Еще я помню, как проснулся, и несколько секунд мне казалось, что я
пробудился от бредового наваждения, в котором мне пригрезилось ожившее
время. Но потом я понял, что это не так: перед глазами уже не было земли,
я лежал спиной на подстеленных одеялах и был укрыт ими. Мое лицо было
обращено к небу. Надо мной нависал небосвод, подобного которому я никогда
в жизни не видел. Какое-то время я был просто ошарашен и лежал, пытаясь
разгадать открывшуюся мне тайну. Затем, словно кто-то мне подсказал (хотя
никто, конечно, не подсказывал), я понял, что передо мной наша галактика,
раскинувшаяся на небосводе во всей своей красе. Почти над моей головой
сиял ее центр, а вокруг него в водовороте раскручивались щупальца
ответвлений и оторвавшиеся от них сегменты. Повернув голову, я увидел, что
то здесь, то там, чуть выше линии горизонта, сверкали крупные звезды. И
тут до меня дошло - я наблюдаю одно из немногих шаровидных звездных
скоплений или, что менее вероятно, космических соседей той самой звезды,
вокруг которой обращалась эта планета. Это были изгои, века назад
покинувшие галактику и теперь затерявшиеся в бездне космоса на ее
периферии.
Костер догорал всего в нескольких футах от меня, рядом, скрючившись,
лежал кто-то, закутанный в одеяла. Неподалеку, слегка покачиваясь, стояли
навьюченные лошадки. Тусклый свет костра отражался от их лоснящихся боков.
Кто-то сзади тронул меня за плечо. Я перевернулся. Передо мной на
коленях стояла Сара.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила она.
- Хорошо, - ответил я. Это действительно было так. Я чувствовал себя
каким-то обновленным и цельным, голова была чиста, и все мысли
пронзительно ясны, словно я был первым человеком, проснувшимся в первый
день новорожденного мира, в первый час мироздания.
Я сел. Прикрывавшее меня одеяло сползло на ноги.
- Где мы? - спросил я.
- На расстоянии одного дня пути от города, - ответила Сара. - Тэкк
хотел остановиться раньше. Он сказал, что ты не в состоянии
путешествовать, но я настояла. Мне казалось, ты бы это одобрил.
Я удивленно покачал головой.
- Ничего такого не помню. Ты уверена, что Тэкк действительно сказал,
что мы должны остановиться?
Она кивнула.
- Ты болтался в седле и совсем ослаб, но отвечал, когда с тобой
заговаривали. И потом, не было места, подходящего для привала.
- Где Свистун?
- Охраняет. Где-то бродит, наверное. Он сказал, что не нуждается в
отдыхе.
Я встал и потянулся. Потянулся так, как тянутся собаки после хорошего
сна. Я чувствовал себя прекрасно. Боже, как мне было хорошо!
- Есть чем перекусить?
Она поднялась и рассмеялась.
- Над чем ты смеешься? - спросил я.
- Ни над чем. Над тобой.
- Почему?
- Теперь ясно, что у тебя все в порядке. Я беспокоилась, все мы
беспокоились.
- А все этот проклятый Свистун, - вздохнул я. - Это он выкачал из
меня кровь.
- Я знаю, - кивнула она, - он мне все объяснил. Ведь он был вынужден
это сделать. Другого выхода не было.
Меня аж передернуло, как только я представил, чем вся эта история
могла закончиться.
- Невероятно, - сказал я.
- Свистун сам по себе невероятен, - ответила Сара.
- Нам повезло, что мы его встретили, - сказал я. - Подумать только, я
ведь почти уже собрался оставить его в дюнах. Хотел было бросить. Мы уже
столько всего натерпелись, что даже не хочется думать, сколько еще
испытаний нас ждет впереди.
Она первой подошла к костру.
- Разведи огонь, - сказала она. - Я приготовлю что-нибудь поесть.
Рядом с костром лежал хворост и кривые ветви, наломанные с
приземистых деревьев пустыни. Я наклонился и подложил несколько ветвей в
костер, пламя вспыхнуло, жадно облизывая сухое дерево.
- Сюда бы лазерное ружье, - сказал я. - Без него мы как будто голые.
- Еще осталась моя винтовка, - заметила Сара. - Это грозное оружие. В
надежных руках...
- Вроде твоих.
- Вроде моих.
Куча одеял рядом с костром оставалась все такой же неподвижной.
Указав на нее, я спросил:
- Как там дела у Тэкка? Никаких признаков избавления от дурных
привычек?
- Ты слишком жесток по отношению к нему, - сказала она. - Тебе бы
следовало быть к нему снисходительным. Он другой, совсем не похож на нас с
тобой... Ведь мы очень похожи друг на друга. Ты не думал об этом?
- Думал.
Она принесла кастрюлю и поставила ее на углу, присев на корточки
рядом со мной.
- Мы оба выпутаемся, - сказала она. - Тэкк - нет. Где-нибудь по
дороге он сломается.
С удивлением я поймал себя на мысли, что думаю о нем. Тэкк, возможно,
утратил часть воли к жизни. С тех пор, как исчез Смит, существование по
меньшей мере наполовину потеряло для него смысл. Не потому ли, размышлял
я, он так привязался к этой кукле? Очевидно, он нуждался в ком-то, кого он
мог бы обнять, к кому он мог бы приникнуть и, наконец, кто, в свою
очередь, тоже нуждался бы в человеческом участии и защите? Правда,
припомнил я, эта кукла появилась у него еще до исчезновения Джорджа. Да он
и не казался особенно удивленным, когда все это произошло.
- Есть еще кое-что, - сказала Сара, - о чем тебе необходимо знать.
Это касается деревьев. Ты сам сможешь увидеть, когда рассветет. Мы
расположились как раз у подножия холма, а с его вершины отлично видны
окрестности, в том числе много деревьев: двадцать, а то и тридцать. Они не
выросли сами по себе. Их посадили. Я уверена в этом.
- Ты хочешь сказать, что они представляют собой нечто наподобие сада?
- Правильно, - ответила она. - Что-то вроде сада. Деревья находятся
на равном расстоянии друг от друга. Все они посажены в шахматном порядке.
У кого-то когда-то здесь был сад.

11
Мы продвигались все дальше, дальше и дальше. День за днем мы шли с
рассвета до заката. Погода не менялась. Не было ни дождей, ни ветра.
Местные природные особенности указывали на то, что дожди здесь редкость.
Временами изменялся пейзаж. Случалось, мы поднимались и опускались по
склонам холмов, шли по изрезанной оврагами местности. А бывали дни, когда
мы пересекали равнины такие плоские, что словно оказывались в центре
гигантской вогнутой чаши, а точнее - просторного неглубокого блюда, где
нас со всех сторон окружали восходящие края горизонта. То, что
первоначально представлялось багряным облаком, покоящимся на его северном
ободе, теперь, без всяких сомнений, оформилось в отдаленную горную цепь,
которая на расстоянии все еще казалась окрашенной в багряные тона.
Теперь нам стала встречаться, хотя и достаточно редко, кое-какая
живность. На вершинах окрестных холмов появлялись крикливые существа,
которые, завидев нас, давали стрекача, прячась в лощины, и верещали на
ходу от восторга. Попадались также животные, которых мы прозвали
скороходами. Они встречались не часто и всегда держались на приличном
расстоянии, во всяком случае, достаточно далеко, так что даже при помощи
бинокля мы были не в состоянии их как следует рассмотреть. Но даже то, что
нам удалось разглядеть, представляло собой весьма оригинальный образец
природной фантазии: передвигаясь на длинных конечностях, как на ходулях,
они ковыляли вразвалочку с удивительной скоростью, причем не столько за
счет частоты шага, сколько благодаря его длине.
На безводных равнинах водились пискуны, животные (если, конечно, это
были животные) размером с волка, передвигавшиеся столь стремительно, что
мы так и не поняли, как же они выглядят и каким образом бегают. Сначала
они представали пятном, надвигавшимся на нас, затем что-то с писком
проносилось мимо, и наконец они моментально превращались в другое пятно,
но уже удалявшееся. Но, даже приближаясь, они не причиняли нам никакого
вреда. Впрочем, как и крикуны со скороходами.
Растительность по мере смены ландшафта также изменялась. В некоторых
долинах росли странные вьющиеся травы, а в гористой местности какие-то
уродливые деревца жались к скалистым склонам или, скрючившись, прятались в
лощинах. По виду они больше напоминали пальмы, нежели сосны, хотя,
разумеется, это были не пальмы. Их древесина была невероятно жесткой и
маслянистой, и, пересекая области, в которых они росли, мы старались
собрать столько упавших с них ветвей, сколько могли унести наши лошадки.
Это было идеальное топливо для костра.
И всегда нас окружали деревья - гигантские пирамиды, уходящие на мили
в небеса. Сейчас уже не было и тени сомнения в том, что они некогда
выращивались на хорошо ухоженной земле и представляли собой сады,
покрывавшие геометрически безупречной сетью поверхность планеты. Мы не
рисковали подойти ни к одному из них ближе, чем на милю. И тропа,
очевидно, была проложена с таким расчетом, чтобы избежать соседства с
деревьями. И когда периодически деревья отстреливали стручки с семенами,
мы замечали, что они уже никогда не направляют их в нашу сторону.
- Похоже, урок пошел им впрок, - заметила Сара. - Кажется, они
поняли, что им грозит, если они попробуют выстрелить в нас.
- Только теперь нам уже нечем ответить, - напомнил я, еще раз
пожалев, что оставил корабль, поленившись зайти в зал управления и взять
еще одно лазерное ружье и комплект запасных частей к нему.
- Но им-то об этом не известно, - возразила Сара.
Однако я был далек от искушения разделить ее оптимизм.
Иногда в бинокль мы замечали стаи похожих на крыс зверьков, проворно
выскакивавших из своих нор, расположенных в некотором удалении от
деревьев, и собиравших семена разбросанных стручков. У нас уже не было
сомнений, что они переносили семена в укрытия, предназначенные для их
хранения. Мы никогда не пытались заглянуть хотя бы в один из этих складов:
слишком уж они были близко к деревьям. Коль уж деревья решили оставить нас
в покое, мы были рады ответить им взаимностью.
Тропа уходила все дальше, временами становясь едва заметной, иногда
расширяясь и отчетливо проступая на местности. Видимо, было время, когда
некоторые ее участки чаще использовались для передвижения, чем другие.
Путешествие не казалось нам тяжелым. По дороге нам так и не
встретилось ни одного разумного существа.
Однажды мы пересекли то, что когда-то представляло собой мощеную
дорогу, теперь выщербленную, с торчащим лишь кое-где булыжником. Остатки
мостовой были частью очень сильно разбиты, частью выворочены из земли.
Однако даже вынутый булыжник был аккуратно, почти под правильным углом,
поставлен в местах пересечения с тропой. В любом из двух направлений, куда
тянулась дорога, прямой стрелой, без единого намека на поворот,
рассекавшая равнину, открывалась далекая перспектива.
Мы провели совет, решая, куда идти. Дорога выглядела более
привлекательной и по всем признакам могла показаться более важной, чем
тропа, по которой мы шли. Века назад она, должно быть, соединяла два
значительных объекта, в то время как тропа петляла по местности и,
очевидно, была проложена как придется, без разумного вмешательства. Но в
то же время она, несомненно, несла в себе следы древнего, хорошо
исхоженного пути. Дорога же таких следов не имела. Она, похоже, все еще
продолжала существовать только потому, что не прошло достаточно времени,
чтобы окончательно стереть ее с лица земли. Более того, тропа шла в
северном направлении, а именно на севере, как нам дали понять, можно было
найти кентавров. Дорога же пролегала с запада на восток. И еще: тропа,
безусловно, была древнее дороги, каждый ее участок нес на себе неуловимый
налет далекого прошлого. В местах, где ее делали непроходимой естественные
природные препятствия, она была вытоптана на глубину от трех до четырех
футов. Совершенно очевидно, что по ней путешествовали на протяжении
тысячелетий и что она была привычным маршрутом с незапамятных времен.
С некоторыми колебаниями мы наконец, наполовину сознательно,
наполовину интуитивно, приняли решение продолжать путь по тропе.
Ведь кто-то же все-таки обитал на планете? Но как давно? Ведь кто-то
построил город, проложил дорогу и вырастил деревья. Но теперь город вымер,
застыв в безмолвии и опустев, а дорога превратилась в руины. Что за всем
этим кроется, гадал я. Цивилизация существовала на этой планете много
веков, ее жителями было истрачено много энергии. А затем обитатели,
которые так долго жили здесь и угрохали столько сил на благоустройство,
разом покинули планету, причем перед уходом приняли все меры к тому, чтобы
любой, попавший сюда, не имел шансов вырваться обратно. Приземлись мы в
любом другом месте, кроме города, наш корабль несомненно был бы в
безопасности и без помех мог взлететь. Но в том-то и дело, что всякий
корабль, приближающийся к планете, почти наверняка обречен был
приземлиться не где-нибудь, а именно в городе, завлеченный (как мотылек -
огнем свечи) в ловушку сигналами, посылаемыми из города в глубины космоса.
Вдоль тропы, возвышаясь на вершинах холмов, продолжали встречаться
похожие на пчелиные улья каменные дома. Их осмотр ничего не дал. Не было
никакого мусора, никаких брошенных вещей. Очевидно, дома никогда не
служили постоянным пристанищем, а просто использовались для ночлега - на
ночь или две. Несмотря на всю свою кажущуюся необитаемость, воздух в них
все равно был каким-то затхлым.
За время нашего путешествия постепенно сформировался и наш походный
порядок. Тэкк почти постоянно ехал верхом. Он был чересчур неловок и
неуклюж для того, чтобы быстро идти. Сара и я ехали по очереди. Свистун
по-прежнему держался на расстоянии, находясь, как правило, в арьергарде и
подгоняя лошадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31