Не курит, поскольку
всерьез занимается спортом...
Ответ был чересчур многословен - Инна Антоновна умела давать более
сжатые характеристики. Некоторая доля иронии не меняла положения. Но
акцентировать внимание на этом, пожалуй не стоило.
- Как он смотрит на то, что Лариса встречается с Боковым?
- Искоса смотрел, и Лариса перестала встречаться с Донатом.
- Новицкий имеет на нее такое влияние?
- Лариса сама не очень серьезно относилась к поползновениям Дона. Она
девушка неглупая и понимала, что для Доната ухаживание за ней не самоцель,
но средство.
- Средство для чего?
- Ну хотя бы для того, чтобы стать зятем профессора Яворского.
- А как относилась к этому Надежда Семеновна?
- По-разному. Когда Матвей Петрович был здоров, она считала, что
Ларисе не следует торопиться с замужеством. Но едва он слег, как Надежда
Семеновна воспылала к Донату почти материнской нежностью. Она - женщина
трезвая и понимала, что рискует потерять не только мужа, но и поставщика.
- Поставщика чего?
- В основном, дефицитных промтоваров. Надежда Семеновна большая
модница и не допускает мысли, что в осенне-зимнем сезоне останется без
югославской дубленки, или, допустим, итальянских сапожек.
- Лариса тоже пользовалась услугами Бокова?
- А чем она хуже мачехи! Мне кажется, это лишний вопрос.
- Простите, по своей наивности я подумал, что интеллигентным женщинам
не пристало прибегать к услугам фарцовщика, - усмехнулся Ляшенко.
- Ну что вы! Разве так можно говорить о человеке с хорошими манерами,
который был принят в доме Надежды Семеновны? О нем следует говорить: наш
друг Донат.
- Кажется, вы не очень любите Надежду Семеновну?
- Это у нас взаимно!
- Тем не менее, бываете у нее.
- И она порой заглядывает ко мне. Мы мило улыбаемся друг другу и так
же мило говорим друг другу гадости. А куда денешься! У нас слишком много
общего: профессия, институт, приятели, память...
- Что за человек Боков?
- Неотразимый мужчина - это его основная специальность. По
совместительству врач, по призванию великий комбинатор. Но при всем том,
ужасно респектабельный: носит кольцо с печаткой, бреется два раза в день,
говорит на трех языках, посещает секцию йогов.
- Матвея Петровича удовлетворяли эти качества?
- Я уже сказала, что Боков - великий комбинатор, а на каждой
практической кафедре всегда чего-то не хватает, на что-то не достает
денег. В этом смысле Боков не заменим. Матвей Петрович не вдавался в
детали, довольствовался результатом. Кроме того, их связывали книги: Донат
снабжал Матвея Петровича всеми новинками. - Профессор, увы, не был лишен
человеческих слабостей!
- Какова судьба библиотеки Матвея Петровича?
- Часть книг Новицкий передал нашему институту.
- Так завещал Матвей Петрович?
- Очевидно.
- Оставшимися книгами распоряжается Новицкий?
- И Лариса. Но, на мой взгляд, они делают это не очень удачно:
некоторые книги, как в воду канули.
- Что за книги?
- Обо всех не скажу, но недавно я попросила две книги по
средневековой медицине - они мне понадобились для работы. Покойный Матвей
Петрович берег их, как зеницу ока, даже мне давал их просматривать только
в своем кабинете.
- Редкие книги?
- Уникальные! Лечебники двенадцатого века. Язык универсальный -
латинский. Но содержание более широкое - многие сведения почерпнуты из
практики современных автору медицинских авторитетов, а также из трудов
античных врачевателей, чьи рукописи, увы! - не дошли до наших дней. Латынь
я знаю неплохо и кое-какие разделы заинтересовали меня. Я просила
лечебники буквально на день-два.
- Их не оказалось?
Инна Антоновна развела руками.
- Вы просили лечебники у Новицкого?
- Да...
Ответила и тут же бросила на собеседника настороженный взгляд, видимо
пожалев, что ответила утвердительно. Валентин сделал вид, что не заметил
ее настороженности и счел за лучшее на время отойти от этой темы.
- Боков и сейчас бывает у Яворских?
- Последнее время он обходит их дом за версту.
- Что так?
- Новицкий спустил его с лестницы, - оживилась хозяйка. - Вместе с
каким-то чемоданом. Хотя, возможно, чемодан был спущен раньше, точно не
скажу.
- Из-за чего произошла ссора?
- Я уже сказала, точными сведениями не располагаю, хотя об этой
истории мне стало известно от самого Доната. Я встретила его в тот же день
в нашей поликлинике, куда он вынужден был обратиться после объяснения с
Новицким.
- Донат сообщил вам только о факте?
- Он комментировал его и довольно пространно. Но я не решаюсь
повторять этот комментарий по причине его абсурдности и непристойности
содержания.
- Что вы думаете о причине их ссоры?
- У Новицкого давно чесались руки на Доната, но приходилось считаться
с Матвеем Петровичем.
- И все-таки должны быть какие-то причины.
- Их было немало: начиная от попыток увлечь Ларису, кончая импортными
вещами, которыми Донат ублажал Надежду Семеновну.
- Не сыграли ли своей роли книги Матвея Петровича?
- Возможно.
- И в частности, лечебники двенадцатого века?
Инна Антоновна развела руками, то ли затрудняясь, то ли не желая
отвечать на этот вопрос, но затем сказала:
- Я не присутствовала при их объяснении. Спрашивала Пашу, но он не
счел нужным посвятить меня в это.
- Во время выдворения Боков сопротивлялся?
- Судя по синякам на физиономии Доната, такая попытка была. Дон не
учел, что спорить с Пашей опасно: когда тот выходит из себя, его не
остановит и танк.
- Как реагировала на это Надежда Семеновна?
- Была огорчена, но пришлось смириться. Паша не часто переходит ей
дорогу, но если делает это, то весьма решительно.
- Не слишком ли смело для сына?
- Для сына? - усмехнулась Инна Антоновна. - Надежду Семеновну
передергивает, когда ей напоминают, что у нее такой взрослый сын. Паша
называет ее Надей, и это ее вполне устраивает. Странно? А как по-другому
называть женщину, которую ты до своего совершеннолетия видел считанные
разы, когда она возвращалась из очередной загранкомандировки и уже через
неделю уезжала в Ялту, Сочи, на Рижское взморье с чужим дядей, оставив
тебе ворох подарков и запах французских духов?
- Как давно Новицкий выставил Бокова?
- Примерно месяц назад. Погодите, сейчас скажу точно. В тот день,
когда я встретила Доната, было заседание ученого совета... 3 июня.
Ляшенко прошелся по комнате, остановился у книжного шкафа, с верхней
полки которого скалился лобастый череп, заглянул в пустые глазницы.
- Конечный итог всех наших треволнений, споров, проблем, - следя за
ним, сказала Инна Антоновна. - Я поставила его на виду, чтобы не забывать
об этом.
- Кто был с Ларисой в ресторане вечером двадцать восьмого? - все еще
глядя на череп, спросил Валентин.
- Этого я не скажу.
- Причина?
- Сугубо личная.
- Этот человек близок вам?
- Валентин Георгиевич, побойтесь бога!
- Так или иначе мы установим его личность.
- Но без моей помощи. Странная позиция? А вы не торопитесь давать
оценку моей позиции. Определите лучше свою. Это не упрек - совет.
- Что вы имеете в виду? - пристально посмотрел на нее Ляшенко.
Она выдержала его взгляд, улыбнулась.
- У вас красивые глаза, Валентин Георгиевич, и они смущают меня. Но
не в том плане, в котором вам хотелось бы. - Улыбка исчезла с ее лица.
Валентин вспыхнул, но сдержался, отошел к машинописному столику,
взглянул на заложенный за валик машинки наполовину уже отпечатанный лист.
Непривычные слова, мудреные фразы...
- Научная статья?
- Увы!
- Инна Антоновна, позвольте быть бесцеремонным?
- Любопытно, как это у вас получится... Ну что же вы? Валяйте!
- С кем вы советовались по поводу предстоящей беседы со мной?
Она сняла очки, положила их рядом с машинкой.
- Считаете, что я нуждаюсь в чьих-то советах?
- Думаю, что после того, как мы договорились о встрече, вы были
заняты не только статьей.
- Вы правы, но лишь отчасти. По ряду соображений я не хотела этой
беседы и пыталась сделать так, чтобы она не состоялась. Но ваш шеф
оказался слишком принципиальным.
- Вы ему звонили?
- Что вы? Я бы не посмела... Да, кстати о звонках: Регина не звонила
вам вчера, сегодня?
- Нет.
Ему понадобилась вся выдержка, чтобы не спросить: откуда ей известно,
что Регина собиралась позвонить ему. Не спросил, потому что догадался: и
Регина угодила в число ходатаев. Что ж, надо признать: люди, которыми он
интересуется, не сидят сложа руки.
Он уже собирался уходить, когда Инна Антоновна спросила:
- Вы удовлетворены нашей беседой? Я готовилась к ней, как к защите
диссертации.
- Я это понял, - серьезно сказал Валентин. - Но защищаться, очевидно,
все-таки легче, чем защищать.
- Вы о чем?
- Полно, Инна Антоновна! Вы все прекрасно понимаете. Скажу больше: я
нечасто встречал таких проницательных людей. Вот только с компромиссами у
вас не получается: вы старались не лгать, но и всей правды не хотели
говорить. Наивная позиция в разговоре с работником милиции, который,
помимо элегантности, обладает кое-какими профессиональными навыками.
- А вы злопамятный, - натянуто улыбнулась хозяйка.
- Возможно. Тем не менее, передайте Новицкому, что мужчине, а я
считаю его таковым, не пристало прятаться за спинами женщин. Я имею в виду
не только вас...

Это хорошо, когда за тобой остается последнее слово, когда ты делаешь
правильный ход и столь эффектно преподносишь его. И все-таки полного
удовлетворения Валентин не испытывал: у него было такое чувство, словно в
последний момент он допустил непростительную бестактность, чем не столько
смутил, сколько обидел хозяйку. А она этого не заслуживала. Инна Антоновна
ничего не скрывала, кроме имени того, кто был с Ларисой в ресторане тем
вечером. Но этого человека было нетрудно угадать из ее рассказа о других
событиях. Странно, что она не учитывала это. Хотя возможно учитывала, но
считала, что милиции уже все известно, и не хотела, как говорится, брать
на душу лишний грех. Тем более, не следовало похваляться своим открытием,
ставить ее в неловкое положение.
Что же до самого Новицкого, то, невзирая на старания Сторожука и Инны
Антоновны, мнение Валентина о нем не стало лучше. Похоже, что наиболее
ценные книги из библиотеки профессора Яворского попали в чужие руки не без
ведома ученика и воспитанника профессора. А это, по меньшей мере, хамство!
Не в пользу Новицкого свидетельствует и его бегство из города. Очевидно,
придется объявить местный розыск...
Но Билякевич рассудил иначе:
- На каком основании объявлять розыск Новицкого? Только потому, что
вам не нравятся его поступки? Мне тоже не все его поступки нравятся. Но их
нельзя брать изолированно, выводить из самих себя. Вы говорите скрылся. А
с какой стати ему скрываться? Вечером 28-го еще никто не знал, что Зимовец
травмирован. - Новицкий догадывался.
- О чем? Что парень ушиб голову при падении? Возможно. Но при всех
способностях Новицкого он не мог так сразу определить степень тяжести
травмы Зимовца, предусмотреть, чем это кончится. Чего было ему опасаться?
Драку затеял не он, в ходе ее сам был травмирован. И травмирован явно,
наглядно. Я о другом думаю. Для Новицкого Анатолий Зимовец не был
посторонним. Он хорошо знал Анатолия, его родителей, сестру, был их
соседом. Вы сами рассказывали, как отзывается о нем Тамара Зимовец. Если
принять во внимание эти обстоятельства, то можно предположить, что
причиной исчезновения Новицкого был арест Анатолия. Он не хотел усугублять
вину парня своей раной, которая, судя по всему, была не такой уж
пустяковой.
Ляшенко должен был признать, что об этом не подумал. Ему стало
неловко за свою горячность, но вместе с тем что-то мешало согласиться с
Билякевичем.
- Извините, Виктор Михайлович, но я не склонен объяснять все поступки
Новицкого высокими чувствами, - наконец нашелся он. - Нельзя забывать о
первопричине конфликта: книгах Яворского. Лечебники, о которых рассказала
доктор Билан, представляют большой научный интерес. Мандзюк справлялся в
библиотеке медицинского института. Эти книги относятся к категории
инкунабул. Они уникальны, им нет цены! А первое русское издание "Канона"
Авиценны? Да, только ли эти книги исчезли из библиотеки Яворских? Боюсь,
что их список будет продолжен.
- Я разделяю ваше опасение, кивнул Билякевич. - Но и в этой части мы
пока не можем говорить о деликте. Нотариально удостоверенного завещания
профессор Яворский не оставил.
- Как не оставил? - растерялся Валентин.
- Не оставил, я узнавал.
- Значит, у нас нет оснований вмешиваться! Книги перешли в
собственность Ларисы и Надежды Семеновны, и она вправе распоряжаться ими,
как угодно.
- Анатолий Зимовец так не считал. Не считает так и автор очерка
"Заметки книголюба", что был опубликован в областной газете месяц назад.
Видимо, эту публикацию имел в виду Сторожук, когда говорил вам о сплетне,
вынесенной на страницы газет. Вот прочитайте.
Билякевич передал Ляшенко сложенную вдвое газету.
- Эту газету отыскал не я: ее прислал по почте некий аноним не далее
как сегодня утром. А чтобы мы не терялись в догадках, он любезно обвел
очерк красным карандашом. Смотрите четвертую страницу.
Ляшенко прочитал очерк, обведенный красным карандашом. Очерк был как
очерк, в нем отмечались положительные и отрицательные явления в
деятельности местного общества любителей книги, клеймились стяжательство и
даже мошенничество некоторых личностей, поименованных в очерке начальными
буквами (как можно было понять, указанные личности только прикидывались
библиофилами и под этой удобной маской занимались спекуляцией);
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22