– Можешь говорить, что они жирные. Но на самом деле это рай земной. Только подумай, я взяла самые вредные для здоровья продукты – масло, сахар, муку, молотый кофе, – смешала их, и получилось такое, такое…
Джасмин откусила внушительный кусок и закрыла глаза, смакуя сладкую карамельно-кремовую начинку. Мисси с отвращением отпрянула в кресле. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуками смачного чавканья. Джасмин открыла глаза и продолжила:
– Это как религия. Жир – это бог. Если мы попытаемся отрицать это, люди начнут искать его сами, но первобытными способами. Ударятся в ярый материализм, обратятся к сатанинским культам или начнут есть обезжиренные картофельные чипсы упаковками, одну за другой, а остановиться не смогут потому, что на самом деле будут искать жир. – Джасмин замолчала в ожидании реакции, но Мисси продолжала смотреть на нее, не мигая. Тогда Джасмин наклонилась к ней еще ближе и выдала финальную реплику: – Если хорошенько вдуматься, разве жир не есть любовь? Я хочу сказать, разве не является жир некоей формой любви к себе? Разрешить себе есть жир. Насладиться им. Разве это не самая большая любовь?
Лицо Мисси приобрело необычное выражение. На нем были написаны боль и страдание. По-волчьи оскаленные зубы тускло замерцали в свете лампы. Джасмин, никогда ранее не видевшая улыбки на лице Мисси, вдруг поняла, что та смеется. Она смеялась, схватившись за сердце, как от боли. Ее черное сердце сжалось от непосильной для него радости. И Джасмин отступила. Она задвинула свою идею, как книги в ранец.
Мисси вытерла уголок глаза скомканной салфеткой и взглянула на часы.
– Есть еще какие-нибудь идеи? – спросила она.
– Нет, только эта.
Мисси наклонилась к звонку. Тим просунул голову в открытую дверь, нос его все еще был в карамельной обсыпке.
– Да?
– Принеси мне документы по распространению диетпродуктов.
Не сказав ни слова, Джасмин вышла из кабинета Мисси.
Бетти неподвижно сидела на диване в гостиной. Сила воли покидала ее капля за каплей. Ужасный человек. Садист, жестокий садист. Как он мог? Цветы. Принес бы цветы. Или духи. Или яркий шелковый шарфик. Нет, он наконец заявляется домой, наверняка чувствуя себя виноватым, что столько вечеров просидел на работе – начальник его действительно заездил, – и что же он приносит? Коробку шоколадных конфет. Килограммовую коробку конфет «Годива». Молочный шоколад с орехами, черный – с апельсиновой начинкой, белый – с клубничным джемом. Она из вежливости съела две штучки под его взглядом, ее вкусовые рецепторы прямо разбухли от запрещенного угощения. А потом недрогнувшей рукой закрыла коробку, обернула ее клейкой пленкой, засунула в целлофановый пакет и убрала в холодильник. Чтобы приберечь. На попозже. Когда будет не так хотеться.
И вот теперь она сидела в гостиной, в десяти шагах от холодильника, а конфеты звали ее оттуда, прямо как дети, и она закрывала полные слез глаза, стараясь не слушать их плача.
Бетти встала и приложила руки к груди. Надо глубоко подышать. Вот так. Глубоко-глубоко. И пойти вздремнуть. Должно помочь. Обычно помогает. Да, надо поспать. Это успокоит, расслабит.
Она прошлепала через безукоризненно белую гостиную, с белыми же занавесками и белым диваном, погладила полированные деревянные перила лестницы. Медленно поднимаясь по ступеням, она думала о том, что, наверно, и сегодня вечером муж опять вернется поздно.
Карим не понимала, что происходит. Похоже, Трой не отступился от нее. Сегодня в школе он посматривал на нее так, как будто между ними что-то было, и улыбался заговорщицки. Лиза толкнула ее локтем и подняла брови.
Потом в столовой, проходя мимо, он остановился, обнял ее за шею своей мускулистой рукой и прошептал в ухо:
– Ты вчера выглядела просто классно, – и пошел дальше.
А Карим онемела и даже опоздала на урок.
В три часа, когда прозвенел звонок и все отправились по домам, он поджидал ее на стоянке. Один. В руках он держал учебник по дифференциальному исчислению и коричневую кожаную куртку. Карим посмотрела сначала на его незашнурованные кроссовки, потом на черные вельветовые брюки, потом на белую футболку, кадык и остановилась на губах.
Она встала перед ним.
– Ну, – сказал он.
У нее заныло в животе. Может, еще не поздно. Может, прямо сегодня. Вот Лиза удивится!
Трой поднял голову.
– Знаешь местечко, куда мы могли бы пойти?
– Мы могли бы пойти ко мне.
Он улыбнулся и провел пальцем по ее бедру.
– Я имел в виду, есть ли у тебя время поболтать?
Карим умерла на месте мгновенной, тихой, ужасной смертью. Она затаила дыхание.
– Мы могли бы пойти ко мне, – передразнил он и засмеялся.
Зубы у него были белые, чистые, крупные. На стоянке все задрожало от его хохота. Она смотрела на его кроссовки. Он наклонился к ней и, глядя в глаза, улыбнулся.
– Ну, давай шагай!
Карим все еще не могла двинуться с места. Он игриво подтолкнул ее и положил ей на плечо свою сильную теплую руку.
– Поехали, отвезу тебя домой.
Джасмин поразил взгляд Троя. Его глаза пробуравили ее насквозь. Странный взгляд. Обычно юноши его возраста смотрели сквозь Джасмин, как будто ее и не было. Она была для них стеной, тротуаром, скучным серым небом. А Трой остановился и уставился прямо ей в глаза, словно что-то искал.
– Это Трой, – объявила Карим, представляя высокого тощего парня, стоявшего у нее за спиной. Рукава его поношенной оксфордской футболки были высоко закатаны, открывая крепкие безволосые руки. – А это моя мать, – махнула Карим в направлении Джасмин.
Трой улыбнулся и протянул руку.
– Я знаю, вы сочиняете поваренные книги.
– Да, – удивленно ответила Джасмин.
– Я их целую стопку прочитал.
– Правда?
– Ага, первую дала мне отцовская подружка. Хотела, чтобы я поправился. И меня зацепило – сам начал их покупать.
Карим потянута Троя за руку.
– Мы чего-нибудь попьем и пойдем наверх.
Трой не шевельнулся.
– Мне понравилась ваша «Хватай, пока не ушло».
Джасмин усмехнулась.
– В самом деле?
– Ma, ну пожалуйста. Трой, что ты будешь пить? Пепси, апельсиновый сок?
– А может, бокал вина?
Карим уставилась на мать, но мать смотрела на Троя.
– С удовольствием, – сказал он.
Джасмин провела его на кухню. Она открыла шкаф и вытащила оттуда бутылку роскошного «Сан-Эмильон». Трой уселся на высоком стуле возле стола.
– Карим, дорогая, принеси сюда бокалы, пожалуйста!
– Нет, мы их возьмем наверх.
– Ну как хочешь. – Джасмин легко откупорила бутылку и обтерла горлышко.
Трой озирался вокруг, будто попал на киностудию.
– Нет-нет, пожалуйста, давайте выпьем здесь. Значит, именно здесь вы и работаете?
– Ну, обычно я работаю в спальне.
– Тогда, значит, здесь изобретаете.
Карим фыркнула. Джасмин рассмеялась и разлила вино по бокалам, получилось три полных. Потом достала из холодильника чизкейки и поставила их в духовку.
– Мам, мы не голодные.
– Нет, я голодный, – заявил Трой, побалтывая вином в бокале. Он понюхал вино и неторопливо отпил глоток. Наслаждаясь послевкусием, он сложил губы розочкой, потом поднял голову. – Вишня и ваниль?
– Верно. И еще, по-моему, ежевика.
– Прекрасный вкус. Сладкое, выдержанное и крепкое.
– Да, мне тоже нравится.
Карим отпила глоток и скривилась. Отставив бокал, она направилась к холодильнику за водой. Потом села за стол и, оторвав от лежащей на столе грозди одну виноградину, стала вертеть ее в пальцах. Трой поудобнее устроился на стуле.
– Я и сам частенько готовлю, – сказал он.
– Что-нибудь особенное?
– Обожаю соусы. Бешамель, голландский. На этой неделе работаю над соусом субиз.
– Значит, ты – соусный мужчина.
– Говорят, только настоящий повар может приготовить хороший соус.
– Это верно. Секрет субиза – в качестве лука. Возьми сорт «Видалиа», всех положишь на лопатки.
– Думаете?
– Уверена.
– Отлично! Первый совет от знаменитого автора поваренных книг. – Он обернулся, улыбаясь Карим, но Карим катала во рту виноградину и смотрела на мать. Трой повернулся к Джасмин.
– Странно, что Карим не любит готовить.
– Места не хватает, – пробурчала Карим.
– Знаешь, она права, – рассмеялась Джасмин.
– Я думаю, это она от зависти, – подмигнул Трой Джасмин и, наклонившись к Карим, потрепал ее по голове.
Карим подняла глаза и посмотрела на его руку. Джасмин вдруг пришло в голову, что она и, возможно, потенциальный любовник ее дочери говорят о Карим как о трехлетнем ребенке, сидящем на поду и сосущем леденец.
Она вынула из духовки крошечные пирожные и выложила их на свою любимую тарелку, чтобы немного остыли. Трой рассматривал большой книжный шкаф у окна.
– Вот это да, сколько книг!
– Наверху есть еще. Там мне уже места не хватает.
– Обожаю поваренные книги.
– Хочешь, подарю что-нибудь?
– Правда?
– У меня есть лишние экземпляры.
– Серьезно?
– Детка, принеси, пожалуйста, две последние книги Марселлы. У меня их по два экземпляра каждой. Внизу, около лестницы.
Карим склонила голову набок. Трой положил ей руку на колено.
– Для меня, а? – умоляющим тоном попросил он.
Карим сбросила его руку. Джасмин поставила тарелку с пирожными перед Троем.
– Ешь! – скомандовала она.
Трой откусил кусочек так деликатно и одновременно с таким наслаждением, что Джасмин только заморгала.
– О мой бог, о мой бог. Господи, – повторял он.
Джасмин тоже взяла одно. Она дегустировала его профессионально, разлагая вкус на отдельные составляющие.
– Ну и как тебе? Может, добавить мускатного ореха? – спросила она.
– Просто оху… Я хотел сказать, вкус просто исключительный.
– М-м-м, – Джасмин откусила еще кусочек.
Они смотрели друг на друга и жевали.
– А вы уроков никогда не давали? – наконец выговорил Трой.
– Времени нет.
– Плохо. Уверен, что учительница из вас получилась бы что надо. Как раз для меня. – Он смотрел на ее губы.
Карим вернулась, шлепнула книги на стол под носом у Троя.
– Ух ты, МарселлаХазан. Обожаю ее, – улыбнулся Трой, взглянув на Джасмин. – После вас, конечно. Бог ты мой, это же ее последние?
– Только что с печатного станка.
– Ну-у, спасибо огромное. Смотри, Карим, утка с соленой свининой и оливками.
– Фу!
– Вы пробовали какой-нибудь из рецептов? – кивнул Трой на книгу.
– Вот эти самые пирожные, например. Страница тринадцать. Я рецензирую эту книгу.
– Значит, и про меня напишете? Хо, ну и дела. Значит, я вроде как участвую в написании статьи? Вот это круто. Правда, Карим?
– Мне нужно в туалет, – ответила Карим.
Выходя из кухни, она обернулась и с ненавистью посмотрела на мать. Джасмин допила последний глоток вина.
– Ну, пора за работу.
– Да, я, пожалуй, тоже пойду.
Джасмин быстро завернула оставшиеся пирожные в фольгу.
– Вот, возьми с собой. У нас тут столько еды…
– Спасибо, миссис…
– Джасмин.
– Джасмин.
Он стоял и смотрел на нее. Джасмин опустила взгляд.
– Так что… э-э… – начал он, но запнулся. – Еще раз спасибо, – закончил он и исчез в направлении слабого звука воды, спускаемой в туалете.
Джасмин взяла полный стакан вина Карим и выпила его залпом, пытаясь залить огонь, бушевавший во всех эрогенных зонах ее тела.
Когда Трой вышел из кухни со своими пирожными, Карим встретила его у входа. Широко распахнув дверь, она помахала рукой, как матадор, выгоняющий быка из загона.
– Ой, ну перестань, Карим.
– До свидания, счастливо.
Он дотронулся до ее ключиц и провел пальцем до выреза футболки.
– Ты что, рассердилась?
– Иди, иди домой, поешь.
– Я всего лишь хотел понравиться твоей матери.
– Угу.
Теперь его палец прочертил восьмерку, заключив в нее маленькие грудки-мандаринки Карим.
– Обещаю, что больше не буду стараться ей понравиться.
– Обещаешь? – усмехнулась Карим.
Его палец двинулся вниз, в направлении ее впалого живота.
– Может, пойдем все-таки в твою комнату?
– Нет. Она там.
– Можем куда-нибудь отъехать.
– Ой, школьные штучки, – закатила глаза Карим.
– Бог запрещает заниматься этим в нашем возрасте, – рассмеялся Трой.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
Трой посмотрел на Карим. Она стояла со свинцовым взглядом, надув губы и скрестив руки. Он качнул рукой, прикидывая вес пирожных, и принял решение.
– Ты права. – Он сунул руку в карман брюк за ключами от машины и вышел за порог.
Глаза Карим изумленно распахнулись.
– Ты куда?
– Домой.
– Почему?
– Кучу всего надо прочитать.
Карим вприпрыжку понеслась за ним.
– Но… – Она смотрела, как он аккуратно укладывает пирожные на заднее сиденье своей старой голубой «субару».
– Я тебе позвоню, – выпрямившись, улыбнулся он и сел за руль.
Карим забарабанила в окошко. Он опустил стекло.
– Мы могли бы позаниматься вместе, – предложила она.
– М-м-м, лучше не надо. Толку не будет.
– Но…
– А?
– Но я думала, что идея была именно такая?
– И продолжай так думать.
Трой включил зажигание и, подмигнув Карим, с визгом рванул с места. Карим с отчаянием смотрела ему вслед. Ну вот, опять мамаша все испортила!
– Карим? – позвала Джасмин, услышав, как хлопнула входная дверь. Тишина. – Карим, дорогая, пойди сюда на минутку.
Карим вошла в кухню. Джасмин, поглаживая бокал с вином, стеклянным взглядом смотрела в темноту за окном. Обернувшись к дочери, она одарила ее материнской улыбкой, от которой Карим заскрежетала зубами.
– Какой милый парень, этот Трой. Ты никогда о нем не говорила.
– И что?
– Ничего, просто приятный, и все.
– Ага.
– Л вы, ребята… – Джасмин осеклась.
– Что?
– Вы встречаетесь?
– Каждый день в школе.
– Ты понимаешь, что я имею в виду.
– Ради бога, мам… Мне надо делать уроки.
– Может, съешь чего-нибудь? Что ты сегодня ела?
– Много всякого.
– Например? Не видела, чтобы ты завтракала.
– Не все завтракают.
– Резонно.
Карим пожала плечами.
– Ну хоть грушу возьми…
– Я не голодна.
– Ты думаешь, что это выглядит привлекательно, но это не так.
– Попробуй убедить в этом журналы.
– А, вот оно что! Ты решила стать моделью.
– Я этого не говорила.
– Тогда ешь.
Карим направилась к двери.
– Карим?
– Что?
– Знаешь, ты можешь говорить со мной обо всем. О том, что тебе хочется узнать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29