Его рот жадно опустился от влажных трепещущих губ к шее и ниже. Она согласно бормотала, теснее прижимаясь к нему и запрокидывая голову.
– Рис, – хрипло шептала она. – О, Рис…
Рука легла на ее грудь. Упругий бугорок весь умещался в ладони. Под тонкими кружевами округлился ждущий его губ сосок. Девушка выгнулась, доверчиво подставляя себя ему.
Доверчиво.
Он еще колебался, потом застонал и откатился.
– Черт!
С негодующим стоном Анджи снова потянулась к нему.
– Рис, Рис, пожалуйста.
Не проси меня так, Анжелика. Он спрыгнул с кровати, будто простыни охватило пламя. Что было бы неудивительно после того, что на этих простынях произошло.
– Спи, – грубо приказал он. – Ты не хочешь этого.
– Но…
– Спи, и все, – повторил он, идя к двери на непослушных ногах. – Увидимся утром.
Он не оглядывался, чтобы убедиться, последовала ли она его совету. Он просто прошел к двери, а потом спустился по лестнице с таким желанием напиться, какого не испытывал никогда в жизни. Это плохая замена Анжелике, но лучшее, что у него есть сейчас. «Провались оно, это благородство!» – яростно произнес про себя Рис, расплескивая водку по столу вокруг стакана.
* * *
– О Господи. – Анжелика села на кровати, обеими руками держась за раскалывающуюся голову и стараясь подавить тошноту. Она чувствовала, что умирает, и хотела лишь, чтобы это произошло поскорее.
Когда волна боли, вызванная переменой положения, спала, она робко опустила руки и приоткрыла опушенные ресницами щелочки глаз. И тут глаза ее в ужасе распахнулись. Это не ее спальня. Но она знает эту комнату. Застонав так громко, что голову снова пронзила боль, она закрыла лицо ладонями, уверенная, что сейчас ее точно вырвет.
Она в одном белье лежала в постели Риса Вейкфилда.
Вот они, фруктовые напитки. Эти проклятые, изумительно вкусные, освежающие густые фруктовые напитки. Какая же она идиотка! Доверчивая идиотка.
Злость на себя вскоре нашла более приемлемый выход. Инженеры. Как они смели устроить с ней такое, обмануть ее, развлечься за ее счет? Но что толку злиться на тех, кого нет под рукой! Ей нужно было поорать на кого-то, кто послужил бы немедленной мишенью для клокочущей ярости. На Риса Вейкфилда, например.
Смутные воспоминания о жарких, жадных поцелуях мучительно всплывали в памяти, пока она торопливо натягивала платье, которое обнаружила аккуратно сложенным на стуле у кровати. Грудь округлилась, вспомнив его прикосновение. К несчастью – или к счастью? – больше Анжелика ничего не могла выудить из своей памяти. Как мог он воспользоваться ее состоянием? И главное, почему она не может вспомнить, как все было?
Она скажет ему все, что думает о человеке, который способен воспользоваться беспомощностью женщины – тем более зная, почему она так избегает спиртного. Она скажет все, что думает, даже если это будет означать потерю работы. Сейчас спустится вниз и…
Она остановилась на верхней площадке лестницы, когда взгляд в открытую дверь комнаты напротив заставил ее убедиться, что сейчас едва не была сделана еще худшая ошибка, чем та, которую она допустила, доверившись инженерам.
Спальня напротив спальни Риса была обставлена еще более скудно – только кровать и шкаф. Растянувшись вниз лицом поверх коричневого покрывала, на кровати спал Рис, не снявший с себя ничего, кроме туфель. Даже в нынешнем своем состоянии Анджи поняла, что он не воспользовался ее беспомощностью.
«Рис, Рис, пожалуйста». Воспоминание о собственном хриплом голосе, вымаливающем поцелуи – и большее, – заставило ее содрогнуться. Прижав ладони к пылающим щекам, она поняла, что сама набросилась на него вчера, а он оттолкнул. Не обвинять, а благодарить Риса она должна. Что почему-то оказалось еще более обидным.
Стараясь не разбудить его, она вернулась в спальню и пошла за аспирином, который, как ей уже было известно, находился в аптечке, в ванной. Запив две таблетки водой из бумажного стаканчика, она прополоскала рот, пригладила, как могла, ладонями растрепанные волосы и открыла дверь, собираясь вызвать такси. Она надеялась сбежать, пока Рис не проснулся, не беспокоясь о том, что такое бегство мало похоже на благодарность.
Не успела она сделать два шага по комнате, как в дверях появился Рис.
– Доброе утро, Анжелика.
Никто еще не умирал от похмелья или от смущения, напомнила себе Анджи, отвечая со всем возможным достоинством:
– Доброе утро, Рис. Он присмотрелся.
– Не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь, это вполне очевидно.
– Выходит, я выгляжу хуже, чем предполагала, – отозвалась она, пытаясь изобразить легкомыслие.
– Выглядишь ты неплохо, – успокоил он. – Бледная немножко.
– Вот не знала, что ты можешь быть таким дипломатом. – Она облизнула губы и отвернулась, поджимая пальцы босых ног на ковре. – Ты не знаешь, где мои туфли?
– Под кроватью. Я боялся, что ночью ты встанешь и споткнешься о них.
– Ой… гм… спасибо. – Сознавая, что краска залила ее бледное лицо, Анджи попыталась нагнуться.
Рис хихикнул и протянул руку, чтобы остановить ее. Мягко взяв ее за плечо, он проворковал:
– Я достану. Вряд ли твоя голова вынесет такое упражнение.
Она с благодарностью приняла помощь. Если бы и хватило сил нагнуться, то уж выпрямиться самостоятельно она бы точно не смогла. Украдкой потирая пальцами висок, она думала: «Когда же удастся сбежать?»
– От головы что-нибудь приняла? – спросил Рис, когда она сунула ноги в удобные лодочки.
– Да, я взяла две таблетки аспирина из твоей аптечки.
– Скоро начнет действовать. И еще надо поесть – сразу станет легче.
У нее все перевернулось в желудке.
– Я не хочу есть.
– Еще как хочешь! Просто не знаешь об этом. – Взяв ее за руку, Рис потянул к двери. – Я приготовлю завтрак.
– Правда, Рис. Я сейчас и крошки не проглочу.
– Когда ты последний раз ела?
– Я… гм… – Она попыталась вспомнить. – Вчера я завтракала. Половинка плюшки и стакан апельсинового сока.
Он недовольно фыркнул.
– Неудивительно, что тебя так свалила эта выпивка. Какого черта ты не поела ленч?
– В полдень я готовила все к твоему возвращению в офис, а потом мы вместе работали без перерыва на обед, – защищалась она. – А ты когда последний раз ел?
Он остановился у подножия лестницы и задумался.
– За завтраком, – неохотно признался он. – Но завтрак был солиднее твоего.
– Ну, тогда другое дело, – саркастически протянула она.
Он улыбнулся, потом тихо рассмеялся и потряс головой.
– Ну мы и парочка! Давай, мисс Бостон, ползи в ванную, а я приготовлю завтрак. Обещаю, что тебя не вывернет и от моей стряпни, и от твоего похмелья. Верь мне.
Верить ему? Могла ли она не верить ему после прошлой ночи? Он спас ее от унижения, а потом не послушался, когда она умоляла взять ее. Она говорила себе, что не имеет значения, почему он ее не послушался, но какая-то крошечная женская частичка ее надеялась, что он хотел быть благородным. И ей очень не хотелось думать, что он вовсе не испытывал искушения.
Она чуть не застонала от отчаяния, поймав себя на этой мысли. Слушай, Анджи, ты долго еще собираешься строить из себя дуру из-за этого мужчины? – с отчаянием вопрошала она себя, сидя, как он велел, за кухонным столом, пока Рис рылся в холодильнике.
Он повернулся с полными руками яиц, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она удивилась, что не замечала раньше, как его серые глаза становятся почти такими же серебряными, как и волосы, когда он улыбается. И еще она подумала, сопротивлялся бы он, если бы она, отбросив осторожность и силу воли, кинулась к нему прямо сейчас, на кухне?
Прижав пальцы к вискам, она сказала себе, что это с похмелья у нее такие мысли. А потом постаралась поверить в это.
Глава 7
Рис оказался прав. Анджи не стошнило от еды. Опасения были только после первых кусков. Потом дело пошло лучше настолько, что она почти получала удовольствие от завтрака, приготовленного Рисом под ее заинтересованным взглядом.
– Лучше? – спросил он, когда Анджи справилась с половиной яичницы.
– Да, спасибо. Только по-прежнему чувствую себя круглой идиоткой после вчерашнего вечера, – призналась она, избегая его взгляда. – Я не напивалась так со времен колледжа.
– Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что та троица вряд ли еще когда-нибудь позволит себе подобную шуточку.
Она быстро взглянула на него. – Ты не… выгнал их? Его лицо оставалось непроницаемым.
– А ты бы хотела?
– Я… – Она была страшно зла на инженеров, но не настолько, чтобы желать им лишения работы. – Нет, конечно, нет.
Он кивнул, будто одобряя ее решение.
– Не выгнал. Но сказал, что думаю по поводу их поступка, и проинформировал, что ожидаю от своего персонала зрелого и профессионального поведения во всем, что связано с корпорацией, идет ли речь о делах или общественных мероприятиях. Думаю, они меня поняли.
– Им не пришлось менять штаны после разговора? – поинтересовалась Анджи, играя половинкой тоста.
– Фу, мисс Сен-Клер, как грубо! – смеющимся голосом возмутился он.
Она взглянула, понимая, что возвращается к старинной своей привычке говорить первое пришедшее на ум.
– Но ведь пришлось? Разве нет?
Он кивнул на стакан апельсинового сока перед ней.
– Пей сок.
С трудом подавляя желание поиграть глазками, она взяла стакан.
– Слушаюсь.
Он резко нахмурился.
– Не начинай все сначала, черт возьми.
Испуганная такой реакцией, она убрала стакан от губ.
– Рис, я пошутила.
– О! – Серьезно посмотрев на нее, Рис потянулся через стол и провел большим пальцем по ее нижней губе. – Гуща, – объяснил он, заметив, как Анджи затаила дыхание.
– Гм… Спасибо. – Она опустила голову, прикрыв волосами пылающие щеки, и сделала вид, что сосредоточенно занимается остатками еды, хотя нижняя губа тряслась как сумасшедшая. И все остальное тоже.
Едва покончив с едой, Анджи встала и начала убирать со стола.
– Еще раз спасибо за первую помощь, Рис, – весело тараторила она за работой. – Твоя должница. Дважды должница – один раз за то, что ты спас меня на вечере.
– Тогда тебя можно было и не спасать, между прочим, – сообщил он, не сводя с нее глаз. – Ты держала себя в руках. Могу порадовать, ты вовсе не становишься доступной, когда выпьешь.
«Только не для тебя, – подумала Анджи, снова вспыхнув при воспоминании о своих страстных мольбах. – Мне вовсе не обязательно пить, чтобы стать доступной для тебя, правда, Рис?»
– Ты, конечно, не знаешь, где моя сумочка, сказала она, надеясь за ровным тоном скрыть неуместную ясность памяти.
– На шкафу в моей спальне.
– Я схожу за ней, а потом вызову такси, – сказала она, направляясь к дверям.
Он, конечно, пошел следом.
– Тебе незачем вызывать такси. Когда будешь готова, я тебя отвезу.
Она не стала напрасно спорить, хорошо зная этот тон.
Анджи не сознавала, что он идет так близко за ней, пока, торопливо повернувшись с сумочкой в руках, не наткнулась на его грудь.
Он поддержал ее безо всякого желания отступить.
– Ну как, порядок? – весело спросил он, не спуская глаз с ее все еще дрожащих губ.
«Нет, не порядок. Я хочу, чтобы ты еще раз поцеловал меня. Я хочу…»
– О, Рис, – прошептала она, безвольно опуская плечи и поднимая глаза.
Два их прежних поцелуя были жаркими, страстными и почти хищно торопливыми. Этот был медленным, долгим, бесконечно чувственным. Анджи обмякла в его руках, уронив забытую сумочку. Пальцы сами потянулись вверх и зарылись в серебряных волосах, а он поднял ее, так, что она едва касалась пола. Его язык забрался глубоко в ее ждущий рот, сплетался с ее языком, заставлял ее трепетать от уже несдерживаемого желания.
Сейчас она забыла обо всем, кроме того, как сильно хочет его любви.
– Анжелика, – бормотал Рис, прижимая ее еще теснее. Хотел ли он когда-нибудь другую женщину так же сильно? Ждал ли так прикосновения другой женщины, пожираемый столь страстным голодом? Трепетал ли он когда-нибудь перед женщиной?
Нет, подсказала ему память, когда он укладывал ее на соблазнительно близкую кровать. Никогда.
Ее рука обхватила его голову и притянула к себе.
– Черт возьми, Рис, – пожаловалась она, прижимая губы к его губам.
Его короткий смешок потонул в глубинах этого нового долгого, всепоглощающего поцелуя. Он знал, что она чувствует.
Снимать с нее платье было мукой вчера вечером, когда он знал, что открывающиеся сокровища запретны. Это была сладкая мука теперь, когда он знал, как близок к обладанию этими сокровищами. Он мимолетно вспомнил долгие месяцы, заполненные одиночеством и мечтами о ней, и очень пожелал, чтобы хватило терпения снять с нее одежду.
Анджи выгнула спину, помогая ему, не менее, чем он, спеша освободиться от всего. Потом она наблюдала сквозь ресницы, как он снимает рубашку, брюки и трусы. Какое тело! – подумала она, жадно рассматривая каждый его дюйм. Когда он склонился, она посмотрела ему в лицо и удивилась: неужели эти серые глаза когда-то казались ей холодными? Сейчас они горели, мерцали страстью, которая, как она когда-то считала, совершенно чужда ему. Седые волосы были взлохмачены, зубы сжаты в попытке совладать с собой. Темные пятна выступили на впалых щеках. Его губы – эти чуткие губы – чуть приоткрылись, обнажив краешки крепких зубов.
– Какой красивый мужчина, – пробормотала она, поднимая руки, чтобы погладить эти теплые щеки.
Он застонал.
– Это ты красива. Чертовски, невыносимо красива. – И он снова прильнул к ней губами, а пальцы погрузились в волосы, обхватывая ее голову. Она поразилась робости этих сильных пальцев. Беззащитность была невероятно соблазнительна, когда проявлялась в Рисе.
Так вот это как, удивленно подумала она. Вот что значит – любить.
Значит, это так? – удивленно думал Рис, заставляя себя умерить силу поцелуя, чтобы не раздавить ее нежные губы. Значит, когда тебя любят, это так? Он знал, что ни для кого не был таким желанным.
Ее шея была длинной, нежной, с пульсирующей жилкой. Он погладил ее губами, куснул милый изгиб. Почти беззвучный стон Анджи вибрировал у его губ. И это ощущение ему тоже понравилось.
Он нашел крошечную родинку во впадине у правого плеча и коснулся ее языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21