Я
имею в виду то, что его можно принять за вас. Как я узнаю, кто есть кто?
Я открыл рот, чтобы назвать ее глупой, но снова закрыл - она была
права.
- Хорошо, что вспомнили! - сказал я. - Я буду единственным, кто знает
ваше полное имя, о'кей?
- Так точно, сэр! Во всяком случае, он пока что в тюрьме, а вы нет.
- Вот именно! - согласился я и понял, что мне не суждено знать, что
произойдет через пару часов.
Я желал, чтобы передо мной явился другой "я", я хотел сидеть и
разговаривать с ним, слышать его голос и узнать, где разошлись наши жизни.
Эта мысль пронизывала дрожью, но нетерпение такое, словно готовлюсь
впервые принять наркотик или заняться сексом. Я жаждал этого.
Но думать об этом не оставалось времени. Оператор изумленно пялился
на мою модную гражданскую одежду, улыбаясь капитану. Все было готово или
нет, но подошло время моего теледебюта.
Скорей нет, чем готово они постоянно передвигали микрофоны,
направляли камеры, выходили поболтать в холл, внезапно капрал, исполняющий
обязанности режиссера, крикнул:
- Готовьтесь, сэр! Мы начинаем!
Он прослушал наушники и открыл счет:
- Десять... Девять... Восемь... Семь... Шесть... Пять... Четыре...
Три...
В последние секунды он использовал руки: два пальца, один, затем
палец уткнулся в меня, над камерой загорелась зеленая лампа, и я приступил
к выступлению:
- Леди и джентльмены! - сказал я в камеру. - Меня зовут Доминик Де
Сота!
И это было правдой, ведь я не говорил, что я сенатор Де Сота, хотя
тот факт, что я носил его одежду, подразумевал именно это.
- Происшедшее вызвано крайней необходимостью. Я прошу, чтобы каждый
американец прослушал эту передачу с открытой душой и благородным сердцем,
ведь все мы американцы! Леди и джентльмены! Я передаю слово господину
президенту Соединенных Штатов Америки.
И фотоны моего лица и шеи, костюма этого иного Доминика, его галстука
и рубашки собрались вместе, влетели в камеру и вылетели уже как электроны.
Как электроны, пробежали по кабелю студии к микроволновой тарелке-антенне
на крыше, превратились в фотоны другой частоты; как радиосигналы,
метнулись через долины к ретранслятору, прыгнули в воздух, потом на
спутник, находившийся за тысячи миль в космосе, в один миг потекли к
телевизорам всех Соединенных Штатов. Этих Штатов!
Вся группа корпуса связи, хоть и носила военную форму, но в ее крови
оставалось много гражданского. Резервисты, вызванные по повестке, почти
все были профессиональными телевизионщиками. В комнате отдыха, рядом со
студией, они устроили себе небольшие гражданские удобства: сварили кофе и
разрезали кекс: кто-то успел обчистить местную гарнизонную лавку.
Я налил себе чашку кофе, слушая доносившийся из монитора голос
президента Брауна: "...как президент Соединенных Штатов, заявляю вам, кто
тоже является президентом США, и всему американскому народу... - Он
смотрелся взволнованным и хорошо отрепетировавшим речь, написанную
специально для него. - ...в этот исторический момент, когда все мы стоим
перед лицом страшного деспотизма, захватившего мир... узы крови и всеобщая
приверженность принципам свободы и демократии..." И так далее без
передышки. Это был довольно хороший спич, казалось, я заранее знал весь
текст. Но в речи не было отмечено одного важного факта: мы полностью
контролировали положение.
Этот же голос исходил и из комнаты контроля, я поставил чашку и
заглянул внутрь. Здесь был не один, а дюжина мониторов, почти все они
показывали важное лицо президента, говорившего те же самые вещи. Но
несколько экранов показывали и другие лица, серьезные и даже более
напыщенные: Джона Ченкелора, Уолтера Кронкайта и несколько незнакомых. Они
уже комментировали события. Я поразился, пока не вспомнил, что
президентское выступление длилось только четыре минуты. Оно повторялось
телецентрами, и некоторые уже среагировали.
Я посмотрел на часы: полночь по местному времени. Значит, в городах
восточного побережья уже два часа, но я сомневаюсь, чтобы многие в этот
момент спали. Граждане Калифорнии могли настроиться на свои ночные новости
и получить неожиданные известия.
Мы поступили верно: почему они должны быть счастливыми, когда мы
стоим перед ужасной борьбой за свободный мир?
Но даже командир десантной группы должен когда-нибудь спать.
Я спал почти пять часов. Когда же я проснулся, уже пахло беконом и
кофе. Капрал Гаррис поднес блюдо.
- Примите комплименты от сержанта Самбок, сэр! - он улыбнулся. -
Ночью мы захватили офицерский клуб.
Яйца были совсем холодные, зато кофе горячий и крепкий. Это было что
надо!
Вначале я заглянул в студию, к военным техникам присоединились
несколько гражданских: пожилая женщина, молоденькая и бородатый мужчина
неопределенного возраста. Я остановил капитана корпуса: указал на штатских
и приподнял брови.
- Эти? - сказал он. - Это ученые, майор! Во всяком случае, они так
сказали. Пропуска надежны.
- Чем занимаются?
Он пожал плечами.
- Они не говорят, что проверяют реакции на сообщение президента.
Что-то типа изучения политики... вы не знаете о такой штуке?
Я не знал.
- Во всяком случае, - угрюмо продолжил он, - здесь чертовски мало
того, что изучать, они ведь получили от нашего президента только надутое
дерьмо!
Новостей, которые я ожидал услышать, не было.
- Свяжитесь с Так-5! - добавил он, подумав, но я уже возвращался в
Кэтхауз.
После горячей пустыне база казалась приятным и безмятежным местом, но
я не успокоился. Сухой, как воздух, я изнемогал в своем комбинезоне
(возможно, я уже не буду так щедр со своими запасами) и начинал ощущать
тревогу.
Генерал Магрудер, Крысья Морда, был там, где вы обычно находитесь в
семь утра, а именно, спал. Но меня соединили с полковником Гарлечем, он
был настроен не очень дружелюбно. Когда я спросил про штатских, он буркнул
мне под нос полдюжины крепких слов.
- Они имеют разрешение, а дальше не ваше дело, майор! - огрызнулся
он. - В каком состоянии база?
- Все спокойно, сэр! (Надеюсь, что это было так, ведь я еще не
заглядывал к своим ребятам.) Признаков реакции не наблюдается.
- Нежданные гости?
- Никаких донесений, сэр!.. Сэр! Можно вас спросить о докторе
Дугласе?
Хриплый смешок.
- Он сидит в своей палатке под усиленной охраной и никак не может
прокакаться. Как описывает положение противник?
- Не совсем ясно, сэр! Они по-прежнему повторяют речь президента
Брауна.
Все идет чисто и громко.
Собственно, полковник Гарлеч не произносил слова "прокататься", он
просто издал приглушенный шум с понятным смыслом. Гарлеч был одним из
отчаянных воинов Магрудера - все знали, что они думают о президенте. Они
решительно были против плана захвата... пока шефы сверху не дали понять,
что имеется много тюрем для обсуждающих необходимость обороны Соединенных
Штатов.
После того как я закончил разговор по межвременному телефону, я
подумал, что неплохо было бы вернуться в студию и побеседовать с
политологами. Было бы интересно услышать их мнение о том, почему такое
активное общество Штатов, как наше, получило мягкотелого президента Джерри
Брауна, а другое, жирное и ленивое, огнедышащую госпожу Рейган... Но я
солдат, а не ученый, и у меня были дела и поважнее. Я вызвал капрала
Гарриса и, когда его голова появилась в дверях, приказал сходить в тюрьму
и доставить пленного сенатора.
Он сидел в моем комбинезоне и слишком походил на меня, когда я
попадаю в затруднительное положение. Я не мог не смотреть на сенатора. Он,
в свою очередь, внимательно изучал меня. Он не был напуган. По крайней
мере, таким он не выглядел - сенатора можно было назвать чуть-чуть
обиженным и, главным образом, любопытным. Это качество меня радовало
больше всего.
- Вы ловкий проныра, Доминик! - сказал я ему. - Скажите, что должно
случиться!
Прежде чем ответить, он потянулся: сенатор был сонным, а тахта
ученого к тому же была неудобной.
- Вы имеете в виду, как должна отреагировать на вооруженное вторжение
президент Рейган? - переспросил он.
- Этого нельзя предвидеть?!
- Вся затея бесплодна, Доминик! Что вы хотите извлечь из всего этого?
- Мир! - сказал я, улыбаясь. - Победу! Триумф демократии над
тиранией! Конечно же, я имею в виду не вас, а наших общих врагов -
русских!
Сенатор поразился:
- Дом! У меня нет русских врагов: в моем мире они ничего не значат...
Русские погибли бы, сага бы мы не помогли им после атомной заварушки с
Китаем.
- Вы должны были дать им сдохнуть!
Он с неприязнью вздохнул:
- Вы явились без предупреждения и захватили нас! - Он пожал плечами.
- Это вы должны объяснить, что происходит! Вы делаете свою игру?
- Все идет как надо, Дом! - сказал я и улыбнулся. - Вы увиливаете от
ответа, на большее вас не хватит.
Сенатор промолчал, а я попытался быть более дружелюбным.
- Это наша страна, за каким барьером мы бы ни находились? -
убедительно произнес я. - И нам следует объединиться, так как наша цель
одинакова - процветающие Соединенные Штаты Америки. Правильно?
- Чертовски сомневаюсь в этом, Дом? - сказал он.
- О Дом, продолжайте! Вы можете точно так же спрашивать и меня...
Кстати, как ваша предстательная железа?
Он удивился:
- О чем вы говорите! Я еще слишком молол, чтобы она меня беспокоила.
- Да? - сказал я. - Так я и подумал, когда мне это сказали. - Но
проверить не будет лишним.
Он покачал головой.
- Де Сота! - сказал сенатор более смело и решительно, чем я, окажись
я на его месте (к моему удовлетворению, ведь я думал, что и я поступил бы
так же). - Давайте без нелепого дерьма! Вы захватили нас предательским
образом - это довольно грязная штука! Почему вы решились?
Я заулыбался.
- Потому что мы здесь! Разве вы не знаете, как делаются подобные
вещи? У нас возникли проблемы, и однажды мы увидели рациональное
решение... Когда вы получаете технологию, вы ее используете, - мы так и
поступили! - Я не говорил, каким образом нам удалось получить технологию,
ведь это, в конечном счете, не совсем уместно. - Видите ли, дружище, вы
столкнулись с такой ситуацией, которая не должна служить предметом
разговоров. Наш президент скажет вашей Рейган, чего мы хотим, а потом мы
уйдем, и все закончится.
Он взглянул на меня обжигающим взглядом:
- Вы ведь не верите в это, правда?
Я пожал плечами: мы знали друг друга слишком хорошо. Я понимал, что
однажды мы будем использовать их линию времени в своих интересах, и нам не
хотелось уходить. Здесь мы всегда сумеем подстроить для своих врагов
небольшие пакости.
Но к сожалению, это было делом далекого будущего. Я сказал:
- Вернемся к вопросам... Сможет ли госпожа Рейган договориться с
нашим президентом без применения силы? Ведь в моем времени она и Джерри
Браун находятся в не совсем дружественных отношениях.
- Что из этого? Она сделает то, что потребуется, она ведь давала
присягу защищать Соединенные Штаты.
- Да! Но вопрос только в том - какие? - поинтересовался я. - Наш
президент дал точно такую же клятву, и он держит ее... Неохотно, ведь он
был тряпкой... - Но я не произнес это вслух. - ...Будет лучше, если ваша.
Нэнси выполнит требуемое... Вы можете предложить другое? У нас сила? Вы
хотите, чтобы мы подбросили в Белый Дом сибирскую язву? Или оспу-Би в
Таймс-сквер? - Я рассмеялся, глядя на его выражение. - Как вы полагаете,
мы только говорим о водородных бомбах? Нам бы не хотелось портить слишком
много хорошего имущества...
- Но биологическое оружие... - он запнулся. Наверное, он хотел
сказать, что оно запрещено международными конвенциями или что-то в этом
роде.
Я пояснил:
- После Салт-2 мы используем все! Когда-то мы отказались от атомных
бомб и стали работать с другими средствами.
- Что за Салт-2? - спросил он, и сразу же: - Нет, черт с этим, я не
хочу от вас уроков истории! Я хочу только одного, чтобы вы уматывали к
дьяволу, откуда пришли, и оставили нас в покое! Сомневаюсь, что вы
сделаете это! Если вас не интересует мое мнение, то меня от вас тошнит!
Он был сущим злым дьяволенком! Я почти гордился сенатором... и был
взбешен.
- Вы собачье дерьмо, Доминик! - крикнул я. - Вы хотели сделать то же
самое! Так или иначе, почему вы работали над проектом Кэтхауз!
- Потому что... - он осекся. Его выражение говорило само за себя. Де
Сота сменил тему. - У вас не найдется сигарет? - спросил он.
- Я бросил курить! - с удовлетворением откликнулся я.
Раздумывая, он кивнул.
- Я не верил, что эта штука сработает! - произнес Де Сота, сенатор.
- Но вы старались мой мальчик, разве не так? Какая здесь разница? Мы
не делаем ничего такого, чего не сделали бы вы, если бы закончили
исследования раньше.
- Подумаю!
К его чести, он не сказал, что это неправда.
- Вы поможете нам? - нажимал я.
На этот раз - не сомневаясь в ответе.
- Нет!
- Может быть, этим вы спасете множество людей!
Он сказал:
- Я не сдаюсь, Дом! И уверен, что несколько американских жизней не
стоят миллионов русских.
Я изумленно посмотрел на него возможно ли, чтобы я (в любом
воплощении!) мог быть таким придурком? Но сенатор не выглядел дураком. Он
наблюдал за мной, откинувшись в кресле, и вдруг показался выше и более
самоуверенным.
- Что это вы так испугались, Доминик? - ехидно поинтересовался он.
- С чего вы взяли?
Он объяснил:
- Говорите так, словно беспокоитесь о чем-то, но не хотите это
показывать. Мне кажется, я догадался, что вы опасаетесь другого Доминика!
Не так давно он крутился поблизости и что-то вынюхивал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33