И в отношении военного суда ты вел себя мужественно и честно.
Ты еще молод, а соблазн легких денег приводил к краху людей посильнее и
постарше тебя...
Мэллоу хватило ума не делать попытки защищать себя в такой деликатной
ситуации.
- Твоя бедная мама часто говорила мне, что твой отец - прелестный
мужчина с большими способностями. Я считаю, что недостойно сейчас
отзываться плохо о человеке, которого уже нет в живых, - он ведь не может
защитить себя. Я никогда не сходился во взглядах с твоим отцом. Но то, что
у него было море обаяния, манера держаться с легкой фамильярностью, то,
что его окружала располагавшая к нему аура, - этого всего отрицать нельзя.
Все это есть и в тебе, Теренс. В сочетании, слава Богу, со многими
добродетелями, высокими моральными правилами и взглядами твоей матери. Ты
поступал чертовски глупо, когда таскал из флотских запасов - но это еще не
конец света.
- Спасибо, дядя, - Мэллоу слушал поучение дяди с покорностью, опустив
голову и всем своим видом демонстрируя смиренность и раскаяние.
- Я хочу, чтобы ты, - сказал профессор Чезлин Рэндолф, - направил
свои чары на эту красноголовую дамочку - Элен Чейз. Ты должен выяснить
все, что касается ее теорий, планов, для чего в действительности она хочет
получить фонд Максвелла. Будь осторожен. Я чувствую, что она - шарлатанка.
И я абсолютно уверен, что смогу доказать членам правления фонда: то, на
что она собирается растратить средства по мелочам, не входит в сферу,
обеспечиваемую фондом. Я уверен - фонд должен служить науке!
Мэллоу поднял голову и серьезно посмотрел на дядю:
- Ты полностью определился во всей этой ситуации, не так ли? Ты решил
не останавливаться ни перед чем, только бы не допустить ухода денег из
фонда в другое место? Будешь бороться за свою лабораторию?
- Да. Я готов делать все, чтобы получить фонд! А что касается твоего
личного безденежья, то здесь, пожалуй, мы можем позволить себе неплохо
платить тебе, если ты будешь добросовестно работать на меня.
- Ты так добр ко мне, дядя. Ты увидишь, какой я буду хороший в
качестве тайного агента - и не слишком дорогой.
А про себя Мэллоу подумал: не слишком дорогой - для начала. Если все
волнения старика связаны с тем, чтобы получить средства из фонда
Максвелла, и во всем этом замешана женщина, так почему бы ему, Терри
Мэллоу, бывшему офицеру космического флота, не справиться с такой
проблемой.
Тем не менее ему не очень нравилось выражение дядиных глаз. Он с
поразительной ясностью припомнил тот момент в прошлом, когда видел такой
же тусклый, беспомощный взгляд. Так выглядели глаза молодого бунтовщика с
худым лицом и беспорядочной копной рыжих волос. Его ноги - Мэллоу помнил
мельчайшие подробности - были необыкновенно длинные и мускулистые, и мышцы
очень четко проступали сквозь желтовато-коричневые кожаные брюки, тесно
облегавшие ноги. Он, как сумасшедший, набросился на Мэллоу, очень сильно
ругался, выкрикивал проклятия. Мэллоу, убив парня, увидел тогда - и помнил
до сих пор - потухший, опустошенный взгляд в широко открытых глазах
разбойника.
Очень странно и неприятно было вновь увидеть почти такое же выражение
безысходности - на этот раз в глазах дяди, степенного, строгого,
выдающегося ученого всей Галактики.
Но Терри Мэллоу умел закрывать глаза на многое в жизни в предвкушении
скорого кредита.
Когда разговор с дядей закончился, Мэллоу отправился в просторную
комнату для гостей и некоторое время лежал без сна, заложив руки под
голову. Потом, закурив сигару, долго раздумывал над тем, какой окажется
Элен Чейз.

3
- В прошлом году, моя дорогая Элен, на каждые десять тысяч
присвоенных степеней за достижения в области науки приходилась
одна-единственная жалкая степень в области искусства...
- Что я могу поделать, мой дорогой Питер, если ни мужчины, ни женщины
не умеют пользоваться своими возможностями?
- Возможностями?
Доктор Питер Хаулэнд держал палец на кнопке проигрывателя, чтобы,
нажав на нее, услышать Баха и приятно расчувствоваться. В апартаментах
Элен Чейз собрались завсегдатаи - музыканты, предсказатели, разные чудаки,
появилось и несколько вызывающих искренний интерес новых лиц. За стенами
дома фонари освещали покрытые снегом улицы, а здесь, в комнатах, было
тепло, людно и много удовольствий, учащающих пульс: хорошее вино, вкусная
еда, отличные сигары, присутствие прекрасных дам - все это приносит
радость и оживляет любой дом, даже если он стар и не очень красив.
- Да, Питер. Возможностями. Как там насчет Баха?
Хаулэнд нажал кнопку и привычным движением уменьшил громкость. Он
очень хорошо понимал, что люди искусства терпят его, ученого, в своей
среде только потому, что смотрят на него, как на технаря, который умеет
управлять электронным проигрывающим аппаратом. Им всем понравился
проигрыватель, но они считали его - с тошнотворно-притворной
неосведомленностью в технике - очень трудным для пользования механизмом.
Это забавляло Питера Хаулэнда и было ему на руку. Он проработал уже в
Льюистиде... как же долго - три месяца? А ему казалось - прошло три года.
Профессора Чезлина Рэндолфа нельзя было назвать одним из приятнейших
начальников.
Питер сел на пол рядом с креслом Элен Чейз, в руках у него был бокал
с вином.
- Так ты хотела рассказать мне о каких-то возможностях.
- Хорошо. Давай поговорим о тебе.
Элен Чейз с улыбкой посмотрела на сидевшего внизу у ее ног Питера. Ей
нравился его внешний вид - он был высок и строен, может, слишком уж худ,
но это несравненно лучше тучности. Она не отводила от него свой изучающий,
серьезный взгляд, в выражении же лица Питера были ребячество и
смешливость. В глазах Хаулэнда вспыхнул огонек интереса, губы иронично
искривились, ноздри нетерпеливо раздувались. У этих двух людей,
познакомившихся только три месяца назад, - хотя почему-то казалось, будто
они знают друг друга давным-давно, - было много общего, что они оба с
удивлением обнаружили почти в самом начале знакомства. Они горячо и
подолгу говорили на многие темы, но никогда о себе. Поэтому и был таким
настороженно удивленным взгляд Хаулэнда сейчас.
- А что говорить обо мне? Я в порядке.
- Согласна. Ты доктор наук и занимаешься какой-то совершенно
неизвестной, понятной только посвященным отраслью. Ты знаешь, как долго
придется ждать, пока какое-нибудь заведение предложит тебе твою
собственную кафедру.
- Все правильно. И я не тревожусь.
- Только потому, благодари Бога, что ты еще молод. Но взгляни на
внутреннюю жизнь ученых. Возьми любое крупное промышленное предприятие. Ты
увидишь здесь сотни первоклассных ученых, работающих в своих лабораториях.
Но кого ты находишь в административной верхушке? Что из себя представляют
высшие руководители? Я скажу тебе, Питер. Управляют вашими учеными мозгами
люди с гуманитарными способностями.
- Это не всегда так...
- Конечно, не всегда. Кибернетики выполняют большую часть
административной работы сами. Но в конечном счете, если бы ты имел
возможность провести обследование, ты бы пришел к выводу, что девятеро из
десяти - люди гуманитарного, художественного склада ума.
- Тогда что-то неладно с нашим обществом!
- Темный ты человек!
- Ну, объясни мне, - сказал Хаулэнд, согнувшись так, что подпер
коленом подбородок, - сам Бог послал тебя в подарок всем поклонникам и
любителям Шоу и Уэллса. Ты все о них изучила. Так вот, я кое-что прочитал
из Шоу и Уэллса, и они...
- Он.
Хаулэнд выразительно взглянул на нее и шутливо, как бы в ее честь,
поднял бокал.
- Ты говоришь - он. Я прочитал те материалы, которые ты мне дала, и
готов поспорить, что их было двое, живших и творивших в те далекие
времена.
- Ты, видимо, не в состоянии понять, что человек может писать в
определенной манере, в особом стиле, использовать долгое время один способ
письма, а потом, совершенно умышленно, как бы поворачивает себя вокруг
своей оси и выдает вещи, полностью не похожие на ранее написанные во всех
отношениях.
- Но у нас есть фотографии - смешные старые плоские черно-белые
карточки...
- Как ты наивен, Питер! Один мужчина отпускает бороду, а другой -
нет. Если бы я захотела что-то опубликовать под другим именем, я бы без
труда нашла женскую фотографию...
- Тебе трудно было бы найти такую, чтобы хоть наполовину была бы
такой же красивой... - Хаулэнд замолчал, почувствовав, что сильно
покраснел, и закрыл свое лицо бокалом, отпив немного вина.
Элен тоже выглядела смущенной. Личные взаимоотношения - дело
нелегкое. Ей нравился Питер Хаулэнд. Но на первом месте у нее была работа
над своим научным трудом. Она редко думала о себе только как о женщине,
как думали о себе некоторые представительницы слабого пола факультета; но
ей хватало мудрости не впадать и в другую крайность - в подражание
мужчинам коротко стричь волосы и носить широкие брюки. Она привыкла к
мысли, что Питер Хаулэнд считал ее таким же сухим ученым, как он сам.
Хаулэнд говорил быстро, резко, беспорядочно, тщательно скрывая свои
чувства, чтобы ему не навязывали собственных мнений:
- Моя работа продвигается очень успешно. Я уже все рассчитал. Когда
мы попадем на планету Поучалин-9, мы сможем сразу же приступить к делу.
Одна из самых важных проблем - не захватить с собой и не перенести на
стерильную планету наших старых добрых приятелей с Земли - разных вирусов
и бактерий. Этой работой я как бы поставил на карту все свое ближайшее
будущее, ты же знаешь. Больше того, я не боюсь провала - хотя провал мог
бы погубить меня, - потому что я уверен в успехе. Я точно знаю, что наши
исследования идут в правильном направлении, а Рэндолф, можно сказать,
маленький чародей. Максвелловский фонд намерен выдать одно из самых
богатых пожертвований на этот раз, видишь ли...
Элен смотрела на него с очень странным выражением лица. Он улыбнулся.
Может быть, она сильно обиделась на его глупый комплимент насчет ее
красоты - фу-ты, черт! Она очень привлекательна, и если бы у него было
чуть больше свободного времени, он бы подумал о более серьезном отношении
к ней. А пока - у нее не было времени для мужчин, он не находил времени
заниматься женщинами.
- Действительно все это так много значит для тебя, Питер?
- Много значит! Представь себе, что ты вдруг получила возможность
поговорить с Джорджем Бернардом или Гербертом Джорджем - как тебе угодно -
лицом к лицу. Принесет такая встреча тебе пользу? Вот так же и для меня
моя работа - тогда уж я буду выбирать научную кафедру!
- Но разве ты не слышал? Профессор Рэндолф не говорил тебе?..
- Говорил мне о чем? Что за большой секрет?
- Возможно, я сказала преждевременно. Возможно, это все еще секрет.
Извини меня, Питер. Это не в моей компетенции. Спроси у профессора
Рэндолфа, не спрашивай у меня.
Хаулэнд пришел в полное замешательство, его молодое лицо выглядело
немного комично.
- Ладно, Элен. Раз ты так говоришь...
- Элен всегда знает, что говорит, - сказал Теренс Мэллоу, направляясь
прямо к ним от двери. - И в большинстве случаев она права.
Его смазливое лицо раздражало Хаулэнда, но приходилось терпеть
профессорского племянника.
- Привет, Терри, - сказала Элен и слишком уж пылко посмотрела на
Мэллоу, что не понравилось Хаулэнду. Питер вдруг представил себе, как
нелепо он выглядит сидящим здесь на полу, будто какой-то школьник. Он
быстро поднялся, расплескав немного вина. Мэллоу посещал Элен слишком
часто в последнее время - это тоже не нравилось Хаулэнду.
- Питер, - приветливо обратился к нему Мэллоу. - Мой дядя хотел бы
видеть тебя прямо сейчас. Он так и думал, что я встречу тебя здесь.
Вынужденный уйти, Хаулэнд посмотрел сначала на одного, потом на
другого. Бывший космический летчик - ушедший в отставку, раненный в
сражении, - который усердно создавал вокруг своей персоны романтический
ореол, и молодая женщина оставались наедине - это просто коробило
Хаулэнда.
- Хорошо, - сказал он, с трудом собрав всю свою любезность. - Я
ухожу.
Наблюдая за уходящим Питером, Теренс Мэллоу с его врожденной
интуицией догадался, почему Рэндолф не поручил Хаулэнду следить за
женственной Чейз.
Терри Мэллоу и Элен Чейз быстро становились друзьями. Погода внезапно
испортилась, и наступила ранняя осень, а вскоре не по сезону выпал снег.
Терри и Элен проводили вместе много времени - катались на коньках, весело
ездили на электронных санях, ходили на танцы, посещали публичные
мероприятия, проходившие как внутри помещений, так и на открытом воздухе.
Мэллоу провел большую часть своей жизни в космосе, поэтому мог часами
рассказывать Элен о Галактике, планетах, космических кораблях - тогда как
Хаулэнд понятия не имел обо всем этом.
Мэллоу не терял времени и старался все больше и больше узнавать о ее
работе. Как человек, она была сдержанна, застенчива и очень хороша в том
смысле, что - довольно странно - даже не делала попыток флиртовать с
бывшим летчиком-космонавтом. Ему нравилось это, во-первых, потому, что она
была не в его вкусе, а, во-вторых, можно было свободно и спокойно
беседовать с ней о ее теориях и планах, не притворяясь влюбленным.
- Она чертовски решительно настроена, дядя, - Мэллоу каждое утро
пунктуально докладывал о событиях предыдущего дня. Содержанием докладов
обычно были повседневные текущие дела, рассказы об общественной
деятельности.
На следующий день после вечеринки у Элен Терри говорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21