повесть
Глава первая
На стене двадцатиэтажного дома, горделиво возвышавшегося над городом, красовалась черная табличка с золотыми буквами:
«Д-р Эрвин Хинч, врач-гинеколог, 19-й этаж, кв. 73.
Прием: понедельник, среда, пятница с 17 до 19 часов.»
Молодая женщина, приподнявшись на цыпочки, разглядывала табличку. Переведя взгляд на листок бумаги, который держала в руках, она убедилась, что адрес совпадает, и вошла в подъезд. Пересекла роскошный вестибюль, отделанный плиткой под красный мрамор, и вызвала лифт. «Один визит в таком доме, наверное, форинтов пятьсот,— с беспокойством подумала она.— Могу ли я себе это позволить? Но если Роза позволила, то и я могу». Лифт остановился. Двери бесшумно открылись, женщина вышла, и лифт прошелестел вверх.
Все с тем же беспокойством она огляделась по сторонам: линолеум с рисунком темно-серого камня, молочно-матовые стекла окон в металлических рамах, двери красного дерева и белоснежная чистота стен —- все дышало достатком. « Если первый визит — пятьсот, то потом всякий раз будешь выкладывать форинтов по двести...»— вздохнула она. На площадке девятнадцатого этажа было четыре квартиры, на двери слева — черная табличка, точно такая же, что и на улице. Дверь квартиры была приоткрыта.
Молодая, женщина хотела было войти, но решила сначала все же позвонить. Дверь тут же распахнулась, из-за нее выглянула толстая пожилая женщина с собранными в пучок седыми волосами, в сером перкалевом платье с глухой застежкой.
— Вам чего?
— Это квартира доктора Хинча?— удивленно спросила молодая женщина, пораженная приемом. Я к нему. Он принимает с пяти до семи, а сейчас ровно пять. Может, его нет дома?
— Нет, он дома,— женщина посторонилась, пропуская посетительницу.— Проходите туда, в приемную.
— Спасибо. А долго ждать?
Не получив ответа, она толкнула дверь и с недоумением огляделась: в приемной никого не было. Когда из городского пекла она попала на эту дышащую прохладой гору и перед ней предстал сверкающий окнами, украшенный веселой яркой мозаикой высотный дом, и потом, в нарядном вестибюле, в плавно летящем лифте она готова была пожертвовать любой, пусть даже слишком большой для своего бюджета суммой, лишь бы иметь возможность лечиться у доктора Хинча, в этом доме. Но теперь ее охватило сомнение, она покрепче прижала к себе сумочку и подозрительно потянула носом воздух.
Приемная, обставленная старомодной плюшевой мебелью, распространявшей тяжелый затхлый запах, производила тягостное впечатление. Женщина нехотя вошла. Брезгливо опустившись на один из пуфов, потянулась было к пожелтевшим иллюстрированным журналам, валявшимся на покрытом кружевной скатертью столе, но передумала и убрала руку. «Ну и старье! В таком современном доме! Что же это за человек, который терпит всю эту рухлядь?! Если и врач под стать обстановке, лучше уж сразу уйти!»— подумала она, но с места все-таки не двинулась. Что-то привлекло ее внимание. Вскоре она поняла: через открытое окно до нее доносились громкие голоса. Она невольно прислушалась: в одном голосе звучала угроза, в другом — мольба; спор перешел в ссору, затем послышался шум борьбы. Вдруг раздался пронзительный крик, и все смолкло. Только жужжал кондиционер.
Женщину охватило странное предчувствие. Что-то жуткое было в этом крике и в наступившей затем мертвой тишине. Она встала и нерешительно подошла к окну. И тут перед глазами у нее промелькнуло женское тело. Оно стремительно падало вниз. Развевающиеся светлые волосы и сбившаяся набок широкая красная юбка — только это она и успела заметить.
Все произошло в долю секунды.
— Господи...— прошептала она.
— Входите!— раздался у нее за спиной резкий голос. Молодая женщина в испуге обернулась.
В дверях кабинета стоял мужчина, очень высокий и очень худой, в мятом белом халате до колен; на болезненно-бледном, длинном, как у лошади, лице блестели очки без оправы.
— Входите,— повторил он, глядя мимо нее бесцветным, невыразительным взглядом. Но она все еще стояла в оцепенении. Не привиделась же ей эта женщина за окном!— Да шевелитесь же!
Женщина, точно испуганный мышонок, юркнула в кабинет. Врач закрыл дверь.
— На что жалуетесь?— спросил он равнодушным тоном.
— Я...
— Понятно.— Врач подошел к умывальнику и повернул кран.— Нежелательная беременность! Вы обратились не по адресу! — Подставив руки под сильную струю воды, он, казалось, сосредоточил на них все свое внимание. Постояв так некоторое время, он взял мыло и щетку и с каким-то ожесточением принялся тереть ладони и пальцы; наконец закрыл кран и потянулся за полотенцем. За все это время он даже не удостоил взглядом свою пациентку.— К сожалению, ничем не могу помочь.
— Господин доктор...— тонким, жалобным голосом произнесла женщина.
— Раньше надо было думать,— назидательно продолжал врач.— В наше просвещенное время в распоряжении женщин имеются превосходные средства, и никому не возбраняется ими пользоваться. До чего же глупы эти женщины! Просто уму непостижимо!
— Но я...
— А когда уже стрясется беда, плачут, умоляют!
— Нет, нет,— лепетала женщина, совершенно растерявшись,— я не... мне другое...
— Вот-вот!— Швырнув полотенце в раковину, врач повернулся к окну.— Найдите себе другого врача!
Женщина закрыла лицо руками.
— Надо же такому случиться... и как раз со мной...
Врач обернулся и нетерпеливым жестом указал ей на дверь. Но, так как женщина только качала головой и не собиралась уходить, шагнул к ней, схватил за плечо и грубо вытолкал ее в прихожую, а затем на лестницу.
— До свидания!— Он захлопнул дверь. Щелкнул замок. Молодую женщину трясло как в лихорадке. Все произошло так быстро, что она не успела опомниться. Посмотрев на закрытую дверь, она беспомощно огляделась по сторонам, точно ища поддержки. Но никого не было.
— Господи...— прошептала она и кинулась вниз по лестнице. Только пробежав два этажа, она вспомнила о лифте; кнопка вызова показывала «занято». Услышав, что лифт приближается, она облегченно вздохнула, но лифт, не останавливаясь, проскользнул мимо.
— Вон отсюда, из этого дома!— Она нервно разрыдалась.— В хорошенькое место я попала! И все эта дура Роза!— Спотыкаясь, побежала вниз.
Оставшись один, доктор Хинч вздохнул с облегчением. Он вернулся в кабинет, сел за письменный стол и открыл журнал регистрации. Отвернув колпачок авторучки, собирался записать имя пациентки, но вдруг услышал в приемной шаги.
— А, черт! Ни минуты покоя!— проворчал он.— Кто бы ни был, пусть ждет.— Хинч наклонился над журналом. Не успел он вывести первую букву, как послышался вой сирены «скорой помощи. Доктор повернул голову к окну и прислушался. Сирена смолкла перед домом, под его окном; Хинч положил авторучку и, чуть помедлив, подошел к окну, открыл его и посмотрел вниз.
Маленькие темные фигурки суетились на тротуаре. Мужчина в белом халате торопливо пробивался сквозь толпу, следом за ним шли двое в темной одежде. Возле белой «скорой помощи», мигая синим маячком, остановилась милицейская машина, из нее вышли два человека в штатском, перед которыми все сразу же расступились.
И тут доктор Хинч увидел лежащую на тротуаре женщину: светлые волосы закрывали повернутое набок лицо, широкая красная юбка. Хинч побледнел и вцепился в подоконник. С минуту он стоял не шевелясь, затем закрыл окно, задернул шторы и, еле волоча ноги, вернулся к столу. Затуманенным взглядом он уставился на чистый журнальный лист.
— Какие у нее были прекрасные зубки!—пробормотал он. У него запотели стекла очков, он снял их и долго тер полой халата, подслеповато щурясь.— А какая фигура! Какие очаровательные формы!..-Он надел очки и глубоко вздохнул. Вспомнил, что слышал в приемной шаги, и решил позвать посетительницу. Обойдя огромный письменный стол, широко распахнул дверь.
— Входите!
В приемной никого не было.
— Как же так?! Я же ясно слышал шаги... Луиза! Луиза!— позвал он.
Дверь, ведущая в прихожую, распахнулась, из-за нее выглянула пожилая женщина.
— Что вам угодно?
— Куда делась больная из приемной?— спросил Хинч.
— Эта черненькая? Да вы же сами ее проводили, господин доктор. Больше никого не было.
— Никого не было?
— Никого! Почему вы спрашиваете?
— Я проводил пациентку и вернулся в кабинет. А в это время кто-то пришел, я слышал в приемной шаги.
— Этого не может быть.
— Но я же говорю, что слышал!— повысил голос доктор Хинч.— Слышал собственными ушами! Может быть, это вы там были?
- Никого там не было! не уступала Луиза.
Доктор вернулся в кабинет. Он был уверен, Что слышал шаги: кто-то ходил, скорее всего не на высоких каблуках, а в ботинках на плоской подошве. Возможно, пожилая женщина. Но если ни он, ни Луиза не впускали посетительницу, то она могла попасть в квартиру незамеченной только одним путем: через открытую дверь. Он вспомнил, что, когда проводил, а вер-
нее — выставил пациентку, входная дверь была только прикрыта. Он уже не раз замечал, что Луиза по своей халатности, а может, и намеренно не запирает дверь, так что посетительница, видимо, просто вошла в квартиру. Затем она передумала и ушла. Произошло это, вероятно, когда он, высунувшись из окна, смотрел на улицу. А Луиза в это время наверняка была в кухне.
— Все женщины—дуры!-—Доктор махнул рукой и снова подошел к окну. Он открыл одну створку и, насколько позволял высокий парапет, высунулся в окно.
— Сейчас едем.— Капитан Пооч положил телефонную трубку и повернулся к сидящему напротив молодому человеку.— Ну, Кенеш, собирайтесь! Есть работа. Площадь Роз, дом восемь. С двадцатого этажа упала женщина. Даже страшно себе представить, что от нее осталось!
— Несчастная любовь,—- сухо заметил лейтенант Кепеш. Его внимание в этот момент было приковано к выдвинутому ящику письменного стола, где стояла шахматная доска, а рядом — несколько фигур. Левой рукой он взялся за край ящика, собираясь ею закрыть, а правой вдруг быстро продвинул слона и с торжествующим видом объявил:— Шах!
-- Да ну!— Капитан, стоявший уже в дверях, с удивлением оглянулся.— Интересно, как?
— Слоном на d5.— Кепеш закрыл ящик и встал.— Можем идти.
- D5, d5... — Капитан озабоченно наморщил лоб. Внезапно лицо его просветлело, он быстро вышел в коридор и как бы невзначай бросил на ходу: — Бью вашего слона. Конем. Закажите машину, а я пока скажу Тереку, куда мы едем.
Кепеш снял телефонную трубку, набрал номер. Дежурный? Пожалуйста, машину капитану Поочу. Побыстрее, капитан уже спускается. Я тоже выхожу. Лейтенант выбежал из комнаты, когда Пооч уже скрылся за поворотом лестницы. Город задыхался от жары, стоявшей уже больше двух недель. Перед мостом выстроилась вереница машин, милицейский автомобиль пробивался с большим трудом. Наклонившись к водителю, Кепеш с досадой смотрел вперед.
Не могут нас пропустить! Эй!—взорвался он. потеряв терпение. Слева обгоняйте! Слышите? Слева! Вон, между двумя грузовиками есть щель! - И хлопнул шофера по плечу. Пооч оторвался от сигары и прокашлялся.
— Товарищ лейтенант, если вы не успокоитесь, боюсь, вместо одного трупа скоро будет четыре. Прошу вас, не мешайте водителю...
Кепеш обиделся. Скрестив руки на груди, он откинулся назад. По лицу его было видно, что он мысленно посылает своего начальника ко всем чертям.
Наконец они проехали мост. За поворотом машина стала подниматься в гору, на вершине которой, обступив площадь Роз, стояло десять двадцатиэтажных домов—гордость города. Выкрашенные и одинаковый синий цвет, отделанные разноцветной мозаикой, они величественно возвышались над городом. К ним вела извилистая дорога, здесь машин было меньше.
— Мир богатых,— кисло констатировал Кепеш, забыв о своей обиде.— Вот где денег до черта!
— Знаете, что мне приходит в голову, когда речь идет о больших деньгах?— спросил капитан Пооч с невинным видом.
— Что?
— Убийство.
— Вам всегда это приходит в голову!
— Профессиональная болезнь,— согласился Пооч. Машина въехала на вершину горы и остановилась возле «скорой помощи», окруженной плотным кольцом людей. Врач сидел на корточках около лежавшего на земле тела.
— Мертва,— проговорил он.
Капитан Пооч посмотрел, и у него перехватило дыхание. Это была совсем еще молодая женщина...
— Бедняжка...
— Сегодня ей исполнился двадцать один год,— сказала стоявшая рядом женщина. Глаза ее наполнились слезами.
— Вы ее знали?— спросил капитан.
— Да. Конечно, знала,— кивнула женщина и вытерла слезы.— Она жила в этом доме, на двадцатом этаже.
— Как ее имя?
— Ева. По мужу Ева Борошш. Мы с ней часто разговаривали... и даже сегодня в полдень... в магазине. Она была такая веселая... делала покупки... к вечеру ждала гостей... Господи! Как же это могло случиться?! Как она могла это сделать!
— Вы думаете, она покончила жизнь самоубийством?— спросил капитан.— Сама выбросилась из окна?
— Да,— всхлипнула женщина.
— Почему она могла это сделать?
— Она очень горевала после смерти мужа. Четыре месяца, как старый Борошш умер. Ева его так любила, так заботилась... Да что поделаешь, старый он уже был за семьдесят, ему уже нельзя было помочь... А она себя винила в его смерти.
— Вы сказали, что в полдень, когда вы ее встретили, она была веселой.
— Я сама удивилась. Даже спросила, чему, мол, она так рада, но она не ответила. Только засмеялась. Может быть, уже задумала... ну, в общем, решилась на это... Но почему она говорила о гостях? Странно.
— Действительно, странно.
— Вы тоже так думаете?— Женщина взглянула на мертвую и тут же отвернулась.
— Может быть, несчастный случай?— предположил Пооч.— Мыла окна...
— В таком красивом платье?.. И здесь... очень высокие парапеты на окнах... Нет, скорее всего она покончила с собой. Хотя из-за семидесятилетнего старика... Что-то не верится! Конечно, Борошш очень хорошо к ней относился, и все же... Нельзя же так сокрушаться! Просто не знаю, что и подумать. Если я могу вам чем-нибудь помочь... Я живу на третьем этаже. Моя фамилия Надь.
Кепеш взял у женщины паспорт, списал данные, и она ушла, вытирая на ходу слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24