- Когда бы только туристки отчаянными были, - пробурчал Ляшенко. -
Иная выше ресторанных ступенек не поднималась, а работу всей городской
милиции задает.
Администратор ресторана - бритоголовый плотный мужчина в
накрахмаленной рубашке и подчеркнуто строгом костюме, встретил Ляшенко без
излишнего любопытства, всем своим видом показывая, что понимает
озабоченность капитана и готов ему помочь. Говорил он много, но ничего
заслуживающего внимания не сказал. Ляшенко уже собирался уходить, когда
администратор предложил:
- Может, с буфетчицей Лисович поговорите? Она вчера у Чижевской смену
приняла. Чижевская, безусловно, рассказала ей об этой истории - такого у
нас еще не бывало.
Ляшенко пошел с ним на веранду. Администратор хотел представить его
буфетчице, молодой, начинающей полнеть женщине, но Ляшенко узнал ее.
- Я сам представлюсь, - остановил он администратора.
Два года назад Виктория Лисович - в ту пору официантка ресторана
"Летний", что в Суходольском парке, проходила как свидетель по делу
Панченко-Роговика...
Ляшенко подошел к стойке, взобрался на высокий табурет, кивнул
Лисович.
- Здравствуйте, Вика. Не знал, что вы здесь работаете.
Она пристально посмотрела на него, стараясь припомнить их знакомство.
Ляшенко не стал испытывать ее память - назвал себя. Она вспыхнула, но
затем натянуто улыбнулась:
- Добрый вечер, товарищ капитан. Извините, не узнала. Я уже второй
год здесь работаю. Сразу, как замуж вышла, перевелась сюда. Мы в этом
районе квартиру получили...
Она говорила быстро, словно боясь, что он остановит ее, и она не
успеет рассказать, что со времени их первого - не очень-то приятного для
нее знакомства, в ее жизни многое переменилось, и она уже не та
безответственная девица, которая была причастна к печальной памяти
Панченко-Роговика.
- Рад за вас, Вика, - как можно искреннее сказал Ляшенко. - Мамой еще
не стали?
Она смущенно прыснула, прикрылась рукой:
- Скоро стану: в августе уже в декрет!
Они поболтали немного, а потом Ляшенко спросил о том, что его
интересовало.
- Марта мне рассказала. Она знает эту девушку в белых джинсах. И я
ее, между прочим, знаю: она медицинской сестрой в детской поликлинике
работает. Я туда в консультацию хожу, встречаю ее. И здесь у нас несколько
раз видела.
- Вы не ошибаетесь? - Ляшенко даже подался вперед. Признаться, он не
ожидал такой удачи.
- Марта ее подробно описала. А потом имя такое же - Ляля. Ее трудно с
кем-то спутать: крупная, фигуристая, интересная. И одета по моде, да не в
простенькое - в такое, что за медсестринскую зарплату не купишь. Но она не
из таких. Понимаете? Я таких за версту вижу. А эта с гонором: с кем бы ни
была, сама за себя рассчитывается. И по манерам, разговору, видно, что
воспитанная. Хотя конечно, ни за что ручаться нельзя. Тем более, что у
меня как-то сомнение в отношении нее появилось. Было это вскоре после
майских праздников. Приехала она с одним мужчиной. До этого в компаниях
парней, девушек приезжала. А тут вдвоем с мужчиной. И не на автобусе - на
"Ладе" подкатили. А главное, что я знаю этого мужчину. Когда-то знала, -
быстро поправилась Лисович. - Доном его зовут. Помните Роговика? Это его
дружок был. На вид он, конечно, солиднее Роговика: умеет держаться, пьет
умеренно, не хамит. Но это внешне, а по существу тот еще тип! Можете мне
поверить. Я предупредила Лялю, чтобы она была поосторожнее с ним. Выбрала
момент, когда он отлучился, и предупредила. Жалко ее стало: Дон - такой,
что своего не упустит. А она, что ни говорите, еще девчонка.
- Как она реагировала на ваше предупреждение?
- Поблагодарила, но так это - свысока: дескать, нашла кого учить!
- Вика, не Дон был здесь с Лялей вечером двадцать восьмого?
- Как Марта описала, вроде бы он.
- Марта его не знает?
- Не знает. Раньше он у нас не бывал. Что ему, с его размахом, на
такой веранде делать, где только кофе, да сухое вино продают? Из вин он
лишь шампанское признает, а кофе вообще не пьет.
- И тем не менее, он появился здесь.
- Это потому, что Ляля здесь бывает, а он ее на прицел взял. Я так
понимаю.
- Чем занимается Дон?
- Когда-то он мне доцентом медицины представился. Думаю, соврал.
Какой из него доцент! Хотя к медицине какое-то отношение имеет: в болезнях
более или менее разбирается, может рецепт выписать, а потом - не буду
скрывать - в свое время доставала через него дефицитные лекарства для
знакомых.
- По спекулятивной цене?
- Само собой! Дон что хочешь достанет. Я не только лекарства имею в
виду. К примеру, в тот раз, когда он здесь был, я попросила его достать
однотомник Сент-Экзюпери - мой любимый писатель. Обещал, но такую цену
заломил, что я отказалась.
- Значит, он и книгами спекулирует?
- Он и себя продаст, если кто заплатит! - усмехнулась Лисович. - А
книги - его хобби. Я как-то была у него дома, там полным-полно книг. И все
такие, которые так просто не купишь.
- Дефицитные?
- Есть и дефицитные. Но больше старых: в таких, знаете, толстых
переплетах с уголками. Я почему решила, что тем вечером с Лялей был Дон?
Марта показала мне книгу, которую нашла на стоянке после драки.
- Что за книга?
- Старинная: листы пожухлые, хрупкие, а переплет новый: кожаный, не
потертый, с металлической застежкой. Видно, ценная книга, если ее наново,
да еще в такой переплет переплели. Названия не запомнила - оно какое-то
чудное, но на медицинскую тему - это я поняла...
Ляшенко был доволен собой: завтра же он отыщет и Лялю в белых
джинсах, и дипломированного спекулянта Дона - это уже вопрос времени,
причем минимального. Что же касается деталей, то их выяснением пусть
занимается Мандзюк - к чему-то и ему надо приложить руки. Впрочем, он
может подбросить Мандзюку и одну немаловажную деталь: причиной конфликта
была не девушка, а книга. Очевидно, редкая, пользующаяся спросом
библиофилов. И Дон, и Зимовец были завсегдатаями книжного рынка. И тот, и
другой ходили туда небескорыстно. Редкая, дорогая книга стала предметом
вожделения обоих. Кто-то из них надул другого, скорее Дон - он старше, а
стало быть, опытней, изощреннее. Остальное решили эмоции. Вот и вся
предыстория!
До этого, рано или поздно, докопался бы и сам Мандзюк. Но он -
Валентин - сделал это быстрее и не только потому, что хотел утереть нос
Алексею. Строго говоря, речь шла о чести городской милиции.
Уже стемнело. На небе замерцали звезды. Стрелки часов приблизились к
одиннадцати. Он не стал заезжать в райотдел - пусть Мандзюк сам беседует с
Леной из Ровно, вряд ли она сообщит что-то существенное.
Дома был в половине двенадцатого. Мать только вернулась с работы: она
подменяла в студии Регину и вела вечернюю передачу "Новости киноэкрана".
Отец хлопотал на кухне:
- Кто будет ужинать? - спросил он.
- Я, - поднял руку Валентин. - Вот только умоюсь.
- Ребенок проголодался, - улыбнулась мать. - Где нагулял аппетит?
- В ресторане, мамочка.
- Не смешно.
- Ты права: это было скорее грустно.
Когда он пришел на кухню, мать уже допивала свой кефир.
- Вернулась Регина, - покосившись на него, сказала мать. - Она была
на кинофестивале. И знаешь, кого там встретила? Синьорину Клару.
Пожалуйста, не делай вид, что ты не помнишь эту потрясающую мулатку.
- Я помню ее, мама, - не поднимая головы, буркнул Валентин.
- Регина привезла от нее привет тебе и твоему приятелю с горнолыжной
базы. Ты, очевидно, догадываешься, о ком я. Напомни, пожалуйста, его имя.
- Пожалуйста: Павел. Но он приятель не мой - Гаррика Майсурадзе,
которого Регина знает не хуже меня.
Мать уже не впервые заводила разговор о Регине. Она никак не могла
примириться с мыслью о том, что из-за вздорного каприза сына (ну,
подумаешь, не так и не то сказала девушка!), не обрела столь
респектабельную невестку. Но у него на этот счет было другое мнение.
- У Регины есть какое-то дело к тебе, - не отступала мать. - Если не
возражаешь, я приглашу ее завтра к обеду.
- Завтра я буду занят, - нахмурился Валентин. - Можешь сообщить ей
номер моего служебного телефона: делами я занимаюсь на работе.
Мать неопределенно улыбнулась.
- Валя, прости, чуть не забыл, - сказал отец, - тебя спрашивала
младший лейтенант Юрко: просила, чтобы ты - когда бы ни пришел - позвонил
ей домой.
- Кто такая Юрко? - насторожилась мать.
Валентин едва сдержал улыбку: с такой мамой не соскучишься! Сказал,
как можно равнодушнее:
- Кто такая Юрко? Наша Галочка.
- Не прикрывайся коллективом, Валентин!
- Мама, от твоей проницательности никуда не денешься. Признаюсь:
влюблен, но безнадежно.
- У нее есть другой?
- Возможно, я не уточнял. Но дело не в этом: она слишком молода для
меня.
- Прости, но сколько ей лет?
- Я не задаю женщинам бестактных вопросов.
- Валентин, ты невыносим!
Мать надулась, ушла в свою комнату. Отец хмыкал, прикрывшись газетой:
то ли смеялся, то ли возмущался - его не всегда поймешь.
Валентин пошел к себе, отыскал в справочнике телефон Юрко, позвонил
ей.
- Галина Архиповна? - сам не зная почему, официально спросил он. -
Это Ляшенко. Извините, что поздно беспокою.
Собственные слова показались ему вычурными, непривычными. Но Галина
не обратила на это внимания. Сбивчиво и торопливо, очевидно волнуясь, она
доложила, что весь вечер просидела в госавтоинспекции, перебирая карточки
женщин-водителей. Их оказалось довольно много, даже в интересующем их
возрастном диапазоне. Еще подумала, что вот будет морока беседовать со
всеми. Но потом, неожиданно для себя, встретила фамилию, которая сказала
ей о многом.
- Ну не то, чтобы сказала, - натолкнула на определенную мысль, -
поправилась Галина. - Понимаете, Валентин Георгиевич, это не совпадение -
я интуитивно чувствовала, что без нее не обошлось.
- Без кого? - невольно улыбнулся Ляшенко. Он подумал, что Галина
увлеклась своим заданием, которое хотела исполнить как можно лучше, и в
работу включилась фантазия, что ей было не занимать.
- Без Ларисы?
- Ясно, хотя и не совсем. Кто такая Лариса?
- Дочь профессора Яворского. У нее "Лада" бежевого цвета! Это ее - не
мужчины того - машина; по наследству после смерти отца досталась. Я
документы подняла...
- Галочка, ты, видимо, устала, - как можно мягче сказал Ляшенко. -
Поговорим завтра.
- Валентин Георгиевич, ну как вы не понимаете! - чуть ли не
простонала Галина. - Да если хотите знать, Лариса в свое время флиртовала
с Зимовцем! Правда, это было год назад, но она сама мне призналась, когда
я приходила к ее отцу по поводу того же Зимовца. Причем сказала об этом с
бравадой: вот, дескать, какие у нас отношения! Представляете?
- Я не только представляю, но совершенно точно знаю, что уже полночь
и тебе, и мне пора спать, - все еще мягко, но уже настойчиво сказал
Ляшенко. - А еще я знаю и тоже абсолютно точно, что девицу в белых джинсах
зовут Лялей.
- Правильно! - подхватила Галина. - Так зовут ее дома.
- Ты уверена?
- Ну конечно! Ведь это уменьшительное от имени Лариса. Покойный
Матвей Петрович так и называл ее. Кстати, сержант Бессараб оказался прав:
ей двадцать лет...
Валентин уснул не сразу: беспокоили мысли, что наскакивали одна на
другую, толкаясь и путаясь, не желая увязываться, строиться в ряд. Дон...
Книга... Лариса - Ляля, которая в свое время - это надо же! - флиртовала с
Зимовцем. Любопытно, сколько лет было Толику Зимовцу, когда его искушала
эта демоническая Ляля в белых джинсах? Семнадцать. Что ж, вполне могло
быть! Но при чем здесь книга? И зачем Дон прихватил ее с собой в
ресторан?..
Ему приснились события и люди, весьма далекие от его служебных дел:
Регина и потрясающая Клара (кофе со сливками в обрамлении бриллиантов) -
актриса Бразильского теле-радио-кино и еще чего-то, которую Регина прямо
из студии притащила домой к Ляшенко как раз вовремя: Валентин с рюкзаком
за спиной и лыжами на плече стоял в дверях, а на улице его ждал газик
горнолыжной базы. Негодование Регины улеглось, едва потрясающая Клара
заявила, что тоже хочет в горы и непременно сейчас (время близилось к
полуночи), ее только смущает отсутствие таких ботинок, как у синьора
Валентина (декольтированное эстрадное платье и ажурные чулки она, видимо,
считала подходящим нарядом для такой прогулки). Конечно, это был чистейший
абсурд - газик был набит до отказа, но все вышло так, как пожелала Клара.
Мать одолжила ей фетровые бурки и спортивные шаровары, отец - свитер и
шерстяные носки, сосед - рыбацкий полушубок. Оставшиеся в доме теплые вещи
пошли на экипировку Регины. Перед стартом все хлебнули для обогрева из
корчажки, которую так это, на всякий случай, прихватил с собой Гаррик
Майсурадзе. В корчажке оказался коньяк и всю дорогу старенький газик
трясся от смеха: Регина воевала с рюкзаками, ведрами, лыжами, которые
дружно сваливались на нее при каждом повороте; Гаррик безуспешно пытался
выбраться из колодца, сооруженного предусмотрительным шофером из запасных
скатов; доктор Год восседал на бидоне с соляркой; Валентин на плечах
Саноцкого из Института общественных наук, а потрясающая Клара на коленях у
Павла. Она оглушала Павла попеременно то своим бархатным меццо-сопрано -
когда все пели о крокодиле Гене и еще о чем-то экзотическом, но не
страшном - то субтропическими поцелуями - очевидно, она не представляла,
как вести себя иначе на коленях у мужчины. И все было бы хорошо, когда бы
Регина при каждом удобном случае не шептала в самое ухо Валентина: "Я
сказала синьорине Кларе, что мой жених - адвокат. Надеюсь, ты не станешь
уличать меня во лжи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22