Я излагаю мысли, которые приходят
мне в голову. Я стараюсь выразить их как можно яснее. Я излагаю их, а
потом заново переписываю. Шлифую их. Я ищу точные слова и фразы. Я пытаюсь
передавать посредством слова накопленный мною жизненный опыт. Стремлюсь
понять, что я такое и почему я такой, какой есть. Хочу развить...
- Это то, ради чего вы живете? - спросил я.
Он указал на деревянную шкатулку, стоящую на столике.
- Все, что мне необходимо - здесь, - ответил Найт. - Пусть это только
начало. Намеченная мною работа займет много времени, но я от нее никогда
не устаю. Нужно сделать вдесятеро больше, чтобы завершить ее, если это
вообще возможно. Хотя об этом глупо говорить, так как в моем распоряжении
неограниченное время. Некоторые из здешних обитателей увлекаются
живописью, другие сочиняют музыку, третьи ее исполняют. Некоторые
занимаются вещами, о которых я раньше не имел никакого представления. Один
из моих соседей - весьма оригинальное существо, если его можно так
назвать, - играет в очень сложную игру с разными наборами фигур и шишек на
доске, размещенной в трех измерениях. Иногда мне кажется, что даже в
четырех и...
- Не надо! - закричала Сара. - Пожалуйста, прекратите. Не нужно все
это нам объяснять.
Она пронзила меня презрительным взглядом.
- Меня это не обижает, - сказал Лоуренс Арлен Найт. - В
действительности, мне это даже нравится. Я хочу столько всего рассказать
вам, что ваше любопытство может меня только радовать. Мне вполне понятно,
что для вас, только что пришедших сюда, все кажется удивительным и
вызывает много вопросов. Сразу просто невозможно все переварить.
- Майк, - свистящим шепотом позвал меня Свистун.
- Тихо, - прервала его Сара.
- Ведь это трудно, - продолжал говорить Найт, - очень трудно
осознать, что здесь время неподвижно, и, если бы не смена дня и ночи,
которая порождает обманчивую иллюзию его течения, было бы легко понять,
что времени просто не существует. Надо привыкнуть к тому, что вчера - это
то же, что сегодня, а завтра - это одно целое с вчерашним днем. Каждый
окунается в бездонную пучину вечности, неподвластную переменам. Здесь
можно выйти из-под тирании времени...
Свистун громко прогудел:
- Майк!
Сара поднялась, одновременно с ней встал я, и пока я поднимался, все
на глазах переменилось - и комната, и человек.
Теперь я находился в лачуге с прогнившей крышей и грязным полом.
Кругом стояли расшатанные стулья, а стол без одной ножки был прислонен
краем к стене. На нем стоял деревянный ящик и лежала пачка бумаги.
- Это ваше человеческого восприятия, - вещал Найт. - Это за пределами
человеческого воображения. Иногда мне кажется, что в древние времена
кому-то каким-то непонятным образом удалось увидеть это место, уловить его
суть, и тогда он назвал его Раем Небесным.
Найт был очень стар. Он был невыносимо старым и дряхлым настоящий
ходячий труп. Кожа обтягивала его скулы, обнажая желтые гнилые зубы. Через
огромную прореху в его задубевшей от грязи одежде просвечивали ребра
необычайно худого, как у изголодавшейся лошади, тела. Его руки были похожи
на клешни. У него была нерасчесанная грязная и забрызганная слюной борода,
а запавшие глаза источали рассеянный свет. Это были наполовину мертвые
глаза, но все же не настолько старые, чтобы принадлежать такому древнему и
иссохшему телу.
- Сара! - закричал я.
Я закричал, так как она стояла, словно завороженная, жадно внимая
словам Найта, впитывая в себя все, что врала нам эта скрючившаяся в кресле
неряшливая развалина.
Она набросилась на меня.
- Если ты скажешь еще хоть одно слово, Майк...
По выражению ее лица я догадался, что она все еще видит Найта в
прежнем облике, что она не заметила происшедших с ним изменений и все еще
находится во власти чудодейственных чар, пленником которых только что был
я сам.
Я сделал все быстро, почти автоматически. Я ударил ее кулаком в
подбородок сильно и безжалостно, и тут же поймал ее, не дав ей осесть на
пол. Перекинув ее бесчувственное тело через плечо, я заметил, что Найт
тщетно пытается встать с кресла, и даже при этом его рот не перестает
двигаться, а речь продолжает безостановочно литься.
- Что случилось, мой друг? - спросил он. - Разве я допустил
какую-нибудь бестактность, обидел вас? Иногда бывает так непросто понять
чужие вкусы и угодить другому человеку. Достаточно одного неловкого
поступка, одного неосторожного слова...
Я повернулся, чтобы уйти, и тут заметил деревянный ящик на столе и,
не задумываясь, взял его.
Свистун с мольбой уговаривал меня:
- Майк, не задерживайся, пожалуйста, обойдись без церемоний. Уходи
как можно быстрее.
И мы ушли, не задерживаясь.

20
Мы пробежали весь путь назад без оглядки. Я обернулся лишь однажды,
когда мы уже дошли до края долины и готовы были нырнуть в теснину зажатого
между отвесными скалами каньона, ведущего к воротам.
Сара пришла в себя и с криком неистово колотила меня руками и ногами
по чему попало, но я крепко держал ее, прижимая одной рукой к плечу. В
другой руке я тащил деревянный ящик, который взял со стола Найта.
Так же бегом мы выскочили из каньона. Роско и Пэйнт стояли на том же
месте, где мы их оставили. На месте была и винтовка Сары, а рядом с ней
лежали мои щит и меч.
Я сбросил Сару на землю, не особенно церемонясь. Признаться, ее
тумаки мне уже порядком надоели, и, разумеется, в этот момент я был
настроен по отношению к ней не особенно доброжелательно - так что с
удовольствием избавился от столь неспокойной ноши.
Она шлепнулась на мягкое место и так и осталась сидеть с красным от
ярости лицом и горящими от гнева глазами. Ее рот раскрывался, как у
выброшенной на берег рыбы, но негодование настолько переполняло ее, что с
губ слетало лишь одно слово: "Ты - ты - ты..." Вероятно, впервые в ее
благополучной и безбедной жизни Саре пришлось испытать такое унижение и
столкнуться с такой грубостью по отношению к себе.
Я стоял, глядя на нее сверху вниз, стараясь восстановить дыхание
после сумасшедшей гонки по долине и каньону. Я шумно втягивал в себя
воздух, чувствуя неприятную дрожь в коленях. Моя спина и живот болели в
местах, по которым Сара особенно безжалостно молотила, но это меня не
беспокоило. Я думал только об одном - о том, что увидел, бросив последний
взгляд на долину.
- Ты ударил меня! - наконец провизжала Сара.
Прокричав это, она замолчала, видимо, ожидая ответа. Но его не
последовало. У меня не было ни слов, ни дыхания, чтобы как-то
отреагировать. Интересно только, что она рассчитывала услышать. Наверное,
она думала, что я стану оправдываться, и тогда она сможет обозвать меня не
только хулиганом, но и лгуном.
- Ты ударил меня! - снова выкрикнула она.
- Черт тебя подери, кто бы спорил! - прокричал я в ответ. - Ты же
ведь ни черта не видела. Ты бы стала сопротивляться, и мне ничего не
оставалось, как ударить тебя.
Она поднялась на ноги и набросилась на меня с кулаками.
- Мы нашли Лоуренса Арлена Найта! - вопила Сара. - Мы нашли чудесное
сказочное место! После всех наших мытарств мы наконец нашли то, что
хотели, и вот...
И тут в разговор вмешался Свистун.
- Благородная леди, - сказал он, - во всем случившемся виноват только
я. Уловил реальность органами чувств своего третьего я и настроил Майка
увидеть это. Не хватило сил на двоих. Пришлось выбирать. Настроил только
Майка...
Теперь наступила очередь расплачиваться Свистуну.
- Ах ты, паршивая тварь! - заорала Сара и ударила беднягу ногой. Удар
пришелся по бочкообразному туловищу и перевернул Свистуна вверх
тормашками. Он лежал на спине, беспомощно перебирая крошечными
конечностями, которые работали, как поршни двигателя, и отчаянно пытался
вернуться в нормальное положение.
Сара уже стояла на коленях подле него.
- Свистунчик, бедненький, - причитала она. - Прости меня, пожалуйста.
Я очень огорчена, честное слово. Мне очень больно и стыдно, поверь мне.
Она поставила его на ноги и, повернув лицо ко мне, сказала:
- Майк! Боже мой, Майк! Что же с нами такое происходит?
- Наваждение, - произнес я. - Думаю, что это единственно верное
определение случившегося с нами. Мы стали жертвами наваждения.
- Добрейшая леди, - прогудел Свистун, - не испытываю ни малейшей
обиды, вполне понимаю, что рефлекс вашей ноги был закономерным.
- Встань, - задолдонил Роско, - дрянь, рвань, пьянь...
- Заткнись, - грубо оборвал его Пэйнт. - Ты нас всех сведешь с ума
своей белибердой.
- Все, что мы видели, было лишь иллюзией, - сказал я Саре. - Не было
никаких мраморных дворцов - одни лишь грязные лачуги. И речка, вовсе не
была так чиста и стремительна, как нам казалось, - это была замусоренная
застойная лужа. И потом еще этот ужасный запах: от этой грязной помойной
канавы так несло, что у меня перехватило дыхание. А этот Лоуренс Арлен
Найт, если это действительно был он, оказался ходячим трупом, неизвестно с
помощью какой черной магии удерживаемый в этой жизни.
- Здесь нам места нет, - прогундосил Свистун.
- Мы оказались нарушителями границы, вторглись в запретную зону, -
сказал я. - Теперь для нас закрыта дорога в космос, так как никто не
должен узнать о существовании этой планеты. Мы оказались в западне,
гигантской мышеловке. Когда мы приблизились к планете, нас заманили
сигналом приводного маяка. Мы увязались в погоню за легендой и оказались
ее пленниками, угодив еще в одну ловушку - мышеловку в мышеловке.
- Но ведь Лоуренс Арлен Найт тем и занимался, что искал мифы в
галактике.
- И тем же занялись мы, - заметил я. - То же делали люди, чьи кости
мы видели рассыпанными по ущелью. Некоторые хищные насекомые используют
определенные запахи и ароматы для приманки добычи. И эти запахи способны
распространяться очень далеко. Случается, что их заносит ветром на
невероятно большие расстояния в самые укромные уголки. В нашем случае
запахами и ароматами послужили легенды и мифы.
- Но ведь этот человек в долине, - возмутилась Сара, - был так
счастлив и доволен, полон жизни и творческих планов. Каждый его день
проходил полноценно, в плодотворном труде. Будь это Найт или кто-либо
другой, но он достиг того, к чему стремился.
- Как ты думаешь, что проще, - спросил я, - задержать живое существо
там, где ты хочешь, или сделать его счастливым там, куда оно попадет?
- Ты уверен в этом? - спросила Сара. - Ты действительно убежден, что
видел именно то, о чем рассказал мне? Может быть, Свистун обвел тебя
вокруг пальца.
- Вовсе и не думал никого дурить, - с обидой прогудел Свистун. -
Помог Майку увидеть все как есть.
- Но, в конце концов, не все ли равно! - воскликнула она. - Ведь он
счастлив. У него есть цель. Если жизнь наполнена смыслом и никакое время
не может лишить ее этого смысла, так как нет самого времени...
- Этим ты хочешь сказать, что мы должны остаться?
Она кивнула.
- Он сказал, что там найдется место и для нас. Что там всегда
найдется место. Мы могли бы поселиться в долине. Мы могли бы...
- Сара, - оборвал я ее, - неужели ты действительно этого хочешь?
Поселиться в стране воображаемого, поддельного счастья и никогда не
возвратиться на Землю?
Она было нашлась, что ответить, но потом вдруг заколебалась.
- Черт возьми, ведь ты понимаешь, что все это чепуха! - сказал я. -
На Земле ты имела прекрасный дом с самыми экзотическими охотничьими
трофеями - целую коллекцию шкур и чучел. Славу великой амазонки галактики.
Покорительницы самых зловещих чудовищ. На Земле ты была знаменита, вокруг
тебя существовал романтический ореол. Но постепенно он стал исчезать.
Людям наскучили твои подвиги, их больше не интересовали твои приключения.
И тогда, чтобы восстановить пошатнувшийся авторитет, ты решила сыграть в
иную игру...
Она стремительно подошла ко мне, и ее рука, изящно изогнувшись, резко
хлестнула меня по щеке.
Я улыбнулся.
- Ну вот, теперь мы квиты, - сказал я.

21
Мы повернули назад и пошли по той же тропе, которая привела нас в
долину, по огромному, отливающему голубизной нагорью, ограниченному стеной
вздымающихся, но теперь уже за нашими спинами, гор.
Я предполагал, что Сара будет противиться возвращению, и не был
уверен, что она поверила моему рассказу. Да и почему она должна была
поверить? Единственной гарантией его правдивости было мое честное слово, и
оставалось только гадать, на сколько она ему доверяет. Ведь она не видела
того, что открылось мне. И для нее долина продолжала оставаться
изумительным райским уголком, наполненным музыкой сбегающего с гор бурного
потока и залитым морем ослепительно яркого солнечного света. Волны этого
моря омывали мрамор античных дворцов, венчающих вершины живописных утесов.
Тем более, и был уверен, что, если она решится возвратиться в долину, все
это предстанет перед ее глазами в прежнем волшебном обличье. Ведь она все
еще находилась во власти тех же чар.
У нас не было четкого плана. Наш поход не имел конкретной цели.
Разумеется, задача достигнуть пустыни, которую мы пересекли на пути сюда,
не могла считаться целью. Нас не привлекала и перспектива снова очутиться
в белом городе. Не знаю, что думали об этом Свистун и Сара, но для себя я
решил, что необходимо уйти на достаточное расстояние от входа в долину и
держаться на приличной дистанции от этой каменной арки.
Я не замечал ни голубизны нагорья, ни мшистых холмов, ни зарослей,
источающих сладковатый аромат кустарников, ни мелодичного перезвона
прохладных ручейков, и даже гигантские башни уходящих за облака деревьев
ускользали от моего взора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31