Из этого следует, что преступник не входит в число вышеупомянутых лиц. Кроме того, с коньячной бутылки и с одной из рюмок также тщательно стерты отпечатки пальцев.
Убийство произошло, вероятно, следующим образом: преступник и его жертва сидели вместе за бутылкой коньяка, затем между ними произошла ссора, которая перешла в драку. Преступник толкнул Еву Борошш, она упала, ударилась головой о радиатор и потеряла сознание. Тогда преступник забрал ценности, тщательно уничтожил свои следы, затем поднял находившуюся без сознания женщину, вытолкнул ее в окно и скрылся. Согласны?
— К этому я бы добавил, что большую часть улик — фотографии, адреса и прочее, преступник уничтожил заранее. А значит, дружеская встреча и последовавшие затем ссора и драка были продуманы и инсценированы.
— Верно. Это также доказывает то, что преступник был в приятельских отношениях с жертвой, и она, ничего не подозревая, впустила его в квартиру. Кто это мог быть? Во-первых, это могла быть Жофия Бакони. Но ее уже можно вычеркнуть.
— Вы считаете, что она не могла убить Еву Борошш?
— Нам известно, что в то время, когда было совершено убийство, она, по утверждению многих свидетелей, находилась в доме отдыха.
— А Геза Халас?
— У него уже не такое твердое алиби. «С семи вечера мы были вместе»,— говорят свидетельницы, две пожилые дамы. А до этого?.. Убийство было совершено в пять или в начале шестого. Халаса во второй половине дня в доме отдыха никто не видел. Из Будапешта до дома отдыха полчаса езды на машине.
— Я же говорил, близко от Будапешта!— воскликнул Кепеш.-Помните?
— Помню. Вы тогда уже об этом подумали?
— Нет. Тогда я просто обратил на это внимание.
— У Халаса есть машина, «Шкода Л-120» кофейного цвета. Номерной знак 2М 00—28. Среди подозреваемых Геза Халас у меня на первом месте.
— А доктор Хинч? Ведь в пять часов вечера, как утверждает домработница, он был на месте преступления.
— Мои предположения насчет доктора Хинча оказались правильными,— хмурясь, сказал капитан.— При обыске, сделанном у него сегодня утром, была обнаружена часть пропавшей коллекции монет. Подтвердилось, что он поддерживает связь со скупщиками, а также сам торгует краденым. Но у Хинча нет причин для убийства — монеты ему и так достались. Если бы он боялся разоблачения, то ему нужно было избавиться от человека, у которого он получал монеты, то есть от Гезы Халаса. А при чем тут Ева Борошш?.. Ревность? Месть? Что-то не верится. Доктор расчетлив, жаден, беспринципен, но труслив.— Немного помедлив, Пооч продолжал:— А теперь он очень напуган. Знаете, что я думаю? Сначала он в самом деле слышал шум и прокрался, чтобы посмотреть, что случилось. Он подошел к двери в тот момент, когда преступник ударил жертву. Думаю, он насмерть перепугался и бросился бежать сломя голову. Сейчас он молчит, более того, старается нас ввести в заблуждение. Поэтому он описан внешность Халаса, исказив некоторые детали. Хотя и в его интересах, чтобы мы как можно быстрее поймали убийцу.
— Вы еще не арестовали доктора?
— Нет.— Пооч задумчиво барабанил пальцами по крышке стола.— И пока что не намерен. Оставлю его на свободе — для приманки.
— Одна рыбка уже клюнула.
— Ловаш? Ну да...
— У Ловаша нет алиби,— сказал Кепеш.— Он пришел в кондитерскую «Фиалка» в пять тридцать. Тридцати минут вполне достаточно на дорогу. И у него явный мотив преступления завещание. Кстати, вы верите в его существование?
— Верю,— сказал Пооч.— Больше того, считаю его существование вполне оправданным. Ева любила Ловаша, но она любила и Халаса. Когда у нее стали пропадать ценности, она знала, кто ее обкрадывает, и тем не менее не заявляла в милицию. Естественно, если бы вором был доктор Хинч, она не проявила бы такой щепетильности. Так кто же был вор? Если допустить существование завещания, то им мог быть только Геза Халас. Завещание именно потому и было составлено, что Ева Борошш хотела защитить права Ловаша. Бедная женщина, видимо, почувствовала, что ее братец способен на все, и, возможно, даже предчувствовала свой близкий и трагический конец. А составив завещание, она тем самым позаботилась о женихе.
— Где может быть это завещание?
— У Ловаша. Но при первой нашей встрече он понял, что существование документа может ему повредить. Ловаш — человек мнительный, никому не доверяет, в том числе и милиции. Поэтому он не решается предъявить завещание. Он ждет. По моим предположениям, ждет, пока мы поймаем преступника. Я считаю, что Ловаш невиновен. Таким образом, мы добрались до личности Халаса. Что мы о нем знаем? Имеет судимость, работал шофером, вырос в воспитательном доме. Когда Ева Борошш напала на след брата, возможно, мнимого, она написала ему письмо. Помните?
— Помню.
— Халас после освобождения из тюрьмы навещает свою сестру. Муж Евы Михай Борошш питает недоверие к имеющему судимость родственнику и не пускает его в дом. Но Ева тянется к брату, что вполне естественно, и, нарушая запрет мужа, встречается с Халасом на квартире у доктора Хинча. За эти услуги Халас уступает доктору по сходной цене значительную часть украденных у сестры старинных монет.
— А после смерти Михая Борошша,— добавил Кепеш,— дорога свободна, нет необходимости устраивать «свидания» на квартире Хинча, и братец принимается обкрадывать свою богатую, но беззащитную сестру. А вскоре пытается заполучить все ее состояние.
— Теперь перейдем ко второму убийству,— сказал Пооч.— Жофия Бакони не могла быть свидетельницей убийства Евы. Правда, она была сообщницей Халаса в воровстве, но это еще не достаточный повод для убийства. Была ли другая причина? Жофия, вероятно, знала что-то важное, и поэтому она должна была умереть. Когда я увидел присланные из картотеки фотографии, мне бросилось в глаза внешнее сходство двух приятелей. Правда, сотрудники картотеки специально обратили на это наше вни мание. И вот взгляните, какие материалы я получил только что.
Капитан протянул Кепешу листок бумаги.
«Задержать Гезу Халаса не можем, так как никаких данных о его прописке и трудоустройстве со времени его выхода из за ключения нет. На своей старой квартире и прежней работе он не появлялся».
— Теперь взгляните вот на это,— и Пооч протянул лейте нанту другой листок.
«Автомобиль марки «шкода» модели Л-120 светло-коричневого цвета с номерным знаком 2М 00—28 обнаружен на автостоянке возле универмага «Луч». Машина была не заперта, ключ находился в замке зажигания. Произведен осмотр автомашины. Удосто верение личности на имя Гезы Халаса, а также технический паспорт автомобиля и водительское удостоверение находились к боковом кармане машины. В багажнике обнаружена укоро ченная буксирная веревка. Все отпечатки пальцев как снаружи, так и внутри автомашины тщательно стерты. Автомобиль технически исправен, в последние дни им пользовались».
— Чтобы уничтожить все следы, преступнику пришлось пово зиться несколько часов,— заметил Кепеш.— Вероятно, у него ушла на это вся вторая половина субботы.
Пооч взял оба листка и, подколов к ним фотографию пол номером 914, положил в папку.
— Итак,— сказал он,— Геза Халас больше не существует
— Однако вместо него есть другой,— сказал лейтенант Кепеш. Следователи посмотрели друг на друга и сказали в один голос
— Берталан Керекеш.
Глава одиннадцатая
Берци, погрузившись в свои мысли, сидел за письменным столом. Когда зазвонил телефон, он испуганно вздрогнул.
— Слушаю,— сказал он и отодвинул лежавшие перед ним каталоги различных фирм. Берци очень гордился, что тщательно следит за всеми новинками.
— Это вы, Керекеш?— услышал он голос начальника.— Зайдите на минутку ко мне. Цеху требуются ножницы для резки металла с более высокой производительностью. Мастер говорит, что у наших соседей уже есть.
— Ножницы для резки металла?— бессмысленно повторил Берци, чувствуя, что слова не доходят до его сознания.
— Те, что вы привезли на прошлой неделе, им не подходят.— В голосе начальника звучал упрек.— Они просят последнюю модель. Может быть, вы о ней не знаете? Вы меня удивляете, Керекеш... Как это вы упустили? Ладно, зайдите ко мне, поговорим. Эти ножницы английские. Надо их достать, сколько бы они ни стоили. Возможно, вам придется за ними поездить... Что с вами?
У Берци вырвался какой-то странный хрип.
— Ничего,— с трудом проговорил он.
— Вам плохо? Алло!
— Нет, нет. Просто я пытаюсь вспомнить...— Комната поплыла у него перед глазами.— Об этой новой модели я еще не слышал. Но это неважно, проверим. Через минуту я буду у вас... Маника... почему вы перестали печатать? Я не слышу... не слышу... вот, интересно... мне показалось, что стук прекратился... да... я сейчас приду.
Керекеш встал, собираясь уйти, и пошатнулся.
— Ой, Берци!— вскакивая, вскрикнула Маника. На этот раз она действительно перестала печатать.— Что с вами? Вы такой бледный! Вам плохо?
— А, ничего,— отмахнулся Берци.— Просто голова закружилась.
— Вам надо больше отдыхать.— Девушка заботливо поддерживала за локоть едва стоявшего на ногах Берци.
— Да что вы, вчера я весь день ничего не делал, был на пляже.
— Наверное, у вас солнечный удар!
Берци провел рукой по лбу, в висках у него стучало. —- Возможно... Ужасно болит голова...
— Вас не тошнит?
— А это бывает при солнечном ударе?
— Кажется, бывает.
— Сейчас нет. Но утром тошнило. Так что, возможно...
На лице Берци сквозь загар проступила бледность.
— О-о...— застонал он и упал на пол.
— Умер! Какой ужас!—испуганно закричала Маника.— Он умер!— заголосила она.
В это время дверь открылась, и в комнату заглянул начальник.
— Ну где же Керекеш?— нетерпеливо спросил он.
— Вон там... он умер!
— Что?!— Начальник взглянул на лежавшего на полу Берци.— Умер?.. Может, просто потерял сознание. Сейчас я посмотрю...— Он наклонился над Берци и проверил, дышит ли тот: грудь его поднималась и опускалась:— Вызовите врача! Скорее!
Маника с перепугу не могла набрать номер. Мужчина смерил ее уничтожающим взглядом и сам взялся за телефон.
— Господин доктор? Будьте добры, поднимитесь к нам,— сказал он, не сводя глаз с Керекеша. Казалось, он надеялся, что тот придет в себя сам.— Берталану Керекешу плохо. Это мой агент по снабжению. Что с ним? Не знаю. Потерял сознание. Третий этаж, триста тридцать первая комната.
Дрожащая от страха Маника стояла у начальника за спиной.
— Откройте окно,— приказал он девушке.— Встаньте возле двери, чтобы никто не входил. Кроме врача, никого не впускайте.
Девушка с удовольствием рассказала бы ему, насколько она беспокоится о Берци, который вчера стал ее женихом, но момент был не совсем подходящий. Она вышла из комнаты и, увидев, что по коридору идет врач, срывающимся голосом закричала:
— Ой, скорее! Скорее!
— Что с ним?
— Он вдруг упал. Побледнел, сказал, что не слышит стук машинки, еще что-то пробормотал и упал...
— Сейчас посмотрим,— сказал врач и вошел в комнату. Берталан Керекеш неподвижно лежал на полу. Глаза его были закрыты, лицо и шея покрыты потом, он тяжело дышал. Врач наклонился, расстегнул ему ворот рубашки и приставил стетоскоп к груди.
Маника осталась за дверью, готовая в любую минуту дать отпор всякому, кто захочет войти в комнату. Но никто, видимо, еще не знал о случившемся. Спустя некоторое время в коридоре появился незнакомый мужчина, коренастый и широкоплечий, и направился прямо к триста тридцать первой комнате.
— Сюда нельзя,— остановила его девушка.
— Почему?— удивился мужчина.— Что там происходит?
— Моему коллеге стало плохо. Любопытным там делать нечего,— неприветливо сказала Маника.— Там сейчас врач.
— Мне нужен Берталан Керекеш,— сказал незнакомец.
— Это как раз ему стало плохо.
— Тогда тем более я должен войти.— Решительно отстранив девушку, он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Врач, склонившийся над лежащим на полу человеком, поднял лову. — Что вы хотите?— неприязненно спросил он. — Я из милиции,— сказал капитан Пооч.— Мне нужен Бер-лан Керекеш. — Это он.
— Что с ним?
— Вероятно, пищевое отравление. Возможно, надо сделать промывание желудка. Я должен отправить его в больницу. Но, может быть, я смогу помочь ему сам.— Он открыл свой чемоданчик, наполнил шприц белой жидкостью и, засучив Керекешу рукав рубашки, нашел вену.
Керекеш дернулся. Врач медленно сделал инъекцию.
— Глюкоза,— сказал он.— Я вижу, что не ошибся. У него на предплечье свежий след от укола. Лучше бы он утром зашел ко мне и рассказал, что с ним случилось. И не было бы этой неожиданности. Если, конечно, для него это неожиданность. Просто не понимаю... Ведь я же знаю каждого на нашем предприятии, но я и не подозревал, что Керекеш...
— Он нуждается в вашей помощи?— спросил Пооч.
— Нет,— сказал врач.— Смотрите, я был прав! Ему уже лучше.
Постепенно к Керекешу вернулся здоровый цвет лица. Веки его дрогнули, затем приоткрылись. Взгляд прояснился. Он без всяких усилий сел и огляделся.
— Я в больнице?— спросил он,
— Почему вы так думаете?— в свою очередь, спросил его врач. Берци помедлил с ответом.
— Ведь мне стало плохо, да? Я помню, что потерял сознание. Я думал, у меня что-то серьезное... и я уже в больнице.
— Легкое недомогание. Все уже позади,— сказал врач.— Ваше счастье, что я понял, в чем дело, и сразу принял меры. А то могло быть еще хуже. Вы диабетик?
Керекеш медленно поднялся и сел за свой письменный стол.
— Нет, я не диабетик,— сказал он, щурясь, точно ему больно было смотреть на свет.
— Что вы сейчас чувствуете?— спросил врач.
— Даже не знаю,— сказал Берталан.— В общем, у меня ничего не болит. Вот только... какая-то странная дрожь.
— Я считаю, что госпитализация не нужна,— сказал врач.
— Я тоже так думаю,— помедлив, согласился Берци.— Хотя...
Врач защелкнул свой чемоданчик и убрал в карман очки.
— Если вы хотите... Пооч подошел ближе.
— Вы Берталан Керекеш, не так ли?
— Да, это я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24