Пейзаж вызывал ощущение
безысходности, которое, пожалуй, человеческий разум был не в силах
выдержать.
Я чувствовал себя отвратительно, почти больным - а нужно было хорошо
постараться, чтобы заставить меня ощутить недомогание. В этом месте витало
дурное предчувствие, побуждавшее повернуть назад и бежать. Катастрофа,
происшедшая здесь сотни лет назад, вселила в ущелье дух проклятия и ужаса,
способный смертельно испугать любого.
И вдруг из самых глубин окружавшего нас страха донесся голос.
- Благородные дамы и господа, - пропел он неожиданно громко и бодро,
- или те уважаемые создания, которыми вам довелось родиться, взываю к
милосердию, прошу вас, вызволите меня из того неловкого и унизительного
положения, в котором мне выпало несчастье некогда оказаться.
Найди я вдруг миллион долларов, и то вряд ли был бы более поражен.
Этот голос буквально пригвоздил меня к месту, так я был ошарашен.
- Я здесь, возле насыпи, - снова раздался голос, - за грудой камней,
которые некогда оказались столь ненадежным укрытием, что не смогли
защитить от гибели никого, кроме меня, вашего покорного слуги.
- Это может быть ловушкой, - сказала Сара твердым металлическим
голосом. - Лошадки, должно быть, почуяли засаду. Поэтому они и убежали.
- Пожалуйста, - молил напевный голос. - Пожалуйста, не уходите. Сюда
приходили другие, и все повернули обратно. Здесь нет ничего, что могло бы
испугать вас.
Я сделал шаг или два вперед.
- Не надо, капитан, не надо, - закричала Сара.
- Мы не можем уйти, - сказал я. - Мы никогда себе этого не простим.
Это было совсем не то, что я хотел сказать или сделать. Мне хотелось
лишь одного: повернуть назад и бежать. Но словно кто-то другой,
спрятавшийся во мне двойник, ответил за меня.
Несмотря ни на что, я пошел вперед, добрался до кучи костей и начал
карабкаться на нее. Идти было трудно, кости крошились под ногами и
осыпались, но я все же перебрался через них и оказался по другую сторону
кучи.
- О, наиблагороднейшее из созданий природы, - пропел голос, - вы
проявили сострадание и пришли спасти меня, недостойного и жалкого.
Я перебежал пространство, отделяющее кости от валунов и полез на
груду камней, из которой, похоже, и исходил голос. Валуны были довольно
крупного размера, больше человеческого роста, и только когда я забрался на
вершину нагроможденной из них гряды, я смог увидеть обладателя певучего
голоса.
Это была лошадка. В тени камней ее шкура отливала молочной белизной.
Она лежала на спине с задранными вверх полозьями. Один ее бок был прижат к
валуну, на котором стоял я, другим - меньшим валуном, отвалившимся от
груды. Сдавленная двумя огромными глыбами, бедняжка находилась в
совершенно безвыходном положении.
- Благодарю вас, благороднейший. Я так признателен. Вы не спасовали.
Увидеть вас я не в состоянии, но, полагаясь на свой опыт, я сделал
заключение, что вы принадлежите к человеческой расе. Люди - это лучшие из
разумных существ. Им присуще сострадание не в меньшей степени, чем
доблесть.
В знак признательности мне оставалось только покачать ее полозья.
Зажатая среди камней лошадка была не единственным заслуживающим
внимания объектом. Из пыли на меня скалился человеческий череп, кругом
были разбросаны кости и куски проржавевшего металла.
- Как давно это случилось? - спросил я. Конечно, это был дурацкий
вопрос, имелись гораздо более важные вещи, о которых мне следовало
спросить.
- Досточтимый сэр, - ответила лошадка. - Мною потеряно всякое
представление о времени. Минуты тянутся, как годы, а годы, как столетия, и
мне кажется, что с того момента, когда я в последний раз стоял на своих
полозьях, минула вечность. Любой, окажись он на моем месте, да еще вниз
головой, утратил бы счет времени. Здесь были другие из моих собратьев, но
все они разбежались или погибли. Так что из всей нашей экспедиции остался
я один.
- Ладно, - сказал я, - не переживай. Мы вызволим тебя от сюда.
- Не переживать? - послышался напевный голос. - Я слишком долго
переживал. Я проводил это нескончаемое время в размышлениях, мечтах,
постоянных надеждах и предавался самым невероятным фантазиям, пытаясь
представить, что меня ожидает. Я знал, что рано или поздно буду свободен,
так как со временем камни разрушатся: ведь материал, из которого я сделан,
долговечнее любой породы. Но все же я надеялся, что мне удастся
освободиться раньше, благодаря вмешательству существа, исполненного добрых
намерений, подобного вам.
Я заметил, что мои попутчики тоже взбираются на груду костей и
помахал им рукой.
- Здесь лошадка, - закричал я им, - а также по крайней мере один
человеческий череп и разбросанные кости.
Прокричав это, я не особенно задумывался, что же здесь произошло и
что послужило причиной гибели людей. Я думал лишь о том, что с помощью
спасенной нами лошадки мы уже не будем так беспомощны среди простирающейся
вокруг пустыни. Лошадка сможет переносить воду, независимо от того, решим
мы продолжать путь или повернем обратно к городу.
Втроем (Свистун стоял в стороне и поддерживал нас одобряющими
возгласами) мы с трудом откатили меньший из валунов, которым была зажата
лошадка. После этого мы перевернули это бестолковое существо и поставили
его на полозья. Лошадка торжественно уставилась на нас тем взглядом,
который, по моим наблюдениям, был единственным возможным для роботов ее
породы, они вряд ли были спроектированы с расчетом на изменение выражения
лица.
- Меня зовут Пэйнт, - пропел голос, - хотя когда-то меня называли
Старина Пэйнт, что не доступно моему ничтожному разумению. Мы все были
изобретены и изготовлены в одно и то же время, и ни один из нас не был
старше другого.
- Были и другие лошадки? - спросила Сара.
- Нас было десять, - ответил Пэйнт. - Девять убежало, а единственной
причиной того, что я остался здесь, явились трагические обстоятельства, от
которых вы столь великодушно избавили меня. Нас изобрели на далекой
планете, название которой мне неведомо, а затем доставили сюда. Следуя по
тропе, мы подверглись нападению стаи хищников, результаты которого перед
вашими глазами.
- Те, что привезли вас сюда... Те, что изготовили вас, спросила Сара,
- они были такими же, как мы?
- Такими же, как вы, - ответил Пэйнт. - О них нет смысла больше
говорить. Они погибли.
- Зачем они сюда приехали? - спросила Сара. - Что они искали?
- Еще одного такого же, как вы, - сказал Пэйнт, - человека,
исчезнувшего давно и оставившего много рассказов.
- Лоуренса Арлена Найта?
- Не могу знать, - ответила лошадка. - Они ничего мне об этом не
говорили.

14
Мы решили продолжать путь, следуя по тропе. Мы постановили это после
долгого обсуждения вокруг дымного костра, в то время как Пэйнт стоял возле
кучи наших припасов, слегка перекатываясь на полозьях. В действительности
обсуждать было практически нечего. Тэкка этот вопрос совершенно не
интересовал. Он сидел немного в стороне от нас, прижимая к груди куклу и
тихо покачиваясь. Наблюдая за этими двумя раскачивающимися фигурами,
Пэйнтом и Тэкком, можно было дойти до нервного истощения. Решение приняли
Сара и я, и возражений оно не вызвало. Для нас обоих было очевидно, что в
городе нам ловить нечего. Впрочем, ничего хорошего нельзя было ждать и от
продолжения путешествия по тропе, разве что какого-нибудь неприятного
сюрприза, вроде преподнесенного в ущелье нашим предшественникам. Однако
сам факт того, что другие люди, Бог знает как давно, шли по этой же тропе,
вероятно, имея перед собой такую же цель, как и мы, являлся для Сары
достаточным аргументом, чтобы мы продолжили путь.
Но была одна деталь, которую, я считал, необходимо выяснить с ней
окончательно.
- Найт наверняка уже умер, - сказал я. - Ты, несомненно, знаешь об
этом. Ты была убеждена в этом еще до того, как мы покинули Землю.
Она набросилась на меня:
- Опять ты завел свою волынку! Не пора ли прекратить? Ты был против
этой идеи с самого начала! Зачем ты вообще полетел с нами?
- Я уже говорил тебе раньше. Деньги.
- Тогда какое тебе дело до того, жив он или мертв? Не все ли равно
тебе, найдем мы его или нет?
- На это легко ответить, - сказал я ей. - Мне наплевать на любой
исход.
- Но ты собираешься продолжать? Всего лишь недавно ты говорил так,
как будто предпочитаешь идти вперед.
- Мне кажется, - сказал я, - только впереди нам удастся хоть что-то
найти. Возвратившись, мы не найдем ничего.
- Мы можем собрать лошадок.
Я отрицательно покачал головой.
- Если лошадки или гном узнают, что мы возвращаемся назад, мы их
больше никогда уже не увидим, и тем более никогда не поймаем. В этом
городе места достаточно, чтобы спрятать целую армию.
- Лошадки, должно быть, разбежались, войдя в ущелье: ты думаешь, они
что-то вспомнили, увидев кости? И это так потрясло их, что эти
воспоминания, пришедшие из далекого прошлого...
- Их было восемь, - перебил я Сару, - а Пэйнт был девятым. Он
говорил, что их было десять. Куда же делась десятая?
- Мы можем никогда об этом не узнать, - сказала Сара.
До меня никак не доходило, зачем нам все это нужно. Зачем нам нужно
было сидеть и спорить до хрипоты. Я действительно не мог понять, какое нам
до всего этого дело. Мы могли продолжать путь и в то же время не знать,
куда идем. Но у нас всегда оставалась надежда, что где-то впереди нас ждет
место лучше, чем эта высушенная, как кость, дикая местность с кремнистыми
горными кряжами и изрезанной оврагами бесплодной землей. Мы всегда могли
рассчитывать, что нам подвернутся благоприятные обстоятельства, которые мы
не упустим и которыми вовремя воспользуемся.
Люди, чьи кости были рассеяны у выхода из лощины, кого-то искали. Но
это вовсе не обязательно означало, что тот человек шел именно этой
дорогой. Возможно, они шли наугад, так же, как и мы. И не было никаких
признаков, что Найт именно тот человек, поисками которого они занимались.
Поэтому мы сидели у костра и планировали наши дальнейшие действия. Теперь
мы можем погрузить на Пэйнта недвижный остов Роско, а также все оставшиеся
запасы воды и продуктов, которые он в силах потянуть. Мы с Тэкком понесем
тяжелые тюки, а Сара, единственная из нас имевшая оружие, возьмет более
легкий груз, с расчетом, что в случае опасности, она быстро бросит вещи и
будет наготове для стрельбы. Свистун не может нести ничего. Он будет нашим
дозорным, двигаясь в авангарде и разведывая обстановку.
После полудня мы вышли из ущелья и, преодолевая отвращение, забрались
в форт. Там мы обнаружили три человеческих черепа и полдюжины
проржавленных ружей, изъеденных коррозией до такой степени, что было уже
невозможно определить, к какому типу огнестрельного оружия они
принадлежали. Пэйнт припомнил, что тогда с ними было восемь людей: большое
количество разбросанных костей, пожалуй, подтверждало его слова. Но нашли
мы лишь эти три черепа.
Вернувшись в лагерь, мы перевязали тюки и перетащили оставшиеся
запасы подальше от тропы, спрятав их в узкой расщелине. С помощью ветвей
мы замели наши следы, идущие от тропы к тайнику. Ни маскировка припасов,
ни заметание следов не проводились нами достаточно тщательно. Но у меня
было ощущение, что все наши старания пустая трата времени, так как тропа
давным-давно заброшена, и мы, скорее всего, были первыми, прошедшими по
ней за последние сто лет.
День уже давно закончился, но мы двинулись в путь. Никто из нас не
хотел оставаться в ущелье хотя бы на минуту дольше, чем это было
необходимо. Мы ушли из лагеря, испытывая облегчение оттого, что наконец-то
освободились от тягостных переживаний, нагнетаемых обступившими нас
безжизненными земляными валами, и сбросили бремя древнего проклятия,
витавшего над этим мрачным местом. Кроме того, нас подгоняло никогда никем
не высказываемое вслух опасение, в котором бы вряд ли кто-либо из нас
решился признаться, опасение - что мы опаздываем, выбиваясь из созданного
для нас кем-то свыше временного графика.

15
Через день Свистун наткнулся на кентавров.
К этому моменту мы все еще не вышли из пустыни. До сих пор пустынные
участки земли пересекались нами за несколько часов, максимум за день. Но
эта пустыня, казалось, была беспредельной, и мы все с нетерпением ждали,
когда же она кончится, временами гадая, имеет ли она границы вообще. Для
нас с Тэкком, нагруженных до отказа, это был довольно утомительный переход
- большей частью пролегающий через пересеченную местность, с подъемами и
спусками, перемежающийся редкими передышками, когда тропа выходила на
достаточно ровную поверхность.
Свистун все время держался впереди. Мы очень редко видели его, и то
лишь в те моменты, когда он задерживался на какой-либо господствующей
высоте, чтобы убедиться, продолжаем ли мы идти следом.
Незадолго до полудня я увидел, как он быстро, перекатываясь с боку на
бок, спускается по склону нам навстречу. Обрадовавшись возникшему вдруг
предлогу сделать привал, я бросил на землю тюк с поклажей и стоял,
выжидая, когда он подойдет. То же сделала и Сара, только Тэкк,
остановившись одновременно с нами, не снял рюкзака. Он застыл, сгорбившись
под весом давившего на него груза и уткнувшись глазами в землю. С момента,
когда мы вышли из ущелья, после бегства лошадок, он выглядел еще более
отрешенным, чем когда-либо. Обычно он ковылял в молчании и не обращал
внимания ни на кого вокруг.
Свистун наконец скатился по тропе и остановился перед нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31