VadikV


85
Александр Исаевич Солже
ницын: «Раковый корпус»


Александр Исаевич Солженицын
Раковый корпус



«Избранное»: Сэр-Вит; Минск; 2001
ISBN 985-419-114-1

Аннотация

Повесть задумана А. И. Солжениц
ыным летом 1954 в Ташкенте, где он лечился в раковом корпусе. Однако замысел л
ежал без движения почти 10 лет. В 1964 автор ездил из Средней России в Ташкент д
ля встречи с его бывшими врачами-онкологами и для уточнения некоторых м
едицинских обстоятельств. Вплотную А. И. Солженицын писал «Раковый корпу
с» с осени 1965. В 1966 повесть была предложена «Новому миру»» отвергнута, Ц и т
огда пущена автором в самиздат. Осенью 1967 «Новый мир» решил всё же печатат
ь повесть, но встретил твёрдый запрет в верхах.
В 1968 «Раковый корпус» был опубликован по-русски за границей. Впослед
ствии переведён практически на все европейские языки и на ряд азиатских
. На родине впервые напечатан в 1990.




РАКОВЫЙ КОРПУС

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Раковый корпус носил и номер тринадцать. Павел Николаевич Русанов никог
да не был и не мог быть суеверен, но что-то опустилось в нём, когда в направл
ении ему написали: "тринадцатый корпус". Вот уж ума не хватило назвать трин
адцатым какой-нибудь протечный или кишечный.
Однако во всей республике сейчас не могли ему помочь нигде, кроме этой кл
иники.
Ц Но ведь у меня Ц не рак, доктор? У меня ведь Ц не рак? Ц с надеждой спраш
ивал Павел Николаевич, слегка потрагивая на правой стороне шеи свою злую
опухоль, растущую почти по дням, а снаружи все так же обтянутую безобидно
й белой кожей.
Ц Да нет же, нет, конечно, Ц в десятый раз успокоила его доктор Донцова, р
азмашистым почерком исписывая страницы в истории болезни. Когда она пис
ала, она надевала очки Ц скруглённые четырёхугольные, как только прекра
щала писать Ц снимала их. Она была уже немолода, и вид у неё был бледный, оч
ень усталый.
Это было ещё на амбулаторном приёме, несколько дней назад. Назначенные в
раковый даже на амбулаторный приём, больные уже не спали ночь. А Павлу Ник
олаевичу Донцова определила лечь и как можно быстрей.
Не сама только болезнь, не предусмотренная, не подготовленная, налетевша
я как шквал за две недели на беспечного счастливого человека, Ц но не мен
ьше болезни угнетало теперь Павла Николаевича то, что приходилось ложит
ься в эту клинику на общих основаниях, как он лечился уже не помнил когда.
Стали звонить Ц Евгению Семёновичу, и Шендяпину, и Ульмасбаеву, а те в спо
ю очередь звонили, выясняли возможности, и нет ли в этой клинике спецпала
ты или нельзя хоть временно организовать маленькую комнату как спецпал
ату. Но по здешней тесноте не вышло ничего.
И единственное, о чём удалось договориться через главного врача Ц что м
ожно будет миновать приёмный покой, общую баню и переодевалку.
И на их голубеньком "москвичике" Юра подвёз отца и мать к самым ступенькам
Тринадцатого корпуса.
Несмотря на морозец, две женщины в застиранных бумазейных халатах стоял
и на открытом каменном крыльце Ц ёжились, а стояли.
Начиная с этих неопрятных халатов всё было здесь для Павла Николаевича н
еприятно: слишком истёртый ногами цементный пол крыльца; тусклые ручки д
вери, захватанные руками больных; вестибюль ожидающих с облезлой краско
й пола, высокой оливковой панелью стен (оливковый цвет так и казался гряз
ным) и большими рейчатыми скамьями, на которых не помещались и сидели на п
олу приехавшие издалека больные Ц узбеки в стёганых ватных халатах, ста
рые узбечки в белых платках, а молодые Ц в лиловых, красно-зелёных, и все в
сапогах и в галошах. Один русский парень лежал, занимая целую скамейку, в р
асстёгнутом, до полу свешенном пальто, сам истощавший, а с животом опухши
м и непрерывно кричал от боли. И эти его вопли оглушили Павла Николаевича
и так задели, будто парень кричал не о себе, а о нём.
Павел Николаевич побледнел до губ, остановился и прошептал:
Ц Капа! Я здесь умру. Не надо. Вернёмся.
Капитолина Матвеевна взяла его за руку твёрдо и сжала:
Ц Пашенька! Куда же мы вернёмся?... И что дальше?
Ц Ну, может быть, с Москвой ещё как-нибудь устроится... Капитолина Матвеев
на обратилась к мужу всей своей широкой головой, ещё уширенной пышными м
едными стрижеными кудрями:
Ц Пашенька! Москва Ц это, может быть, ещё две недели, может быть не удастс
я. Как можно ждать? Ведь каждое утро она больше!
Жена крепко сжимала его у кисти, передавая бодрость. В делах гражданских
и служебных Павел Николаевич был неуклонен и сам, Ц тем приятней и споко
йней было ему в делах семейных всегда полагаться на жену: все важное она р
ешала быстро и верно.
А парень на скамейке раздирался-кричал!
Ц Может, врачи домой согласятся... Заплатим... Ц неуверенно отпирался Пав
ел Николаевич.
Ц Пасик! Ц внушала жена, страдая вместе с мужем, Ц ты знаешь, я сама перв
ая всегда за это: позвать человека и заплатить. Но мы же выяснили: эти врач
и не ходят, денег не берут. И у них аппаратура. Нельзя...
Павел Николаевич и сам понимал, что нельзя. Это он говорил только на всяки
й случай.
По уговору с главврачом онкологического диспансера их должна была ожид
ать старшая сестра в два часа дня вот здесь, у низа лестницы, по которой се
йчас осторожно спускался больной на костылях. Но, конечно, старшей сестр
ы на месте не было, и каморка её под лестницей была на замочке.
Ц Ни с кем нельзя договориться! Ц вспыхнула Капитолина Матвеевна. Ц З
а что им только зарплату платят!
Как была, объятая по плечам двумя чернобурками, Капитолина Матвеевна пош
ла по коридору, где написано было: "В верхней одежде вход воспрещён".
Павел Николаевич остался стоять в вестибюле. Боязливо, лёгким наклоном г
оловы направо, он ощупывал свою опухоль между ключицей и челюстью. Такое
было впечатление, что за полчаса Ц с тех пор, как он дома в последний раз п
осмотрел на неё в зеркало, окутывая кашне, Ц за эти полчаса она будто ещё
выросла. Павел Николаевич ощущал слабость и хотел бы сесть. Но скамьи каз
ались грязными и ещё надо было просить подвинуться какую-то бабу в платк
е с сальным мешком на полу между ног. Даже издали как бы не достигал до Пав
ла Николаевича смрадный запах от этого мешка.
И когда только научится наше население ездить с чистыми аккуратными чем
оданами! (Впрочем, теперь, при опухоли, это уже было всё равно.)
Страдая от криков того парня и от всего, что видели глаза, и от всего, что вх
одило через нос, Русанов стоял, чуть прислонясь к выступу стены. Снаружи в
ошёл какой-то мужик, перед собой неся поллитровую банку с наклейкой, почт
и полную жёлтой жидкостью. Банку он нёс не пряча, а гордо приподняв, как кр
ужку с пивом, выстоянную в очереди. Перед самым Павлом Николаевичем, чуть
не протягивая ему эту банку, мужик остановился, хотел спросить, но посмот
рел на котиковую шапку и отвернулся, ища дальше, к больному на костылях:
Ц Милай! Куда это несть, а?
Безногий показал ему на дверь лаборатории.
Павла Николаевича просто тошнило.
Раскрылась опять наружная дверь Ц ив одном белом халате вошла сестра, н
е миловидная, слишком долголицая. Она сразу заметила Павла Николаевича и
догадалась, и подошла к нему.
Ц Простите, Ц сказала она через запышку, румяная до цвета накрашенных г
уб, так спешила. Ц Простите пожалуйста! Вы давно меня ждёте? Там лекарств
а привезли, я принимаю.
Павел Николаевич хотел ответить едко, но сдержался. Уж он рад был, что ожид
ание кончилось. Подошёл, неся чемодан и сумку с продуктами, Юра Ц в одном
костюме, без шапки, как правил машиной Ц очень спокойный, с покачивающим
ся высоким светлым чубом.
Ц Пойдёмте! Ц вела старшая сестра к своей кладовке под лестницей. Ц Я з
наю, Низамутдин Бахрамович мне говорил, вы будете в своём белье и привезл
и свою пижаму, только ещё не ношенную, правда?
Ц Из магазина.
Ц Это обязательно, иначе ведь нужна дезинфекция, вы понимаете? Вот здесь
вы переоденетесь.
Она отворила фанерную дверь и зажгла свет. В каморке со скошенным потолк
ом не было окна, а висело много графиков цветными карандашами.
Юра молча занёс туда чемодан, вышел, а Павел Николаевич вошёл переодеват
ься. Старшая сестра рванулась куда-то ещё за это время сходить, но тут под
ошла Капитолина Матвеевна:
Ц Девушка, вы что, так торопитесь?
Ц Да н-немножко...
Ц Как вас зовут?
Ц Мита.
Ц Странное какое имя. Вы не русская?
Ц Немка...
Ц Вы нас ждать заставили.
Ц Простите пожалуйста. Я сейчас там принимаю...
Ц Так вот слушайте, Мита, я хочу, чтоб вы знали. Мой муж Ц заслуженный чело
век, очень ценный работник. Его зовут Павел Николаевич.
Ц Павел Николаевич, хорошо, я запомню.
Ц Понимаете, он и вообще привык к уходу, а сейчас у него такая серьёзная б
олезнь. Нельзя ли около него устроить дежурство постоянной сестры?
Озабоченное неспокойное лицо Миты ещё озаботилось. Она покачала голово
й:
Ц У нас кроме операционных на шестьдесят человек три дежурных сестры д
нём. А ночью две.
Ц Ну вот, видите! Тут умирать будешь, кричать Ц не подойдут.
Ц Почему вы так думаете? Ко всем подходят.
Ко "всем"!... Если она говорила "ко всем", то что ей объяснять?
Ц К тому ж ваши сёстры меняются?
Ц Да, по двенадцать часов.
Ц Ужасно это обезличенное лечение!... Я бы сама с дочерью сидела посменно!
Я бы постоянную сиделку за свой счёт пригласила, мне говорят Ц и это нель
зя...?
Ц Я думаю, это невозможно. Так никто ещё не делал. Да там в палате и стула н
егде поставить.
Ц Боже мой, воображаю, что это за палата! Ещё надо посмотреть эту палату! С
колько ж там коек?
Ц Девять. Да это хорошо, что сразу в палату. У нас новенькие лежат на лестн
ицах, в коридорах.
Ц Девушка, я буду всё-таки просить, вы знаете своих людей, вам легче орган
изовать. Договоритесь с сестрой или с санитаркой, чтобы к Павлу Николаев
ичу было внимание не казённое... Ц она уже расщёлкнула большой чёрный рид
икюль и вытянула оттуда три пятидесятки.
Недалеко стоявший молчаливый сын отвернулся.
Мита отвела обе руки за спину.
Ц Нет, нет. Таких поручений...
Ц Но я же не вам даю! Ц совала ей в грудь растопыренные бумажки Капитоли
на Матвеевна. Ц Но раз нельзя это сделать в законном порядке... Я плачу за р
аботу! А вас прошу только о любезности передать!
Ц Нет-нет, Ц холодела сестра. Ц У нас так не делают. Со скрипом двери из к
аморки вышел Павел Николаевич в новенькой зелёно-коричневой пижаме и тё
плых комнатных туфлях с меховой оторочкой. На его почти безволосой голов
е была новенькая малиновая тюбетейка. Теперь, без зимнего воротника и ка
шне, особенно грозно выглядела его опухоль в кулак на боку шеи. Он и голову
уже не держал ровно, а чуть набок.
Сын пошёл собрать в чемодан все снятое. Спрятав деньги в ридикюль, жена с т
ревогой смотрела на мужа:
Ц Не замёрзнешь ли ты?... Надо было тёплый халат тебе взять. Привезу. Да, зде
сь же шарфик, Ц она вынула из его кармана. Ц Обмотай, чтоб не простудить!
Ц В чернобурках и в шубе она казалась втрое мощнее мужа. Ц Теперь иди в п
алату, устраивайся. Разложи продукты, осмотрись, продумай, что тебе нужно,
я буду сидеть ждать. Спустишься, скажешь Ц к вечеру все привезу.
Она не теряла головы, она всегда все предусматривала. Она была настоящий
товарищ по жизни. Павел Николаевич с благодарностью и страданием посмот
рел на неё, потом на сына.
Ц Ну, так значит едешь, Юра?
Ц Вечером поезд, папа, Ц подошёл Юра. Он держался с отцом почтительно, но
, как всегда, порыва у него не было никакого, сейчас вот Ц порыва разлуки с
отцом, оставляемым в больнице. Он все воспринимал погашение.
Ц Так, сынок. Значит, это первая серьёзная командировка. Возьми сразу пра
вильный тон. Никакого благодушия! Тебя благодушие губит! Всегда помни, чт
о ты Ц не Юра Русанов, не частное лицо, ты Ц представитель за-ко-на, поним
аешь?
Понимал Юра или нет, но Павлу Николаевичу трудно было сейчас найти более
точные слова. Мита мялась и рвалась идти.
Ц Так я же подожду с мамой, Ц улыбался Юра. Ц Ты не прощайся, иди пока, пап
.
Ц Вы дойдёте сами? Ц спросила Мита.
Ц Боже мой, человек еле стоит, неужели вы не можете довести его до койки? С
умку донести!
Павел Николаевич сиротливо посмотрел на своих, отклонил поддерживающу
ю руку Миты и, крепко взявшись за перила, стал всходить. Сердце его забилос
ь, и ещё не от подъёма совсем. Он всходил по ступенькам, как всходят на этот,
на как его... ну, вроде трибуны, чтобы там, наверху, отдать голову.
Старшая сестра, опережая, взбежала вверх с его сумкой, там что-то крикнула
Марии и ещё прежде, чем Павел Николаевич прошёл первый марш, уже сбегала п
о лестнице другою стороной и из корпуса вон, показывая Капитолине Матвее
вне, какая тут ждёт её мужа чуткость.
А Павел Николаевич медленно взошёл на лестничную площадку Ц широкую и г
лубокую Ц какие могут быть только в старинных зданиях. На этой серединн
ой площадке, ничуть не мешая движению, стояли две кровати с больными и ещё
тумбочки при них. Один больной был плох, изнурён и сосал кислородную поду
шку.
Стараясь не смотреть на его безнадёжное лицо, Русанов повернул и пошёл в
ыше, глядя вверх. Но и в конце второго марша его не ждало ободрение. Там сто
яла сестра Мария. Ни улыбки, ни привета не излучало её смуглое иконописно
е лицо. Высокая, худая и плоская, она ждала его, как солдат, и сразу же пошла
верхним вестибюлем, показывая, куда. Отсюда было несколько дверей, и толь
ко их не загораживая, ещё стояли кровати с больными. В безоконном заворот
е под постоянно горящей настольной лампой стоял письменный столик сест
ры, её же процедурный столик, а рядом висел настенный шкаф, с матовым стекл
ом и красным крестом. Мимо этих столиков, ещё мимо кровати, и Мария указала
длинной сухой рукой:
Ц Вторая от окна.
И уже торопилась уйти Ц неприятная черта общей больницы, не постоит, не п
оговорит.
Створки двери в палату были постоянно распахнуты, и всё же, переходя поро
г, Павел Николаевич ощутил влажно-спёртый смешанный, отчасти лекарствен
ный запах Ц мучительный при его чуткости к запахам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11