Это было
смешанное чувство гордости, удивления и страха, да, именно страха, так как
постижение тайн бытия не мыслимо без сопутствующего ему трепетного испуга.
Из сумбурного нагромождения знаний и эмоций постепенно начали
прорисовываться четкие факты, наконец принявшие ясную форму. Только одна
моя половина осталась мной самим, другая была Свистуном, точнее, не только
им, а всеми его соплеменниками, пришедшими вместе с ним. Они были рядом,
благодаря способности, привитой мне Свистуном - способности, позволявшей
проникать в чужой разум и схватывать смысл его знаний, словно на мгновение
разрозненные интеллекты тысяч существ превращаются в один слитный
коллективный ум. Тайные грани моего существа, неизмеренные глубины моего
подсознания тоже вдруг открылись моему восприятию.
Для меня стало доступным все окружающее: интуиция Сары, тайное
предназначение куклы, философская мудрость Пэйнта, смысл выведенных на
земле уравнений Роско. Мне стала понятна многослойная структура скалы,
которую я разглядывал, пребывая между жизнью и смертью - я постиг эту
говорящую хронологическую таблицу, повествующую о течении времени и
событиях, потрясавших когда-то эту планету.
И вдруг перед моими глазами открылась еще одна структура. Я видел ее
так же ясно, как структуру времени, - конечно, не только своими глазами,
но и глазами Свистуна и тех, других, вместе с ним. Передо мной лежало, как
на ладони, множество вселенных, множество их самостоятельных уровней, в
определенные временно-пространственные интервалы проступавших так же
очевидно и реально, как были реальны слои геологических пород, хорошо
известные любому геологу, способному читать их, как книгу. Только в моем
случае это была не просто видимая картина: я одновременно видел,
чувствовал и постигал разумом архитектонику окружающего мира.
Древние жители планеты знали об этом еще до того, как пришли
"садовники". Они знали и чувствовали истину подсознательно и вырезали на
лице куклы выражение, передающее восторг, удивление и ужас, вызванный их
открытием. Джордж Смит понимал это, наверное, лучше, чем остальные; Тэкк,
впадая в экстаз, порожденный его воображением, также подошел близко к
истине еще задолго, до того, как нашел куклу; Роско помимо своей воли
овладел тайной после встряски, устроенной его мозгу деревянными молотками
кентавров.
А теперь и для меня все стало совершенно ясно.
Кольцо звероподобных монстров стало быстро сужаться, из-под их
когтистых лап, взрыхляющих землю в стремительной скачке, поднимались
густые облака пыли. Но они уже не могли нас испугать: они принадлежали
другому миру, другому времени, другой реальности, и нам было достаточно
сделать один маленький шаг и - оказаться далеко от них, в другом - лучшем
мире.
Не знаю, как это произошло, но я ощутил переход всем своим существом:
мы сделали шаг - и очутились в этом неведомом мире.
Это было очень странное место, окруженное объемными пейзажами, словно
вытканными на гобелене. Оно порождало чувство ирреальности, но
ирреальности, дружественной нам. Оно представлялось страной тишины и мира,
неподвижности. Люди, населявшие эту страну, казалось, не проронили за свою
жизнь ни одного слова, а лодка, застывшая на воде, - никогда не плыла по
реке. Все, открывшееся перед моим взором: деревня и река, трава, облака,
люди и собаки - было элементами неподвижной картины, искусно перенесенной
на ткань много веков назад и не тронутой временем.
Цветные нити прочно легли на предназначенное место и замерли
навсегда. Небо имело желтоватый оттенок, хорошо подчеркнутый отражением в
воде, скромные дома были окрашены в коричневато-красный цвет, а зелень
деревьев была не той привычной глазу зеленью природной растительности, а
мастерски выполненной композицией, созданной для украшения стен. И все же
от картины веяло человеческой теплотой и доброжелательностью. А
нараставшая уверенность, что однажды войдя в этот пейзаж, ты уже не
сможешь его покинуть, органично вплетясь в фактуру полотна, проникнув в
выделку материи, слившись с ее красками, была загадочно приятна.
Мы стояли на высоком пригорке. Все были на месте. Не было только
куклы, кукла осталась в покинутом нами мире, возможно, чтобы послужить
кому-то другому. Не было не только куклы, не было оружия. Винтовка уже не
висела на плече Сары, куда-то исчезло и мое лазерное ружье. Видимо, здесь
тоже действовали определенные правила. Некоторые предметы и, вероятно,
свойства характера нельзя было приносить в эту страну.
- Майк, - мягко сказала Сара, - это та земля, которую мы искали. Это
- тот мир, за которым охотился Найт. Но ему не удалось найти его, так как
он не сумел разыскать куклу. Или он упустил еще что-то важное. Много дорог
могло привести его сюда.
Я крепко обнял ее. Она подняла лицо, и я поцеловал ее.
Глаза Сары сияли от радости.
- Мы не будем возвращаться, - сказала она. - Мы больше не вспомним о
Земле.
- Мы не можем вернуться, отсюда нет пути назад.
Здесь не было места чувству ностальгии, влекущему человека к родному
дому. Мы оставили его в том мире, как и многое другое, хорошо известное
или привычное нам. Так ребенок, подрастая, забывает свои старые игрушки.
Внизу виднелись река и деревня. Поля и леса тянулись до самой линии
горизонта. И каким-то образом я понимал, что этот мир бесконечен, в нем
переставало действовать время и в этой вечной и неизменной стране было
место для каждого.
Где-то здесь поселились Смит и Тэкк, возможно, Свистун. Но мы,
наверное, никогда не смогли бы разыскать их, так как не испытывали в этом
потребности. Пространства этой земли были необъятны, и стимулы к
путешествиям здесь пропадали.
Ирреальность исчезла, хотя сочные краски гобелена остались.
Лодка плыла по реке, даже слышны были удары весел. Маленькие дети -
мальчики и девочки - бежали к нам с криком, радостно лаяли собаки: они
спешили в гору нам навстречу. Взрослые в деревне дружелюбно смотрели на
нас. Некоторые махали руками.
- Пойдем к ним, - предложила Сара.
И мы все вчетвером начали спускаться с горы навстречу новой жизни.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31