Они работали днем и ночью, почти не выходя из лаборатории.
Рэндолф все время напоминал им, бросая выразительный взгляд на настенный
календарь, что время истекает и поджимает.
Другие группы людей, работавшие под командованием Мэллоу, выполняли
полученные задания из всего общего комплекса приготовлений и отчитывались
перед руководителями подкомиссий, избранными на том первом,
ознакомительном собрании. Над всеми господствовало влияние профессора
Рэндолфа, которое каждый чувствовал на себе почти физически, хотя Рэндолф
подгонял, ободрял, принуждал и ругал всех на расстоянии. Намеченный день
приближался.
От перенапряжения и недосыпания Хаулэнд стал бледным, замученным и
нервным. Он, как никто другой, нуждался в верном товарище. Вилли Хаффнер
был хорошим помощником, но Хаулэнд был далек от полного доверия к
начавшему исправляться пьянице. Горькое сознание того, что он вовлечен в
подробно разрабатываемую криминальную операцию, раздражало Хаулэнда,
делало его несдержанным и замкнутым - то ли из-за боязни провала, то ли по
какой-то другой причине. Все было правильно - правильно - говорил он себе
сто раз в день - растрачиваемые впустую деньги Галактики должны быть
использованы в более чистых, разумных целях.
Сейчас, в период тяжелой работы и тревожного ожидания, Хаулэнд
вспоминал те далекие печальные дни перед рождеством, когда он был
мальчиком и должен был жестко экономить деньги, заработанные им на
случайной работе в деревне после школы. Его родители оба давно умерли, и
он после деревенской школы сам пробивал себе дорогу к образованию, пока не
достиг нынешнего высокого положения. Каждый шаг на этом пути требовал от
него большого труда. Теперь он выглядел перед всеми мягким и скромным
человеком, но у него был решительный, твердый характер - свидетельством
тому были успехи, которых он добился самовоспитанием. Вокруг во всех
областях науки было много энергичных, сильных, блестяще образованных,
напористых молодых ученых, способных встать у него на пути.
Дав согласие работать с Рэндолфом, выдающимся ученым, занимавшимся
вопросами происхождения жизни, Хаулэнд понимал, что ему здорово повезло.
Тем более, что Рэндолф рассказал о своем замысле и возможности создавать
жизнь - и это для Питера, пожалуй, было самым большим соблазном. Все шло
хорошо, Хаулэнд нисколько не сожалел о переходе на новое место, пока их
всех не оглушили сообщением о том, что они не получат фонд Максвелла.
Ну ладно, после того, как они уже... уже украдут эти проклятые
деньги, они смогут завершить свою работу на Поучалин-9 и тогда он,
Хаулэнд, вернется назад как ученый с мировым именем и сможет сам
определить свою собственную карьеру - перспектива научной
самостоятельности имела для него решающее значение.
Погода была отвратительной уже две недели. Монотонно падал снег, у
всех людей был пасмурный вид, на их лицах лежала озабоченность тем, как бы
не забыть регулярно принимать таблетки против простуды. Небо над головой,
когда его можно было рассмотреть сквозь снежные хлопья, напоминало
какую-то громадную кастрюлю, крышку с которой снял сам дьявол, чтобы
сыпать и сыпать снег вниз на Землю.
Однажды днем в длинной, ярко освещенной лаборатории зазвенел телефон.
Хаулэнд поднял трубку и раздраженно ответил, придерживая одной рукой
листок с какими-то расчетами на колене.
- Док Хаулэнд?
- Да. Кто это?
- Слушай, док. Встретимся сегодня ночью ровно в 11:30. Улица Сириуса,
711, подняться по лестнице, первая дверь слева. Запомнил? - звонивший
сделал паузу, потом добавил: - И не говори никому!
- Кто это? Что значит - встретимся?
- Больше нет времени, док. Обязательно приходи, понял? Иначе не
оберешься неприятностей.
И связь прервалась. Хаулэнд положил трубку, испытывая такое чувство,
как будто поговорил с сумасшедшим. Хаффнер в это время суетливо бегал по
лаборатории и, держа в руке пробирку с бактериями в питательной среде,
подошел ближе к свету.
- Новая партия ведет себя прекрасно, Питер. Но что случилось? Плохо
себя чувствуешь?
Хаулэнду снова послышался хриплый, сухой голос, строго
предупредивший: "И не говори никому!"
- Нет, нет, Вилли. Просто устал. Эти привередливые аудиовирусы, над
которыми мы бьемся, коварные и хитрые скотинки.
- Но мы почти у цели, - в противоположность бледному и утомленному
Хаулэнду, Хаффнер сейчас выглядел уверенным и спокойным, что, на первый
взгляд, казалось странным. - Мы можем начать производство, причем в таком
количестве, какое нужно Рэндолфу, - Хаффнер усмехнулся и добавил: - Если
только последняя партия окажется оптимальной.
Хаулэнд извинился и ушел, чтобы обдумать свое положение. Полчаса он
ломал голову, но все его размышления и сопоставления ни к чему не привели
- он не смог вспомнить, кому принадлежит голос звонившего по телефону. Тем
не менее он слышал этот голос раньше, причем совсем недавно. Угроза,
произнесенная скрипучим голосом, была не пустым звуком. Хаулэнд хорошо
понимал, что ему надо идти. Но если тут каким-то образом замешан Мэллоу...
Семьсот одиннадцатый по улице Сириуса оказался одним из тех ветхих
многоквартирных домов высотой в пятьдесят этажей, которые строили в виде
сумрачных спиралей. Когда-то здесь были пристани и оживленное речное
движение с веселыми пароходными гудками. Теперь же со здешних аэродромов
один за другим поднимались пассажирские и почтовые самолеты, а высокие
спирали домов, построенных много веков назад, постепенно разрушались.
Поднявшись по лестнице, Хаулэнд нашел первую дверь слева. Он
постучал. Толстые кожаные перчатки заглушали его стук, и он уже собрался
стащить одну из них, чтобы стучать снова - так как звонка он не видел - но
дверь вдруг сама приоткрылась, зловеще скрипнув. Хаулэнд почувствовал
сильное биение в висках. Так и не сняв перчаток, он толкнул дверь.
В комнате, куда он вошел, было темно, и Питер ощупью начал искать
выключатель. Включив свет, Хаулэнд увидел, что единственная, ничем не
прикрытая электролампа отражается в каком-то блестящем предмете,
находящемся в центре комнаты.
В грязном, пыльном помещении - это сразу бросалось в глаза - давно
поселились нищета и запустение. В углу стояла прогнувшаяся кровать,
постельные принадлежности были разбросаны по полу. Единственный стул был
перевернут. А в центре - лежал лицом вниз человек, одетый в безвкусную
одежду. Тело его сгорбилось, вся одежда была сильно забрызгана кровью.
В середине его спины торчала серебряная рукоятка ножа, заблестевшая в
ярком свете, включенном Хаулэндом.
Всего секунды три стоял он здесь, так и не сняв пальца с выключателя.
В следующую секунду Питер услышал, как внизу хлопнула дверь, а потом
хриплые голоса, звуки тяжелых шагов.
Хаулэнд нажал на выключатель - свет погас. Он повернулся лицом к
коридору, чувствуя, что попал в ловушку. Мысль о том, чтобы остаться на
месте и все объяснить, даже не пришла ему в голову. Он должен уходить -
уходить немедленно!
Как безумный, Хаулэнд бросился к лестнице и начал подниматься вверх,
перешагивая через четыре ступени. Он легко управлял своим худым,
долговязым телом и, благодаря ботинкам с резиновой подошвой, ступал почти
бесшумно.
А снизу доносились голоса, способные свести с ума. Поднимавшиеся
вверх и повторяемые эхом мужские голоса выкрикивали одни и те же слова
снова и снова: "Открывайте, эй, вы там!", "Живей открывайте - это
полиция!" И, наконец, в бешенстве один из них заорал: "Ломайте дверь!"
Итак - понял Хаулэнд - он плотно закрыл за собой входную дверь, так
плотно, что защелкнулась задвижка. Тем самым он выиграл несколько секунд
для своего спасения.
Но полиция знала точно, в какую комнату идти. Может быть, голос,
отдавший команду ломать дверь, - как раз и есть тот самый хриплый голос,
предупредивший его по телефону? Или владелец того голоса лежит сейчас там,
в ужасной маленькой комнате, зверски убитый кинжалом в спину?
Преодолев четыре лестничных площадки, Хаулэнд остановился и ударил
кулаком по кнопкам лифта. В страшном напряжении он ждал, пока кабина
медленно, со скрипом двигалась на его этаж. На лестничной площадке ниже
открылась дверь - и вырвавшийся из нее луч света показался очень ярким в
сравнении с тусклым освещением площадки. Раздраженный голос, повторяемый
эхом, кричал вниз:
- Что там происходит? Вы можете успокоиться и дать поспать простым
людям?
Когда до верхних этажей донесся грохот разбиваемой вдребезги двери и
люди поняли, что кто-то ломится силой, начали открываться другие квартиры,
и уже многие голоса возмущенно кричали и требовали тишины. Лифт, наконец,
остановился на этаже, где ждал его Хаулэнд, и старые металлические дверцы
с визгом распахнулись. Вверх или вниз?
Стоя в нерешительности, Хаулэнд услышал, как прямо сзади него
открылась дверь, и в панике ударил по кнопке движения вверх. Женщина в
домашнем халате, с накрученными на бигуди волосами и заспанными глазами
появилась в открытой двери своей квартиры, видимо, потому, что услышала,
как взвизгнули дверцы лифта.
Кнопка лифта после удара Хаулэнда сработала, и дверцы начали
сходиться. Питер быстро надвинул поля шляпы на глаза и, съежившись,
протиснулся в полумрак кабины.
Скрипнув, лифт начал подниматься. Женщина проводила его взглядом и
стала громко кричать:
- Заткнитесь, вы там внизу! Вонючие лодыри, бездельники...
Потом ее голос пропал, так как лифт быстро двигался вверх.
Хаулэнд был весь в поту, как сильно загнанная лошадь. Руки его
дрожали, ноги подгибались. Если там внизу Терри Мэллоу, тогда он, тогда
он... Хаулэнд помнил, что говорил Мэллоу в прошлый раз и какие делал
выводы. Теренс Мэллоу не будет считаться с талантом уважаемого
университетского доктора наук, уличенного в подлом убийстве в грязном
многоквартирном доме и пойманного на месте преступления полицией, когда
все, буквально все свидетельствует против него, Питера Хаулэнда.
Он вышел из лифта на тридцать седьмом этаже, который отличался от
четвертого единственно тем, что здесь было тихо, и снова не мог решить,
как поступить дальше. Замелькали цифры на индикаторе лифта, и кабина
начала опускаться. Может, это полиция вызвала лифт? И направится вверх за
ним? Он вдруг выругал себя, что взобрался сюда. Черт возьми, вот
проклятье! Если бы он отправился вниз, он мог бы быть уже на улице. Вот
именно, что мог бы - они, без сомнения, оставили дежурного полицейского у
входа.
От сильного биения сердца кружилась голова. Давно он не попадал в
такое тяжелое положение, когда надо было спасаться бегством. И никогда
раньше не приходилось ему скрываться от полиции, только что покинув место
убийства.
Простояв еще несколько секунд в мучительной нерешительности на все
той же плохо освещенной лестничной площадке, Хаулэнд пришел к
окончательному убеждению, что он не должен допустить, чтобы его
допрашивала полиция, что он в очень опасном положении, подстроенном
специально для того, чтобы предъявить ему ложное обвинение. Его
единственным спасением было избавить себя от коварного представления и
найти где-то поблизости убежище - и как можно скорее.
Летные посадочные площадки в этом доме старой постройки были
расположены через каждые десять этажей. Хаулэнд находился на тридцать
седьмом, значит, от верхней площадки его отделяли три этажа.
Он помчался вверх по ступеням, которые когда-то были украшены
орнаментом, почти совсем истершимся за многие десятки лет. Тридцать
восьмой, тридцать девятый - он чуть не падал от своего бешеного подъема,
задыхался от волнения и физической перегрузки и все время хватался рукой
за перила лестницы, чтобы не потерять равновесие. Табло показало, что лифт
остановился на втором этаже. Через мгновение цифры на индикаторе снова
замелькали - лифт начал тяжело подниматься вверх.
В тот момент, когда Хаулэнд уже ступил одной ногой на первую
ступеньку последнего пролета лестницы между тридцать девятым и сороковым
этажом, он вдруг почувствовал, как острая боль пронзила его тело. Закололо
в боку, и Питер вынужден был остановиться и крепко прижать рукой болевую
точку. Посмотрев вверх, он заметил немного выше окна темную сквозную дыру,
приспособленную под свое место жительства летучими мышами. На темном фоне
отверстия сияли звезды, находившиеся как раз над летной площадкой
сорокового этажа.
Хаулэнд тотчас же снова ринулся вверх, доводя до изнеможения свои
ноги, раскрыв рот от частого дыхания, игнорируя боль, вцепившуюся ему в
бок. Успев все же бросить взгляд на индикатор лифта, он увидел цифру
двадцать шесть. Еще секунда - и его глаза остановились на дверях
посадочной площадки. Двери медленно открывались - и из них выходили
мужчина и женщина. Правильнее сказать, они шли, как бы танцуя, так как
рука мужчины обвивала талию женщины, ее волосы разметались, а глаза
горели. Губы и щеки мужчины были разрисованы губной помадой.
Хаулэнд, прикрыв одной рукой лицо, бесшумно проскочил мимо них и
выбежал на площадку. Автоматические двери почти сразу же стали
закрываться. Он сделал бросок вперед, руками, заменившими ему в этой
экстремальной ситуации железные когти, схватил и крепко вцепился в края
сдвигавшихся половинок дверей. Худое тело Хаулэнда, трясясь от сильного
напряжения всех мышц его ног, протискивало себя в неумолимо суживавшуюся
щель, чтобы оказаться по ту сторону дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21