Интересно, сам ли он завязывал белоснежный галстук или это сделал Баньон? – подумала Эванджелина. Ричард что-то говорил, жестикулируя длинными пальцами. Ей невольно представилось, что эти пальцы гладят ее щеки, подбородок, шею, а затем спускаются к груди. Эванджелина тяжело вздохнула. Она не имеет права думать об этом, не может позволить себе грешные мысли, о которых можно догадаться по глазам. Она нисколько не сомневалась, что стоит ей подумать о прикосновениях и поцелуях Ричарда, как он все поймет без слов.
Я слишком молода, думала Эванджелина, чтобы жить отшельницей.
Увидев вошедшую Эванджелину, герцог остановился на полуслове. Он никогда не видел более красивой женщины. Белое шелковое платье Мариссы, украшенное кружевами, было туго подпоясано под грудью и обнажало верхнюю часть бюста. Может быть, даже слишком обнажало. Ложбинка между грудями казалась бесконечной. Герцог нахмурился. Не сделать ли ей замечания? Но он не хотел обижать Эванджелину. Одна мысль об этом заставила его покачать головой. Если бы они были одни, он бы подошел к ней, бережно спустил лиф к талии, полюбовался этой пышной грудью, затем погладил бы ее, а потом прильнул к ней губами… Ричард не мог отвести от нее глаз. А потом увидел ее потерянное лицо. Но почему? Причина могла быть только одна: здесь, в Лондоне, рядом с ним она чувствует себя несчастной. Герцог был уверен, что мать смотрит на него. Нужно держать себя в руках.
Требовалось что-то сказать. Естественно, не то, что ему хочется стащить с нее платье и повалить на ковер перед камином… Он откашлялся, сделал два шага навстречу, затем остановился, не доверяя себе, и сказал:
– Опаздываете, Эванджелина. Впрочем, это простительно: вы устали. Слава Богу, что вы наконец здесь.
– Я вовсе не опоздала, милорд. Даже Грей-сон сказал, что я пунктуальна, как и миледи.
– Ну, почти опоздали, – буркнул он, чувствуя себя дурак дураком.
– Миледи… – сказала Эванджелина, не обращая на него внимания, и сделала реверанс вдовствующей герцогине.
– О Боже! – Марианна-Клотильда покачала головой. – Милый, тебе придется защищать Эванджелину. Она бесподобна. Боюсь, что все джентльмены потеряют голову.
– И будут иметь на это полное право. Мама, ты только посмотри на ее декольте почти до талии! Все наружу. Поскольку сегодня вечером здесь будут одни джентльмены, будем надеяться, что они не станут распускать глаза. Но если один из них позволит себе лишнее, я вколочу его в землю рядом с розовым кустом.
– Уверяю вас, милорд, никто из этих джентльменов не захочет посмотреть на меня дважды. Я бедная вдова со вполне заурядной внешностью. – Однако Эванджелина прикрыла грудь руками. Она спорила с Дорри, но та была непреклонна.
Герцог, остановившийся в каком-нибудь полуметре, еле слышно произнес:
– Если вы еще раз скажете что-нибудь подобное, я выпорю вас. Вы меня поняли?
Эванджелина заставила себя улыбнуться и опустить руки по швам.
– Я понимаю ваши слова, но не понимаю вас.
– Перестаньте прибедняться. Все вы прекрасно понимаете. Поверьте мне, у вашего платья слишком низкий вырез. Дорри придется поднять его минимум на пять сантиметров. Я не хочу, чтобы мужчины видели вашу грудь.
– Но почему?
– Потому что она моя.
Эванджелина готова была кинуться на него. Заметив это, герцог довольно усмехнулся.
– Милый, ты дразнишь Эванджелину?
– О нет, мама. Просто рассказываю, чего жду от нее сегодня вечером.
Смех и голоса, донесшиеся из вестибюля, заставили Марианну-Клотильду нахмуриться. Что он сказал Эванджелине? Должно быть, что-то нехорошее, потому что девочка покраснела от пят до макушки. Надо бы спросить, но есть риск покраснеть самой… Вдовствующая герцогиня чертыхнулась и в первый раз в жизни пожалела, что гости оказались столь пунктуальны.
И это герцогиня называет маленьким семейным вечером? Эванджелина обводила взглядом огромный обеденный стол, за которым сидели двадцать пять прекрасно одетых, смеющихся гостей. Леди Пемберли любезно поздоровалась с Эванджелиной и тут же сказала, что у нее слишком большое декольте. Герцог, подслушавший их разговор, грозно нахмурился. А Фелисия, пытавшаяся привлечь внимание лорда Петтигрю, постукивая его по руке красивым веером из слоновой кости, обернулась и со смехом сказала, что герцог просто не имел права столько времени держать Эванджелину в Чесли.
– Мне требовалось побыть на лоне природы, – с улыбкой проговорила Эванджелина.
– Похоже, мадам, что теперь эта нужда отпала.
Эванджелина вздрогнула, мгновенно узнав голос. Она знала, что этот человек приглашен, но не видела, что он уже прибыл и стоит рядом. Она медленно повернулась лицом к тому, кого мечтала убить, и надменно вздернула подбородок.
– Как видите, сэр Джон. Сэр Джон поклонился.
– Мадам, позвольте мне проводить вас к столу. Конечно, мы все очень рады, что вы решили покинуть свою келью. Я уверен, что в лондонском свете у вас будет много дел. Думаю, сегодня у нас найдется время поговорить о столице и тех развлечениях, которые она сможет вам предложить.
Эванджелина заметила, что герцог покосился сначала на нее, а потом на сэра Джона. Девушка опустила глаза и пошла вместе с Эджертоном в роскошную столовую Кларендонов.
К удивлению Эванджелины, герцог указал ей на стул справа от себя. Он сам выдвинул его, ошеломленный лакей захлопал глазами, но потом взял себя в руки и отошел в сторону. Эджертон слегка приподнял бровь и, слава Богу, занял место поодаль. Стул справа от нее был предназначен для лорда Джорджа Уоллиса, джентльмена с бакенбардами (как она вскоре выяснила, отставного военного), имевшего неприятную привычку вставлять реплики в любой услышанный им разговор. Кроме того, лорд Джордж люто ненавидел Наполеона, на войне с которым погибли два его брата.
Напротив нее сидела леди Джейн Беллермен, старшая дочь графа, красивая девушка в платье из розового шелка и газа. Леди Джейн внимательно изучила ее и приняла холодный и высокомерный вид. Эванджелина опустила голову и стала ковырять вилкой кусочек лосося.
Приносили блюдо за блюдом. Лакеи были очень внимательны. У Эванджелины начала болеть голова. Она выслушивала бесконечные рассказы лорда Джорджа о битвах на Пиренейском полуострове.
– Ублюдки все еще не утихомирились, – сказал он и осушил огромный бокал вина. – Это не кончится до тех пор, пока он не сдохнет и не будет похоронен.
– Я бы тоже с удовольствием увидела его в гробу, – ответила Эванджелина.
– Вы, конечно, слышали об убийстве Роберта Фарадея, близкого друга герцога? Бедный Робби. Если бы герцог нашел этого малого, то прикончил бы его на месте, не дав раскрыть рта.
– Это верно, – ответил Ричард. Леди Беллермен кокетливо спросила:
– Что верно, милорд? То, что вы любите танцевать? Могу поклясться, вы великолепно танцуете. Может быть, пригласите меня?
– Сегодня танцев не будет, – ответил герцог, глядя на Эванджелину.
Эванджелина побледнела так, словно готова была упасть в обморок. Виной тому был разговор о Наполеоне и убийстве Робби. Разве это подходящие темы для разговора с леди? Герцог нахмурился.
В этот момент Эванджелина подняла глаза, и герцог увидел в них лютый гнев. Нет, эта девушка не собирается падать в обморок. Странно…
Эванджелина знала, что Ричард видит ее насквозь. Она тут же сменила выражение лица, но слушать о делах Наполеона было нестерпимо. Она посмотрела на Грейсона, который как страж стоял за высокой спинкой огромного стула герцога. Затем она услышала смех леди Джейн и заметила, что та смотрит на нее. Эванджелина подняла бровь и с улыбкой спросила:
– Прошу прощения, что вы сказали?
– Леди Джейн говорит о вас, моя дорогая, – сообщил ей лорд Джордж, прожевав изрядный кусок пирога со свининой. Когда пирог подавали на стол, отставной военный испустил довольный вздох и брякнул: – Именно из-за этого фирменного блюда местной поварихи у Кларендонов нет отбоя от гостей.
Увидев, что Эванджелина подняла взгляд, леди Джейн промолвила:
– Я только что сказала герцогу, что у вас невеселый вид. Когда гость скучает, у хозяина портится настроение, не правда ли, мадам де ла Валетт?
Эванджелина непринужденно ответила:
– Леди Джейн, должна признаться, что я действительно немного отвлеклась. Но теперь я снова во всеоружии и готова достойно отвечать на ваши очаровательные реплики.
Герцог одобрительно улыбнулся Эванджелине.
– Мадам, милорд сказал, что вы недавно прибыли из Франции.
– О нет! – пробормотал лорд Джордж, глядя на Эванджелину так, словно он впервые ее увидел и остался весьма недоволен этим зрелищем. – Вы же с виду совершенная англичанка. Не понимаю…
– Я наполовину англичанка, лорд Джордж, – ответила девушка. – Выросла в Сомерсете. Да, я вышла замуж за француза, но он был роялистом и ненавидел Наполеона. Так же, как и я.
– Я уже сказала милорду, – промолвила леди Джейн, – что эта тема не годится для застольной беседы. Несомненно, герцог считает, что вы портите настроение другим гостям.
Ах ты, дура набитая, подумала Эванджелина. Оскорбленный лорд Джордж покраснел как рак, а герцог опустил голову. Эванджелина поняла, что Ричард изо всех сил борется со смехом.
– Я плохо воспитанный гость, – сказала она, улыбнулась и подняла бокал.
– Да уж, – сказала леди Джейн и вполголоса добавила: – Возможно, вам лучше вернуться во Францию, где вы наверняка будете себя чувствовать как дома.
Эванджелина пожала плечами, положила вилку и широко улыбнулась собеседнице, показав белые зубы.
– Если герцог скучает, ему достаточно повернуться лицом к другим гостям, которые искренне готовы позабавить его.
– Так он и сделает, – ответила леди Джейн, и ее белые пальчики потеребили черный рукав герцога.
Ричард лениво поднял темные глаза, в которых горело порочное пламя.
Но на самом деле он думал вовсе не о порочных наслаждениях. Какого дьявола мать посадила слева от него леди Джейн? Конечно, герцогине и в голову не пришло, что он не собирается любоваться прелестями этой дурочки. Он смотрел на Эванджелину, которая молча глядела в свою тарелку, где лежал остывший пирог со свининой.
– Наверное, это из-за вашей английской крови, – ангельским голоском произнесла леди Джейн.
Эванджелина покосилась на нее.
– Очень возможно, – ответила она, подозревая подвох, но не зная, в чем он заключается.
– Вы не такая маленькая и смуглая, как большинство ваших соотечественников и соотечественниц.
Эванджелина снова посмотрела на остатки пирога со свининой. Она съела только один кусочек, но начисто потеряла аппетит. Когда лакей негромко спросил, не желает ли она яблочного торта, девушка покачала головой. И это подвох? Тьфу!
– Вам виднее, – только и ответила она.
– Еще бы! – фыркнула леди Джейн. – Вот к чему приводит смешение кровей. Рядом с вами все здешние дамы чувствуют себя коротышками. Зачем этой дурочке понадобилось опускаться до таких дешевых шпилек? Неужели только для того, чтобы привлечь внимание герцога? – подумала Эванджелина и ответила, с трудом удерживаясь от смеха:
– Забавно, что так сказали именно вы, леди Джейн. Я и сама заметила это, но думала не о коротышках, а о толстушках.
Леди Джейн со свистом втянула в себя воздух; ее глаза сузились от злости.
– Какая жалость, что вы вдова. В отличие от французов англичане не жалуют вниманием тех дам, которые уже побывали замужем. Если, конечно, не имеют на это особых причин.
Герцог невинно спросил:
– Джейн, разве вы не заметили, что моя мать выше Эванджелины?
Леди Джейн бросила на него беспомощный взгляд.
О нет, подумала Эванджелина, так легко ты не отделаешься.
– Милорд, ваша мать человек необычный во всех отношениях. Иначе она просто не была бы вашей матерью, – с улыбкой произнесла Эванджелина.
Какого дьявола она хочет этим сказать? – подумал герцог.
Что же касается леди Джейн, то та буквально рухнула на свое место. Теперь она не просто ревновала, но люто ненавидела «француженку».
Между тем Эванджелина продолжала с таким видом, словно оказывала леди Джейн величайшее благодеяние:
– Знаете, мне нет нужды привлекать внимание английских джентльменов. В Англии я только временно и не ищу себе мужа. Знаете, мысль о том, что джентльмен может отвергнуть женщину лишь на том основании, что она вдова, кажется мне омерзительной. Если английские джентльмены действительно такие тупицы, можете забрать их себе.
Обрадованная леди Джейн улыбнулась герцогу, но тот, к ее вящему разочарованию, сказал:
– Кажется, моя мать готова проводить дам в свою гостиную.
В ту же секунду раздался чарующий голос Марианны-Клотильды:
– Леди, позволим джентльменам перейти к портвейну!
Где их так вышколили? – подумала Эванджелина, давая лакею возможность отодвинуть ее стул.
– Пирог со свининой был неподражаем, – сказала она лорду Джорджу.
Когда дамы уютно расположились в гостиной, Эванджелина могла не бояться новых атак леди Джейн Беллермен, поскольку ее вниманием сразу же завладели леди Пемберли и непрерывно щебетавшая Фелисия.
Фелисия говорила о еде, о том, как много она съела, и тщательно описывала каждое блюдо, которое ей удалось отведать. Леди Пемберли заметила, что, если Фелисия и дальше будет есть как крокодил, лорд Петтигрю найдет себе кого-нибудь другого.
Эванджелина, которая почти ничего не съела, вступилась за бедняжку:
– Мэм, я должна согласиться с мисс Сторли: обед был очень вкусный. Я очень довольна, что дамам больше не нужно носить эти ужасные корсеты.
Когда Эванджелина беседовала с Полиной, виконтессой Демстер, рядом прозвучал голос герцога:
– Прощу прощения, миледи. Приехал кое-кто из моих близких друзей, и я должен представить им мадам де ла Валетт.
Глава 26
Герцог вел Эванджелину через гостиную, даря дамам улыбки и комплименты. Наконец он сказал девушке:
– Я вижу, вы выиграли этот турнир.
Эванджелина явно не понимала, о чем идет речь. Увидев это, Ричард покачал головой и добавил:
– Леди Джейн.
– Ах вот вы о чем! Бедная ревнивая маленькая дурочка… Поверьте мне, милорд, не женитесь на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39