Он тоже был весь обрызган, и нити, кос-
нувшись его, соскальзывали вниз. Я сел и посмотрел на руку,
затем взглянул вниз.
Белая машина стояла посреди поляны. Ее верхнее устрой-
ство перестало работать, теперь его можно было рассмотреть.
Это было что-то вроде конической спирали, изготовленной из
множества секций. Каждая секция была сделана из прозрачного
металла. На боку рыбообразного тела машины было несколько
окон и раскрытая дверь.
Поляна выглядела так, как-будто над ней поработало
большое количество огромных пауков. Все было затянуто ни-
тями, которые теперь стали белыми и не сверкали. Потребова-
лось несколько секунд, чтобы я заметил что-то необычное.
Нити не двигались под порывами ветра. И не только они,
вообще все застыло. Множество людей и лошадей было разбро-
сано среди хижин. Они тоже не двигались, как и все осталь-
ное. Неожиданно справа донесся резкий треск. Я взглянул
туда и успел заметить, как одно из деревьев переломилось и
упало. Краем глаза я заметил движение и в другом направле-
нии, задвигался куст. Пока я смотрел на него, из земли по-
казались его корни, тут двинулся другой куст. Наклонилась
и рухнула хижина, за ней другая. Это было непонятно и тре-
вожно.
В глубине пещеры послышался облегченный вздох Розалин-
ды. Я встал и пошел к ней в сопровождении Майкла. Петра за-
явила осуждающим тоном:
- Это было ужасно странно.
Ее глаза с любопытством остановились на белой фигуре.
Женщина сделала несколько заключительных движений пульвери-
затором, а затем сняла перчатки и откинула капюшон. Она
смотрела на нас, мы на нее. У нее были большие глаза с ко-
ричневато-зелеными зрачками, обрамленные длинными ресница-
ми. Нос был прямой, а ноздри по совершенству могли поспо-
рить со скульптурой. Рот, возможно, был несколько широк,
подбородок круглый, но не мягкий, а волосы немного темнее,
чем у Розалинды, и, что для женщины удивительно, короткие.
Но больше всего нас поразил цвет ее лица. Оно не было
бледным, оно было просто чисто-белым, как сливки, а щеки -
словно натерты лепестками роз. Лицо было абсолютно гладким,
оно казалось новым и совершенным, как-будто ни ветер, ни
дождь никогда не касались его. С трудом можно было пове-
рить, что живое существо оказалось таким нетронутым и не-
поврежденным. Ведь это была не девочка в расцвете юности,
нет, это была женщина примерно тридцати лет, но точно ска-
зать это было трудно... Она настолько была уверена в себе,
что Розалинда, не отдавая себе отчета, тоже постаралась
выглядеть независимой. Женщина еще некоторое время смотрела
на нас, а потом сосредоточила свое внимание на Петре. Она
улыбнулась ей широкой улыбкой, показывая при этом линию
прекрасных белоснежных зубов.
Мысль ее представляла смесь удовольствия и удовлетво-
рения, сознания выполненного долга, облегчения, одобрения
и, к моему удивлению, еще чего-то, вроде благоговейного
трепета. Все это трудно было воспринять Петре, но по-види-
мому, частично она поняла, потому что необычайно серьезно
взглянула в глаза женщины, как-будто знала, что это один из
поворотных моментов в ее жизни. Однако скоро возбуждение ее
улеглось, она хихикнула и улыбнулась. Очевидно, что-то про-
изошло между ними, но на таком уровне, что я не смог этого
уловить. Я поймал взгляд Розалинды, но и она отрицательно
покачала головой, продолжая смотреть на них.
Женщина из Цей-лона наклонилась и взяла Петру на руки.
Они смотрели друг на друга. Петра подняла руку и осторожно
коснулась лица женщины, как бы желая убедиться, что она -
реальность. Женщина засмеялась и поцеловала Петру. Медлен-
но, как бы в недоумении, она покачала головой.
- Мы прилетели не напрасно, - сказала она, но с таким
удивительным произношением, что я даже вначале не понял.
Она начала передавать мысль, и мне стало гораздо легче
слушать ее.
- Не просто было получить разрешение на полет. Огром-
ное расстояние, в два раза большее, чем мы когда-либо про-
летали. Посылать корабль - дорого. Мне стоило большого тру-
да доказать, что результат стоит этого, - она вновь с удив-
лением взглянула на Петру. - В ее возрасте, без обучения,
она мысленно охватывает полземли. - Она вновь покачала
головой, как-будто не веря себе. Потом повернулась ко мне.
- Ей многому придется научиться, мы дадим ей лучших
учителей, но когда-нибудь она будет учить их.
Она села на покрытую шкурами постель Софи. С откинутым
белым капюшоном, ее голова казалась окруженной ореолом.
Она еще оглядела нас по очереди и, как мне показалось, ос-
талась удовлетворенной осмотром.
- Без посторонней помощи вам пришлось бы проделать
долгий путь, - сказала она. - Но мы многому научим вас. -
Она взяла Петру за руку. - Что ж, собирать вам тут нечего,
откладывать тоже, мы можем вылетать.
- В Вакнук? - Спросил Майкл. Это был не вопрос, это
было скорее утверждение. Вставая, женщина вопросительно
посмотрела на него.
- Там осталась Рэчел, - сказал он.
Женщина из Цей-лона задумалась.
- Я не уверена... Минутку, - сказала она.
Она связалась с кем-то на борту корабля и обменялась
мыслями с такой быстротой и на таком уровне, что я ничего
не понял. Потом она печально покачала головой.
- Я боялась этого, - сказала она. - Очень жалко, но мы
не сможем взять ее.
- Но это не займет много времени, совсем близко для
вашей летающей машины, - настаивал Майкл.
Она вновь отрицательно покачала головой.
- Мне жаль, - повторила она. - Конечно, если было бы
возможно, то мы бы взяли ее, но это невозможно технически.
Видите ли, полет был более долгим, чем мы ожидали. Встрети-
лись такие опасные участки, что мы не решились пролетать
над ними даже на большой высоте. Пришлось далеко облетать
их. Кроме того, из-за событий у вас мы летели быстрее, чем
намеревались, - она помолчала, как бы соображая, достаточно
ли понятно она об_ясняет таким примитивным существам.
- Машине нужно горючее, - сказала она. - Чем больше
груз, тем больше горючего нужно. Чем быстрее мы летим, тем
быстрее оно расходуется. Нам едва хватит его на обратный
путь, и то, если мы будем лететь медленно и осторожно. Но
если мы отправимся в Вакнук и приземлимся там, а потом сно-
ва взлетим, да еще возьмем вас четверых кроме Петры, то у
нас кончится горючее раньше, чем мы вернемся. Это значит,
что мы упадем в море. Вас троих мы можем взять, но четвер-
того, да еще с дополнительной посадкой - нет.
Наступила пауза. Мы обдумывали ситуацию. Она обрисова-
ла ее достаточно ясно и теперь сидела молча в своем свер-
кающем костюме. Наступившее молчание поразило нас. Снаружи
не доносилось ни звука, ни движения. Даже листья на деревь-
ях не шелестели. Внезапная догадка заставила Розалинду за-
дать вопрос:
- Они... Все.. Мертвы? Я... Не понимаю. Я думаю...
- Да, - просто ответила женщина из Цей-лона. - Они все
мертвы. Пластические ленты задушили их. Когда человек начи-
нает с ними бороться, он запутывается. А потом они застыва-
ют и душат его. Это милосерднее и стрел и копий.
Розалинда содрогнулась. Я, вероятно, тоже. Что-то пу-
гающее было в этом. Что-то отличное от борьбы человека с
человеком. Мы были ошеломлены и тем, что в мыслях женщины с
Цей-лон не было ни бессердечия, ни жестокости. Она поняла
наше смущение и неодобрительно покачала головой.
- Убивать любое живое существо неприятно, - сказала
она. - Но считать, что без этого кому-то удастся выжить -
значит заниматься самообманом. Тогда надо отказаться от мя-
са, запретить рвать цветы, убирать урожай и даже лечиться
от болезней, особенно инфекционных. Ничего постыдного в
этом нет. Это просто эпизод большого поворота естественной
истории. Поскольку мы хотим выжить, то мы защищаем себя
от чужих нам индивидов, пытающихся уничтожить нас. Иначе мы
погибнем сами.
Несчастные люди окраин из-за своего несовершенства были
обречены вашим правительством жить в убожестве и бедности. У
них не было будущего. Но его нет и у тех, кто приговорил лю-
дей окраин к такой жизни. Слышали ли вы о гигантских ящерах?
Но когда пришло время уступить дорогу другому виду - они ис-
чезли.
Настанет когда-нибудь день, когда нам самим надо будет
уступить дорогу другому виду. Вероятно, мы тоже будем бо-
роться против неизбежного, как и эти остатки древних людей.
Мы изо всех сил будем стараться вернуть наступающий мир в
небытие, из которого он возник, ибо измена своему виду всег-
да кажется преступлением.
Но наступит время, и мы уйдем. Точно такой же процесс
происходит сейчас. Из верности своему виду они не могут до-
пустить наше существование, из верности своему виду мы не
можем допутстить их сопротивление.
Это шокирует вас, так как вы еще не осознаете, что
принадлежите к другому виду. Вы смущены вашими родственными
связями и вашим воспитанием. Быть может, самым ужасным
моментом познания является тот, когда ты понимаешь, что
твой отец - обычный человек из плоти и крови. Вот почему вы
шокированы, и вот почему они имели над вами превосходство.
Они-то не смущаются, их об_единяет опасность, угрожающая их
миру. Они видят, что если вы выживете, то в дальнейшем они
не смогут вас уничтожить, и им придется обороняться от нас-
тупления вашего мира. Ибо мы высший мир, и мы только начи-
наем. Мы способны мыслить вместе и понимать друг друга так,
как они и не мечтают. Мы начинаем понимать, как об_единять
наши мысли и создавать один общий мозг для решения трудных
проблем. Мы не разобщены по отдельным клеткам, из которых
можем общаться друг с другом лишь не отражающими глубину
мысли словами. Понимая друг друга, мы не нуждаемся в зако-
нах, охраняющих жизнь низших форм, неотличимых друг от дру-
га, как кирпичи. Нам не нужно вколачивать себя в геометри-
ческие рамки общества и политики. Мы не собираемся быть
догматиками, постигающими у бога, как организовывать мир.
Сущность мира - это изменение. Изменение - это эволю-
ция, и мы часть ее. Статичность - это враг изменений, а
следовательно, наш непримиримый враг. Если вы еще сомневае-
тесь, то задумайтесь над поступками, которые совершают эти
люди. Я мало знаю о вашей жизни, но в ваших мыслях я вижу
это знание. И подумайте также, как бы они поступили с вами.
Как и раньше, я нашел, что ее стиль риторичен. У меня
пока не хватало решимости возражать ей, а тем более рассма-
тривать себя как новый, более высокий вид. Мысленно я все
еще считал себя несчастным отклонением. Но я уже мог огля-
нуться назад и подумать, почему мы вынуждены улететь отсю-
да. И все же я не удержался и задал вопрос:
- Неужели все люди у вас на Цей-лон думают то же самое
про высшие и низшие виды, про необходимость столь безжалост-
ной жестокости? Судя по тому, что я слышал и читал раньше,
такой образ мыслей не был присущ древним пророкам.
В мыслях женщины явно проскользнуло неудовольствие
этим вопросом, но она сдержалась и нехотя ответила:
- Нет, очень немногие. Только те, кто правильно пони-
мают, что одновременно быть добрым и хозяином мира - невоз-
можно. К моему сожалению, все они принадлежат к "Обществу
братьев Банева". Поэтому, если мне не удастся убедить со-
братьев в правильности такой позиции, я присоединюсь к пос-
ледователям Банева и улечу вместе с ними. Я считаю, что они
совершенно правильно собираются строить свой мир, исходя из
этих положений. Более того, я приветствую то, что они хотят
начать перевоспитание несогласных с этим еще в полете,
введя соответствующий режим на корабле. Но дискуссий на эту
тему у нас дома все еще хватает, причем большинство не на
нашей стороне.
Я почувствовал горькое сожаление в ее мыслях. Она нем-
ного помолчала и добавила:
- Это большинство - "Общество братьев Кандида", мое
общество. И мне придется выйти из него, так как переменить
свою точку зрения я не смогу.
Она замолчала и я снова почувствовал в ее мыслях
теперь уже смесь горечи и злобы.
Я взглянул на Петру. Она, очевидно, не вдумывалась в
эти трудные для нее рассуждения, а просто следила за прек-
расным лицом женщины. Ряд воспоминаний проплыл у меня перед
глазами: лицо тети Гэррист в воде и ее струящиеся волосы,
бедная Энни, свисающая с притолоки, Салли, сжавшая руки от
боли за Катрин и в ужасе за себя. Софи, превратившаяся в
дикарку, и мертвая Софи, лежащая в пыли со стрелой в шее...
Любая из этих картин могла стать будущим Петры. Но
ведь эти картины были порождением нашего "примитвного" об-
щества, как его называла женщина из Цей-лон. Почему же ее
новый мир должен идти по тому же пути, пусть даже используя
более совершенные и "гуманные" средства, но по сути ничего
не меняя? Я почувствовал, что этот вопрос становится вопро-
сом моей совести, что мне придется его решать, может быть,
всю мою жизнь.
Я обнял сестру за плечи.
Во время длинной речи женщины из Цей-лон, Майкл смот-
рел наружу, его глаза завистливо следили за машиной в цен-
тре поляны. Когда она кончила, он еще минуту или две рас-
сматривал машину, потом вздохнул и отвернулся. Несколько
мгновений он смотрел на каменный пол перед собой, потом
поднял голову.
- Петра, - сказал он, - ты можешь связать меня с Рэ-
чел?
Петра послала вопрос, несколько оглушивший нас.
- Да. Она слушает. Она хочет узнать, что происходит, -
сказала она Майклу.
- Прежде всего скажи ей, что мы все живы, и все в
порядке.
- Да, - через некоторое время сообщила Петра, - она
поняла это.
- Теперь я хочу, чтобы ты передала ей следующее. Она
должна быть храброй и осторожной, а вскоре, через три - че-
тыре дня, я приду за ней и заберу ее с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32