Было жарковато.
- Ты что-нибудь понимаешь?, - осведомился Кирилл у самого себя.
- Мы в Претории, - жизнерадостно ответил Андрей, указывая куда-то за
горизонт, - три километра пробежимся и будем на месте.
- Нет, а здесь-то мы за каким чертом оказались?, - разъярился Кирилл,
распугав мирно пасшихся слонов.
- Остынь, Кирилл, - миролюбиво ответил Андрей, поправляя рюкзак, - с
новой техникой всегда так бывает. Скажи спасибо, что сюда попали, а не на
Землю Франца-Иосифа.
Кирилл остыл, подумал, согласился, сказал "Спасибо" и они пошли. В
Претории наземный транспорт тоже вымер, но им посчастливилось выйти на
старую заброшенную дорогу, обильно поросшую молодой порослью и еще
сохранившую разделительную полосу и они бодро затрусили по растрескавшемуся
асфальту, придерживаясь правой стороны.
Кирилл не бегу связался с Диком Ковальофф, командовавшему операцией, и
объяснил произошедшую накладку.
- Постараемся уговорить этого ублюдка убить все-таки вас, - только и
пробурчал молчаливый шериф и отключился.
Кирилл стал думать над вопросами, которые он задаст этому ублюдку, но
его отвлекали то Андрей с глупыми советами как беречь дыхание и куда лучше
встать, когда в него станут стрелять, чтобы это выглядело эффектно на
экране, то подвернулся одинокий жираф, который стал бежать на перегонки с
ними и грустно заглядывать им в глаза. Затем пошел пригород, животное
отстало, а Кирилл понял почему он сразу не увидел города. Города как
такового и не было. Больше всего Претория напоминала садоводческое
товарищество - хаотичное скопление одноэтажных и двухэтажных разнообразно
типовых домишек, вытоптанные грунтовые дорожки и открытые кафе. Притормозив
на светофоре, они сориентировались по указателям, бибиканьем распугали
пешеходов и запылили на противоположный конец города.
Нужный дом они увидели издалека - такой же унылый белый коттедж с
какой-то постройкой во дворе, обсаженный хилыми деревцами, тонущими в
оранжевом песке. Его плотным кольцом окружали стройные ряды списанной
бронетехники, чихающие вертолеты и дивизия распластавшихся на земле
спецназовцев, почти неразличимых в своих пятнистых балахонах на фоне
оранжевого пейзажа. Ставка командования располагалась в местных Филях -
таком же жилом домике по соседству, из которого даже не удосужились отселить
проживающую там многодетную семью и от чего она больше походила на детский
сад, а полицейские - на воспитателей. Маскировка, мать ее.
Тем не менее документы у них проверили, обыскали и под конвоем отвели к
шерифу - толстому бюргеру в кожаных штанах, волосатым животом и биноклем в
руках. Кирилл первым никогда принципиально не здоровался, Ковальефф тоже, но
протянутую руку добросердечного Андрея все-таки пожал.
- Припозднились вы однако, хлопцы, - мягко пожурил батька проспавших
утренний сенокос детин и, взяв валявшийся в пыли мегафон, поплелся к
блокадному дому.
- Иди, - сказал Андрей Кириллу, - а я буду рыскать по крышам. По-моему
они все сидят в то-о-ом помещении и мне лучше залезть на во-о-он ту хибару.
Пока они медленно проходили ряды техники, провожаемые сонными взглядами
молчаливых солдат, Кирилл все-таки решил задать шерифу мучивший его вопрос:
- Скажите, шериф, а что случилось с городом - по картинкам я
представлял себе Преторию совсем другой?
Ответить Дик (или промолчать) не успел - сильный толчок сбил их с ног,
земля зашевелилась как живая, откуда-то из ее глубин пришел протяжный
гул-стон, прямо перед глазами Кирилла по почве побежали небольшие трещины и
он почувствовал жуткий страх, который всегда возникает у человека,
обнаружившего, что крепкий и надежный фундамент, по которому он привык
ходить ни о чем не беспокоясь, оказывается в эпоху глобальных катастроф
таким же ненадежным и податливым, как оставшийся на реке лед в жаркий
весенний день. Землетрясение стихло и они снова поднялись, отплевываясь от
пыли и травы.
- Тонем мы, - хмуро сказал Ковальофф, - и довольно быстро. На месте той
Претории сейчас красивый залив. Вы его видели. А то, что здесь, - он махнул
рукой в сторону домишек, - только эвакуационный городок.
Приблизившись на расстояние вытянутой руки к большому зашторенному
окну, ведущему в столовую коттеджа 13/67, Дик поднял свой изрядно помятый
мегафон, на который он упал минуту назад, и заорал в него так, что стекла
затряслись как при бомбежке и если бы они предусмотрительно не были заклеены
крест накрест широкими полосами желтоватой бумаги, то на них бы точно
появились бы трещины.
- Лева, мы пришли, - совсем по домашнему выразился шериф и Кирилл
восхитился этой фразой, решив так и озаглавить репортаж. Его камеры работали
во всю, а оглянувшись, он увидел что и Андрей расположился с аппаратурой на
плоской крыше во-о-он того домика. Запись пошла.
Кирилл еще раз прислушался к себе, но особого страха не ощутил. Ему
даже нравился этот неведомый Лева, что, возможно, было проявлением так
называемой "любви к палачу", когда жертва начинает испытывать нежные чувства
к своему мучителю, устав бояться, и выискивает в нем вполне симпатичные
черты и, даже, оправдания для него, строя вполне логичную картину того,
почему же этот человек должен так издеваться над ним. И еще, по опыту,
Кирилл знал, что труднее всего поверить в возможность собственной смерти и
особенно в таких опасных ситуациях. Человек боится смерти, это бесспорно, но
он в нее не верит. Она всегда находится где-то за горизонтом бытия - такая
опасная, такая страшная и такая далекая. И самое трудное сказать себе
честно: "Да, через минуту я умру, но я могу сделать то-то и то-то и
попытаться спастись". И ее соседство, такое близкое, вот за этим стеклом и
этой занавеской, может лишить человека неопытного всякой способности
сопротивляться, как лишается ее кролик перед глазами удава.
- Пускай ОН заходит, - глухо пригласили из дома.
Дик повернулся к Кириллу:
- Вы еще можете отказаться - один мой знак и эта хибара исчезнет с лица
земли.
- Хочу вам только дать совет напоследок шериф, - усмехнулся Кирилл, -
измените координаты вашего Окна или организуйте на берегу залива
спасательную станцию на водах - а то сдается мне, что большинство ваших
гостей отправляются прямиком в гости к акулам в затонувшей Претории.
Кирилл свернул за угол дома где находилась затянутая прозрачной пленкой
дверь на кухню. Он прекрасно помнил план. На кухне его никто не встретил. На
столе стояли неубранные грязные тарелки, пакет прокисшего молока, в
допотопной раковине почему-то громоздилась куча мусора - картофельные
очистки, мятая оберточная бумага, рваные полотенца и битые чашки. Пахло от
всего этого препаршиво, но местные мухи были несказанно рады. Они вились по
всему помещению, ползали по потолку и попытались облюбовать Кирилла, пока он
не шуганул их. Так, беженцы, значит. Это объясняет убогость убранства и
отсутствие Утилизатора и Линии Обслуживания. Казенные алюминиевые вилки,
обшарпанные кастрюли, обитые тарелки с вензелями "Неустрашимого". Бедновато
живут интенданты, даже уволенные с позором из Флота. Но, ведь, мне его не
жалко?
Открыв дверь, Кирилл попал в комнату из которой собирались и забыли
эвакуироваться. Прошлое ее предназначение было неясным, а все, что в нее
свалили, было упаковано в драный черный и желтый полиэтилен, в деревянные
коробки химзащиты, пластиковые футляры из-под зипов, а кое-что было
завернуто в бумагу. Все это громоздилось до самого потолка причем без всякой
системы - тяжеленные ящики неустойчиво покачивались на самом верху на мягких
тюках с тряпьем, а из прорех в нижних свертках виднелись ободранные бока
бытовой аппаратуры и пластмассовые светильники, из которых не потрудились
вывернуть лампочки. Лежащий на всем этом нанесенный из окон песок указывал
на солидный возраст склада, а еле заметная звериная тропа показывала, что и
хозяева смирились с неустроенностью бытия и ходили на кухню не через
наружную дверь, а через эти русские горки. Вспомнив альпинистские навыки,
Кирилл стал пробираться через комнату, стараясь как можно точнее следовать
указателям в виде отпечатков ног и ладоней на вековой пыли, даже если эти
следы вели по абсолютно непреодолимым мебельным перевалам, а на пути
приходилось преодолевать бездонные провала с журчащими в темной глубине
речками. Он не покаялся об этом, так как единый раз, только попробовав
отклониться от проверенного маршрута, сразу же вызвал сильнейший обвал вещей
и здоровенная коробка чуть не разнесла ему голову, но пройдя юзом по его
макушке, рухнула куда-то вниз, кажется проломив пол. С бьющимся сердцем
Кирилл переждал локальное землетрясение и через пять минут, уже без
приключений, добрался до заветной двери.
Прорвавшись через нее, Кирилл без особого удивления снова вывалился под
африканское солнце, оказавшись во внутреннем дворике, огороженном белым
низким деревянным заборчиком и зарослями безумно красивой ракоуры,
завезенной сюда с Марса, причем, несомненно, контрабандным путем, так как ее
красивые цветы со временем превращались в ядовитые плоды, из-за чего на
Землю эти растения завозят только в зоопарки и Институт ксенобиологии. Под
шевелящимися ракоурами на скамейке с разломанной спинкой наблюдалось совсем
уж кафкианское зрелище - там чуть ли не в обнимку сидели все тот же Дик
Ковальофф с мегафоном в руке и все тот же Кирилл Малхонски с недовольным
выражением на лице.
- Долго же вы, - шепотом сказал шериф и жестом пригласил присоединиться
к их теплой компании.
Кирилл, не так часто встречавший в жизни Имитатора, тем более в его
обличье, не сразу пришел в себя и беспрекословно подчинился. Сел он так, что
шериф, оказавшийся зажатым на узкой скамейке двумя близнецами, мог
заказывать любое желание.
- Питер, - представился Имитатор. Фамилий они не признавали.
- Кирилл, - торопясь сказал шериф, - у нас будет длинный разговор, но
времени на него нет, так как через минуту вы должны вернуться в дом. Прошу
вас ускориться.
Уже совсем ничего не понимая, Кирилл закрыл глаза, сделал обычную
мыслительную процедуру, открыл глаза и по едва заметным признакам понял, что
время остановилось. Воздух обрел густоту и вязкость, по мышцам побежали
болезненные разряды, тело налилось свинцом и плохо подчинялось голове, мысли
в которой потекли с фантастической скоростью. Все трое не изменили своего
положения, замерев как мумии, а ультразвуковой разговор гас в защитном поле.
- Для начала, Кирилл. Я никакой не шериф Претории, хотя моя фамилия
действительно Ковалев. Я из Штаба Флота. А тот человек, который находится
сейчас в доме никакой не интендант.
- Крот?, - осенило Кирилла.
Ковалев с трудом повернул голову и уставился на него залитыми кровью
глазами.
- Как вы догадались?
Кирилл показал на кусты ракоуры.
- Запрещена к ввозу и частному владению. Я знаю что такое таможня Флота
и что привезти такую штуку на Землю космонавту невозможно.
- Вы вот заметили, - грустно сказал Ковалев, - а местная полиция не
заметила, хотя ходила мимо них каждый день и не один год.
- Так что же случилось с вашим Кротом?
- Распад личности, - вступил в разговор Питер, - незапланированный.
Психологи клялись, что у Шаталова есть еще пара лет, прежде чем ему надо
будет сделать лоботомию и отдать безутешным родственникам. Но вот вышла
небольшая ошибка и через некоторое время он убьет детей. Я пытался его
обмануть, пройдя вместо вас, но он что-то почуял и не пустил меня. Мы
вынуждены теперь к вам обратиться за помощью, что бы спасти проект.
- Значит все было подстроено заранее, - продолжал допытываться Кирилл.
Он не планировал сегодня попасть в такой гадюшник, но куда только не занесет
журналистская судьба и если вместо банального захвата заложников ты
ввязываешься в секретную операцию Флота, от которой за версту несет трупом,
то надо выжать из этого максимум успеха. И плевал он на секретность.
- Расскажи ему все, Питер, - попросил Ковалев, - он вправе знать.
- Он все записывает, - ответил Питер.
- Расскажи.
Конечно, Кирилл знал о Кротах, но они вызывали в нем брезгливое чувство
и он никогда не рылся в этой проблеме. Одно дело, когда ты пользуешься Окном
или космическим кораблем, и совсем другое дело, когда туннельный движок
находится у кого-то в собственной башке и ему не нужно никаких приборов и
двигателей, кроме собственного желания, чтобы очутиться, например, где-то в
районе Бельтегейзе или у тебя в комнате. Это было такое же генное уродство,
как имитация или телепатия. Встречалось оно крайне редко и на поиски Кротов
Флот выделял кругленькую сумму, на которую можно было бы построить Боевую
Машину. Такие люди стоили таких денег - из них выходили первоклассные
разведчики и диверсанты, если бы не одно "но". Все эти путешествия по
изнанке Вселенной, которые ни один Крот не решался описать, довольно быстро
приводили их и так больную психику в полную негодность. Причем сходили они с
ума самым странным образом - в один прекрасный день умерщвляли собственных
детей (если они у них были), а потом методично начинали уничтожать всех
близких и дальних кровных родственников. Учитывая их феноменальную
способность, а так же великолепную выучку ниндзя, они всегда доводили дело
до конца, а затем окончательно исчезали в глубинах Вселенной.
Как с этим бороться - никто не знал, пока какие-то умники не додумались
применить к Кротам психокодирование, в результате чего в своей обычной жизни
какого-нибудь тихого интенданта они даже не подозревали о своих
нечеловеческих способностях и о той работе, которую они делали в качестве
Крота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39