Они знали, что, если успеют добраться до своего корабля
- точнее, корабля Рэндолфа, - то у них будет надежда на спасение. Хаулэнду
было не до них, сейчас его беспокоил профессор. Маленький Чезлин Рэндолф
стоял на одном колене и правой рукой сжимал запястье левой руки. Мэллоу
все-таки стрелял в старого, беззащитного человека.
Несмотря на то, что Хаулэнд прекрасно знал, как бесчестен, коварен и
опасен Теренс Мэллоу, он решился на поединок с бывшим космическим
офицером. Хаулэнд выстрелил, но пуля пронеслась мимо головы Мэллоу, со
свистом влетела в сейф и там благополучно остановилась, пробив ящик с
банкнотами. Лицо Мэллоу исказилось от ярости. Но он не стал стрелять в
ответ, а быстро подбежал к окну и с треском и грохотом вывалился из него
вместе со стеклами и рамой.
Под окном кабинета Рэндолфа был разбит участок, с трудом отвоеванный
людьми у неживой природы Поучалин-9 и превращенный в райский, почти земной
уголок, где с большой человеческой любовью и дотошностью были выращены
лужайки и газоны с цветами. Эта заботливо выпестованная растительность
могла сослужить хорошую службу отъявленному негодяю Мэллоу, прикрывая его
на пути к космическому кораблю, способному спасти ему жизнь.
Только Хаулэнд приготовился следовать за Мэллоу, как в комнату
ворвались полицейские в серо-голубых формах, возглавляемые Тимом Варнером.
Он увидел Хаулэнда, широко улыбнулся понимающей улыбкой и сказал:
- Все в порядке, Хаулэнд. Там довольно высоко...
Возможно, если бы Варнер ничего не говорил, Питер остановился бы,
отказавшись от погони. Но произнесенные Варнером насмешливые слова
всколыхнули в Хаулэнде неприязнь к этому человеку с такой силой, с какой
обрушивается гроза на Поучалин-9.
И Хаулэнд выпрыгнул из окна, увлекая за собой остатки рамы и стекол,
которые не захватил Мэллоу.
Хаулэнд почувствовал, что он голоден, еще тогда, когда они с Рэмзи
приземлились после рабочего полета к морю. Но сейчас Питер забыл о голоде
- все его мысли, чувства и внутренняя энергия сконцентрировались на одном
желании - найти Мэллоу, который сейчас мчался к месту стоянки корабля
Кванга в ста футах отсюда.
Хаулэнд не пытался стрелять наугад. Он бежал тяжело дыша. Вслед ему
из разбитого окна неслись какие-то неразборчивые крики - что-то вроде
того, чтобы он ушел в сторону от линии огня. Но Питер проигнорировал все,
что ему кричали, и продолжал бежать.
Образ жизни ученых, не обременяющих себя физическими нагрузками,
приводит к атрофии мышц, а привычка к разным бытовым удобствам разрушает в
современном человеке первобытные инстинкты предков. Однако, если первая
половина этой мысли была очевидна для Питера, - продвигался он с большим
трудом, - то вторая показалась ему не такой бесспорной в отношении его
самого; во всяком случае, сейчас, когда он гнался за Мэллоу, в нем
проснулось просто животное чувство злобы и гнева к Теренсу. Этот человек
начал причинять Хаулэнду боль и зло, как только вошел в его жизнь, причем
влез даже в отношения Питера с Элен. Хаулэнд решил быть беспощадным, когда
настигнет Мэллоу, хотя знал, что племянник Рэндолфа испытывает к нему,
Питеру Хаулэнду, такие же свирепые чувства.
Вскоре Хаулэнд увидел Мэллоу у боковой двери, ведущей в ангар. Теренс
вбежал в дверь и помчался так быстро, что еле успел затормозиться, когда
за поворотом заметил полицейский пост. В этот момент Хаулэнд навалился на
него, и оба оказались на полу. В гулкой тишине ангара начали отдаваться
эхом удары ногами и учащенное дыхание двух сцепившихся в драке мужчин.
Мэллоу, упираясь о металлический бок флайера, повернулся к лицу
своего преследователя и достал револьвер. Питеру удалось освободить руки,
которые, как орлиные когти, вцепились в Мэллоу с таким неистовством, что
тот был вынужден отбросить оружие. Но тут же Хаулэнд отпрянул назад,
получив сильный удар кулаком в челюсть и услышав, как Мэллоу промычал:
- Мне надо было догадаться, что ты увяжешься за мной.
И снова он ударил Хаулэнда, на этот раз в грудь. Шатаясь, Питер
выпрямился, но сил хватило только на то, чтобы увернуться в сторону и
избежать следующего удара.
Однако он не имеет права поддаться этому подонку - и Хаулэнд заехал
кулаком прямо ему в лицо. Питер сразу почувствовал, как что-то липкое
покрыло руку, мелькнула мысль - его кровь или Мэллоу? Ощутив страшную боль
от чего-то тяжелого, ударившего ему в голень, Хаулэнд в очередном приступе
бешенства одной рукой схватил Мэллоу за чуб и зажал его мертвой хваткой, а
другой поймал руку Мэллоу и, вспомнив прием, знакомый с юности, резко
крутнул ее. Послышался треск сломанной кости, и Мэллоу завизжал, как
свинья. Хаулэнд выдержал еще один дикий удар Мэллоу и, почти повиснув на
нем и не отпуская его волосы, продолжал колотить и колотить его своей
свободной рукой.
Громкие вопли Мэллоу, многократно повторяемые ангаром с
металлическими стенами, кошмарно звенели в ушах Питера. Кулак, избивавший
Мэллоу, скоро почти онемел, но Хаулэнд продолжал разить негодяя, который
крутился и извивался, не в силах уже ничего сделать из-за поломанной руки.
А вскоре Теренс Мэллоу совсем перестал сопротивляться.
Только когда Варнер разжал крепко вцепившиеся в Мэллоу пальцы
Хаулэнда и оттащил ученого с бывшего космического офицера, до Хаулэнда
дошло, что Мэллоу без сознания.
- Унесите Мэллоу и присмотрите за ним, - коротко приказал Варнер. -
Как самочувствие, Хаулэнд?
- Восхитительно...
- Да, такого поворота можно было ожидать. А я еще думал, что вы,
ученые парни, обладаете только умными мозгами и лишены всяких человеческих
чувств. Пошли! Доктор заштопает твои раны и проверит, целы ли кости. Потом
мы вольем в тебя двойное виски.
- А после этого?
- А после этого вы все узнаете, почему мы здесь.
Вернувшись в кабинет Рэндолфа, Хаулэнд только теперь прислушался к
себе. Он чувствовал, как у него ноет, печет и болит все тело. Но все
плохое должно проходить, скоро пройдет и это, а доктор и спиртное уже
принесли облегчение. Питер вспомнил Мэллоу - и виски еще сильнее заиграло
в теле.
Подошел Чарли Кванг и сказал:
- Тут есть тебе письмо, Питер. Пришло с последней почтой. Но из-за
всех этих веселых представлений и игрищ я не мог отдать тебе его раньше.
Объявляешь выговор?
- Да, Чарли. Спасибо.
Письмо было от Элен. Хаулэнд взял его и так и держал в руках,
испытывая нежность даже к бумаге. Он предвкушал то удовольствие, которое
получит при чтении письма, и продолжал слушать вице-президента
Льюистидского университета Дудли Харкурта.
- И, Чезлин, должен сказать, что я нисколько не удивляюсь тому, что
вы сделали! Поставленный в такое же оскорбляющее несправедливостью
положение, я бы сам предпринял нечто подобное. Хотя, пожалуй, ограбление
межпланетного лайнера в открытом космосе было бы мне не под силу...
- Ограбление, Дудли? - Рэндолф не сдавался. Снова энергичный,
сильный, уверенный в себе, он высокомерно смотрел на полицейских, как
будто они были у него под микроскопом. - Понятия не имею, о чем вы
говорите.
- Все в порядке, профессор, - Варнер тщательно выбирал сигару на
столе у Рэндолфа. - Мы знаем, что грабеж - дело именно ваших рук, больше
того - мы знаем, как вы это сделали.
- Серьезно? Пожалуйста, просветите меня.
- Послушай, Чезлин. Уже нет никакой необходимости скрывать что-либо.
Мы все знаем. Но прежде всего я должен сказать, что, пока вы были здесь,
на Поучалин-9, на Земле за этот год произошли перемены. Во-первых,
состоялись выборы...
- И уже подведены итоги, да? Я не сомневаюсь, что правительство, как
всегда, получило необходимое для победы большинство голосов.
Эти фразы Рэндолфа безошибочно подсказали Хаулэнду, что профессор
поворачивает к разговору о продажном правительстве и о том, что нелепо
подозревать их, ученых, в грабеже, хотя ограбление звездолета при таких
властях - не только не преступно, но и разумно.
- Все наши правители - коррумпированная банда политиканов... -
продолжал профессор.
Харкурт улыбался:
- Посмотри на меня, Чезлин. Во мне ты видишь яркого представителя
коррупции. Как вице-президент Льюистида, я был в весьма тесных отношениях
с президентом Мэхью. Да к тому же он был секретарем по делам
околосолнечного пространства.
- Был?
- Был, Чезлин. Старому правительству пришел конец. Они все в
отставке! А мы составили новое правительство! О, я знаю, - тебя никогда не
интересовала моя политическая карьера. Но я нашел себя в теперешней своей
работе и постепенно привожу в порядок все, что напутал Мэхью, другими
словами, мой дорогой Чезлин, - я теперь секретарь по делам околосолнечной
системы.
- Большая шишка однако, - не сдержался Хаулэнд.
Но никто из присутствовавших в кабинете не прореагировал на его
колкое замечание. Все внимание было обращено на Рэндолфа, всем хотелось
услышать, что ответит профессор новому секретарю.
- Дудли! Ты хитрый старый мошенник, вот ты кто! Безусловно, я знал,
что ты занимаешься политикой и близок к Мэхью, но такого не ожидал!
Поздравляю.
- Спасибо, Чезлин. Но это значит, что я, как маленькая часть
правительства, должен привлечь тебя к суду за совершенное тобой, как,
узнав, назвали люди, "такое дерзкое преступление" и "ограбление века". Ты
согласен со мной?
В разговор вмешался Варнер, не давая времени Рэндолфу на ответ
Харкурту:
- Мы знаем - вы это сделали, проф. И надо сказать - очень умно.
Мистер Харкурт поистине все прояснил, когда упомянул о работе доктора
Хаффнера над вирусами. Как в добрые старые времена, мы сложили все
обстоятельства вместе...
- Не скромничайте, Варнер, - едко сказал Рэндолф.
Все еще невозможно было относиться с симпатией к этому тайному
агенту, несмотря на то, что он вовсю демонстрировал свое добродушие. С
какой стати он так старается произвести хорошее впечатление, никому из
ученых - и особенно Хаулэнду - не было понятно.
Разъяснение странного, на взгляд ученых, поведения Варнера пришло,
когда снова заговорил Харкурт:
- Если бы выборы состоялись несколько раньше, вы бы получили фонд
Максвелла без малейшей задержки. Раз так не произошло, не стоит к этому
болезненному вопросу возвращаться снова. Достаточно сказать, что мое
правительство считает вашу работу по созданию жизни настолько важной, что
мы не только проследим, чтобы вы получили средства из фонда Максвелла, но
также выделим вам кругленькую сумму непосредственно от самого
правительства. Фактически, Чезлин, количество денег, которое мы планируем
для вас, по случайному совпадению, точно равняется той сумме, которая была
в кладовой "Посейдона".
Ошеломленный таким известием, Хаулэнд вскочил с места. Рэндолф
повернул выпуклые, как у лягушки, глаза на своего друга Дудли Харкурта,
вице-президента Льюистидского университета, а теперь также и секретаря по
делам околосолнечной системы - действительно, большую шишку - и улыбался,
как нераскаявшийся мальчишка, - дерзко и нагло.
- Я благодарю тебя, Дудли. И я понимаю....
- Еще не все, Чезлин. Кража на "Посейдоне" послужила нам хорошим
уроком и побудила к принятию мер. По уже выдвинутому обвинению будет
произведено судебное разбирательство. Тебе не придется лично
присутствовать на суде, и ни твое имя, ни имена твоих партнеров
упоминаться там не будут. Но приговор вынесут такой - два года
заключения...
- Тюрьма! Два года!
- Да, Чезлин, ибо закон нельзя попирать. Однако, как оказалось,
название тюрьмы - Поучалин-9. Вы должны пробыть здесь два года...
От такой счастливой и в общем-то неожиданной развязки Рэндолфа,
Хаулэнда, Хаффнера и всех остальных поучалинцев охватило чувство радости и
облегчения, которое они не могли выразить в открытую из боязни стать
предметом насмешек. Два года в тюрьме - и тюрьма эта здесь, на планете,
где они отдают все свои силы и сердце работе по разгадыванию секретов
происхождения жизни. Жалкие два года! Да они готовы пробыть здесь десять
лет, если понадобится.
- Спасибо, Дудли, - сказал Рэндолф.
На этот раз профессор произнес слова благодарности всерьез, от всей
души, и вложил в них очень большой смысл. Деньги - всего лишь
разрисованные кусочки бумаги и дебет-кредит в бухгалтерии - не
интересовали профессора Рэндолфа сами по себе. Но без денежных средств
была невозможна научная работа на Поучалин-9, работа, которая полностью
поглощала известного микробиолога, без которой он себя не мыслил, а жизнь
свою считал бы бесполезной и никчемной.
Руководящие лица не спеша удалились прочь, чтобы обговорить детали.
Бывшие космические военнослужащие ушли в свои комнаты, и вскоре оттуда
начал доноситься шум и гам веселого праздника - праздника победы. Хаффнер
и Хаулэнд, не входившие в состав ни тех, ни других, разошлись в разные
стороны поодиночке. Хаулэнд пошел к себе читать письмо Элен.
Часть письма была посвящена тому, что она любит Питера и хочет выйти
за него замуж. Это было приятно. Хаулэнд, сидя в кресле, продолжал жадно
читать дальше. Элен возвратилась в университет и приступила к работе над
рукописями, которые оказались не такими однозначными, как она себе
представляла. Но профессор Чейз все еще верила в свои идеи.
"Если я смогу доказать свою правоту, мне предстоит долго пробыть в
Льюистиде, работая над диссертацией, в которой я постараюсь разбить
наголову все противоположные моей точки зрения. Я сожалею, Питер, - как и
тебе, мне тоже хотелось бы поскорее пожениться, - но, так же, как твоя
работа настоятельно требует от тебя оставаться на Поучалин-9, так и моя
держит меня здесь, в университете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21