляделся. Местность была неровная, сплошной
лес кончался, но попадалось много деревьев и кустарников.
Один взгляд на них убедил меня, что отец был прав, говоря,
что в этом районе смеются над нормой. Я не мог с уверен-
ностью определить ни одного дерева. Здесь были знакомые
стволы с совершенно необычными кронами, знакомые ветви с
удивительной корой и странными листьями. В одном месте
участок почвы выглядел как сухое речное дно, покрытое бу-
лыжниками, но это были не булыжники, а крупные грибы,
сплошь покрывающие землю. У некоторых деревьев стволы были
слишком мягкими, они извивались, петляли и лежали вдоль
тропы. Тут и там виднелись островки миниатюрных деревьев,
сморщенных и узловатых, наполовину столетнего возраста.
Я исподтишка вновь взглянул на человека на лошади. В
нем не было ничего необычного, если не считать того, что он
был грязен и одет в изодранную одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32