- Она держит себя довольно искренне. Я хочу сказать, что всю работу
по исследованию стиля Шоу и Уэллса она ведет совершенно открыто.
По-видимому, в университете к ней относятся с большим уважением.
- Я знаю - что дальше? - сказал Рэндолф раздраженно.
- А знаешь ли ты, что, если университет все-таки приобретет рукописи
Шоу, которые она хочет купить с помощью фонда Максвелла, то только одно
это возвысит Льюистид над любым другим учебным заведением на Земле, да
даже и в космосе?
- Да в чем же такое уж важное значение всей этой дохлятины? Льюистид
обладает большим престижем и чрезвычайно высокой репутацией благодаря
эффективной работе своих научных факультетов. А все остальные, разные там
экстрасенсы и мечтатели - они только выставляют нас на посмешище...
- Не согласен, дядя, - Мэллоу медленно покачал головой. - В Галактике
есть много другого, не менее интересного, чем наука.
Такое утверждение профессор Чезлин Рэндолф считал ересью. Тем более,
что слышал он это мнение от своего собственного племянника - человека,
избороздившего просторы космоса и лично убедившегося в том, какие чудеса
творит научная работа! Худое тело Рэндолфа напряженно вытянулось,
лягушачьи глаза еще больше выпятились от злости. Он так горячо выражал
свои чувства, так разволновался, что пришлось племяннику, подойдя к бару с
коктейлями, налить успокоительный напиток для старика. Рэндолф взял стакан
и залпом проглотил содержимое, казалось, даже не прервав своей речи. Еще
долго говорил Рэндолф, но Мэллоу, наконец, удалось пробиться в его
монолог.
- Если она получит деньги из фонда, то, по всей вероятности, сама
отправится на планету, где находятся рукописи. Она не назовет мне это
место - я так понял, что существует много других богатых охотников купить
уникальную коллекцию. Только она узнала о рукописях каким-то таинственным
образом, но эту тайну она мне тоже не откроет.
- Надеюсь, все делается честно и открыто?
- Совершенно. Честность и прямота Элен Чейз не вызывают ни малейших
сомнений. Ее искренность просто неправдоподобна.
- Гм! Ну, ладно, продолжай контролировать события. Пока что помощи от
тебя никакой...
- Но, дядя...
- Я собираюсь на прием к президенту университета. Раз Харкурт не
хочет или не может помочь, я буду действовать через его голову.
- А что - президент занимает большое положение в политической шумихе?
- Да. Он, Шелли Артур Мэхью, - секретарь по делам околосолнечного
пространства.
- Вот это да! Действительно, важная персона.
- По крайней мере, он принадлежит к партии, стоящей сейчас у власти.
И как член правительства он обязан увидеть преимущество моей ценной работы
над жалкой коллекцией устаревшей ерунды.
Рэндолф договорился о встрече с Мэхью и вылетел в столицу, на месте
которой когда-то была пустыня Сахара. Мэхью принял его доброжелательно,
обходительно, продемонстрировал свои изысканные манеры - но в помощи
вежливо отказал. На обратном пути Рэндолф снова и снова повторял про себя
последние слова Мэхью: "Я ничего не могу сделать, профессор. Фонд
Максвелла находится под строгой юрисдикцией членов правления. Они считают,
что наступило время и искусству заполучить кусок добычи."
- Добычи, - с отвращением повторил Рэндолф, рассказывая Мэллоу о
результате поездки. - Добычи.
- Очень емкое слово, - оценивающе сказал Мэллоу.
- Мэхью употребил это же слово, говоря о том, что сам постоянно
занимается вопросами финансирования, вдобавок ко всем своим бесчисленным
обязанностям и делам. Должен сказать тебе, - добавил как бы по секрету
Рэндолф, - Мэхью просто задыхается от работы, страшно переутомляется.
- Довольно странно, но то же самое сказала Элен о тебе...
- Она говорит обо мне, да? За глаза? Какая высокомерная, наглая
женщина!
Мэллоу засмеялся. Он чувствовал, что надо сдерживать себя от
перемусоливания ненужных подробностей, чтобы не попадать в неприятное
положение в ежедневных беседах с профессором - Терри с огорчением заметил,
что напряженность в отношениях с дядей надоедает и утомляет его больше,
чем необходимость вежливых встреч с Чейз. Теренс посмотрел в окно, его
взгляд пробежал по покрытой снегом лужайке травы, где работало несколько
калориферов, и остановился на низком сером зубчатом крыле здания, где
размещался факультет искусств и литературы. Она должна быть именно там
сейчас, наверное, читает лекцию в своей необычной, серьезной манере группе
разинувших от удивления рты студентов о внутреннем мире как положительных,
так и отрицательных героев в произведениях Шоу. Смешная маленькая девочка.
А эти красные волосы...
- Теренс! Ты слушаешь, что я говорю?
- Нет, дядя, - признался Мэллоу с обезоруживающей честностью. - Я
обдумывал более эффективный способ убедить Элен Чейз...
- Гм! Я только что говорил, что ты можешь забыть ее...
- Забыть ее? - начав понимать, что он лишается легкой работы, Мэллоу
расстроенным голосом попытался возразить дяде. - Но мы только начали
чего-то добиваться.
- Ничего мы не добились. Я принял решение и собираюсь подойти ко всей
этой проблеме с противоположного конца. А теперь пойди и найди доктора
Хаулэнда. Ты, он и я должны все серьезно обсудить - и действовать.
Несмотря на твердые интонации в голосе, Рэндолф смотрел на
предстоящую беседу со своим новым ассистентом с неуверенностью, с которой
обычно не любил начинать никакое дело. Со старым Гусманом все в порядке.
Он сделает все, что ему скажешь. От него требуется точность,
компетентность, умение кропотливо работать при проведении экспериментов -
иными словами, быть в роли повивальной бабки. Что же касается Питера
Хаулэнда. Хм-м. Хаулэнд был новичком - полный внешнего лоска, чрезвычайно
известный несмотря на свою молодость, но, к огорчению, с чересчур
независимым характером.
Питер Хаулэнд вошел вместе с потоком свежего воздуха, очищая свои
плечи от припорошившей их белой пудры.
- Целый воз снега свалился на меня, как только я подошел к двери, -
сказал он приветливо. - Вы хотели видеть меня, профессор?
- Да, Питер, мой мальчик. Садись, садись. Ты тоже, Теренс. Сначала,
Питер, я проинформирую тебя о положении дел, а затем мы сможем приступить
к принятию решений.
Мэллоу заметил, как вдруг изменился его дядя, и вообще Терри считал
его человеком переменчивым. Лицевые мускулы маленького профессора
напряглись, губы сильно сжались, во взгляде были твердость и
решительность. Весь его вид не давал ни малейшего повода для улыбки. Он
стоял здесь, посреди всей Галактики, подобно петуху с выпяченной грудью,
приготовившемуся к схватке, - пяти футов ростом, с твердым, как скала,
намерением. Почти воочию казалось, что на его маленьких ногах красуются
шпоры.
Но не двигавшийся с места Питер Хаулэнд безошибочно почувствовал, к
своему удивлению, что Рэндолф не в себе. Такое состояние для знаменитого
профессора было нехарактерным, но на сей раз он не мог скрыть своего
беспокойства несмотря на бравый вид - и это все больше и больше удивляло
Хаулэнда.
- Тебе известно, на каком этапе находится наша работа перед
отправлением на Поучалин-9? Все, что мы могли сделать на Земле, - уже
сделано. Теперь нам нужна абсолютно стерильная планета, на которой
совершенно нет жизни ни в какой форме, планета, где мы можем практически
испытать наши теории. Я бы хотел сейчас услышать твое мнение о том, есть
ли такие аспекты в наших исследованиях, которые требуют дальнейшей
разработки здесь, на Земле.
Хаулэнд слегка заерзал в удобном кресле, а потом, взвешивая каждое
слово, сказал:
- Я совсем недавно у вас, профессор, но ваша работа уже привела меня
в восторг. Важность ее невозможно переоценить. Что касается места
проведения дальнейших экспериментов, я уверен, что следующий шаг должен
быть сделан уже не на Земле, а на Поучалин-9. Для этого нам нужны
средства, чтобы купить оснащение и добраться до нашей планеты.
- Да, действительно, ты у нас новенький, Питер! Я был исключительно
доволен приобретением свежих мозгов для своей работы. Ты хоть и появился
недавно, но успел уже внести неоценимый вклад - фактически благодаря тебе,
непосредственно тебе мы так успешно продвинулись. Годами мы создавали
только простейшие клеточные существа. Получение таких клеток мы и считали
сотворением жизни, но настоящей жизнью, надо признать, живут лишь клетки,
способные размножаться. Жизнь - это когда клеточные создания могут
обзаводиться энергией, получаемой ими в наиболее приемлемой для них форме,
и приспосабливать ее для себя, когда клетки способны изменять течение
тепловой энергии в природе, способны к организации и наведению жизненного
порядка в примитивном, неживом хаосе.
Похвала, впервые высказанная Рэндолфом в такой искренней, прямой
форме, вызвала у Хаулэнда какую-то смутную тревогу. Было похоже на то, что
дальше последует обычное недовольство: "Все хорошо, я доволен тобой,
но..."
Сидевшего в кресле и молчаливо слушавшего Мэллоу уже чуть ли не
трясло от этих ученых. Создавать жизнь! Жизнь, которая сама себя
воспроизводит, растет, развивается... он представил себе чудовищ с очень
скользкими телами и бесчисленными щупальцами...
Рэндолф скрестил свои маленькие ноги на подставке и нервно
жестикулировал крошечными руками:
- Итак, ты полностью вошел в курс наших дел. Тебе известна ценность
работы, которую мы делаем, и у меня нет необходимости повторяться. Все, в
чем мы сейчас нуждаемся, - деньги, без денег мы не можем двигаться дальше.
Все зависит от финансирования.
- Совершенно точно, сэр, - сказал Хаулэнд, немного сбитый с толку
тревожными оттенками в голосе Рэндолфа, которые Питер чувствовал, но не
мог до конца понять. - Ничего теперь не стоит на нашем пути.
- К сожалению, ты выдаешь желаемое за действительное, - Рэндолф
выпрямил свой указательный палец и как бы пронзил им Хаулэнда. - Ничего не
может стоять у нас на пути - а еще вернее, ничего не должно стоять! Я
надеюсь, ты так же предан избранной тобой профессии, как я. Что бы ты
сказал, Питер, если бы я сообщил тебе, что решено не давать фонд Максвелла
моему отделу в этом году?
Хаулэнд усмехнулся:
- Моей первой реакцией, я думаю, было бы сожаление о том, что я
вообще пришел в Льюистид.
- Да? Как тебя понимать?
- Как вы знаете, у меня был выбор - ограниченный, но все же выбор -
предложенных мест работы. Я выбрал вас и Льюистид, потому что занимался
похожими проблемами и потому, что знал: вы получаете крупную сумму из
фонда Максвелла и, следовательно, решается финансовая сторона для меня,
для всех нас, в проведении экспериментов на Поучалин-9.
Если даже признание Хаулэнда удивило Рэндолфа, профессор ничем не
выдал своего удивления. Вместо этого он сказал:
- В таком случае, ты очень расстроишься и будешь сильно раздосадован
и рассержен, если все же мы скажем?..
Хаулэнд опять улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. Он все еще не
придавал особого значения словам Рэндолфа.
- Я бы просто сошел с ума, я бы, я бы...
- Ты бы что?
- Ну, ну, я точно не знаю. Я бы чувствовал себя обманутым. Преступно
обманутым. Но так как вопрос еще не поднимался...
- Видишь ли, мой дорогой Питер, вопрос уже поднимался и решился.
Питер Хаулэнд начал медленно вставать, разгибая постепенно свою
высокую, долговязую фигуру, пока, перейдя в вертикальное положение, не
навис над крохотным Рэндолфом, которому показалось, что Хаулэнд вырос до
самого потолка.
- Вы хотите сказать - мы не получим фонд Максвелла? - шепотом спросил
Хаулэнд.
- Да, Питер. Мы не получим фонд Максвелла.
- Такое впечатление, что вы воспринимаете это совершенно спокойно.
Работа всей вашей жизни - так вы много раз утверждали - рухнула. Нас, как
мне известно, нет в планах фонда на будущий год. Зато абсолютно все знали
- мы должны получить средства из фонда в нынешнем году! О боже! Что же
будет с работой - а я... Я выбрал это место из-за фонда Максвелла - и
отказался от других хороших предложений, и вот теперь мы остались в
дураках. Какая ужасная насмешка! Но, быть может, есть какой-нибудь...
- Нет никаких оснований надеяться на изменение решения, - холодно
сказал Рэндолф. - Ты же знаешь, что фонд был распределен на двадцать или
больше лет вперед. Это был наш год - но нам не повезло. Нам сказали, что
очередность получения денежных средств до сих пор официально не оформлена
- и мы не имеем никаких прав на получение фонда.
- Но что же нам делать? - Хаулэнд резко опустился в кресло и
безнадежно посмотрел на Рэндолфа. Мэллоу продолжал сидеть и выжидательно
молчать. - Что мы можем сделать? А между прочим, почему мы не получаем
деньги? Чье это решение? Куда идет фонд?
- Из всех твоих вопросов, мой дорогой Питер, только самый первый
заслуживает внимания. На все остальные можно ответить коротко: мы не
получаем фонд, так как члены правления решили, что необходимо
финансировать исследования профессора Чейз. А теперь...
- Элен! - Хаулэнд вспомнил, как она оборвала себя на полуслове во
время последнего разговора. - Как, эти дешевые...
- Спорить на данную тему, обвиняя друг друга, - значит напрасно
растрачивать драгоценную энергию. Но я почти уверен, что ты испытываешь
чувство возмущения таким несправедливым, оскорбительным отношением к
науке, не так ли?
Хаулэнд тяжело вздохнул. Ему казалось, что Рэндолфа совершенно не
волнует случившееся, тогда как его самого, Питера Хаулэнда, трясло от
охватившей его ужасной ярости - и Питер догадался, что Рэндолф просто уже
прошел через это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21