Конечно, она возвращалась от Гая! У него комната в этой части дома. Счастливчик Гай! Криспин с кислой миной направился к своей холодной кровати. Его опять охватил гнев, но он вдруг понял, что зол только на Гая. Почему проклятый мальчишка сам не пошел в спальню к Тильде? Обычно поступают так. Первое правило осторожного поведения в любовных делах – не давать повода слугам для сплетен.
Криспин сбросил халат и улегся под одеяло. О чем думал Гай, подвергая Тильду риску быть увиденной? Надо напомнить ему об обязанности защитить имя дамы, если уж он вступил в любовную связь.
Но, немного поразмыслив, Криспин решил, что его предупреждение не придется ко двору. Гаю двадцать семь лет, и он вполне самостоятельный человек. Выходит, он ревнует. Все очень ясно и просто. Его злость на Тильду обусловлена ревностью к Гаю. Он сам хочет Тильду! Но сейчас ничего не выйдет – он не может вторгнуться в “охотничьи угодья” Гая!
Тильда, конечно, тоже зла на него. А чего могла ожидать эта проклятая женщина, если бродит на заре около комнаты известного светского льва в ночной рубашке и халате? Пусть ей наплевать на собственную репутацию, но по крайней мере подумала бы о своем долге компаньонки.
Но все равно он не должен был ее оскорблять и тем более бросаться на нее. Самое разумное было – ничего не говорить. Тогда у него оставалась бы надежда. А теперь? Послав к чертям и себя, и всю эту историю, он решил, что остается одно – наблюдать, как развиваются отношения у Гая с леди Уинтер.
Это имя ей не подходит – неприступная, холодная богиня превратилась в податливую и чувствительную нимфу. Но плотское наслаждение оказалось недоступным. Да от этого можно с ума сойти! Как уютно она вписалась в его объятия и как знакомо ему ощущение ее тела, словно он уже обнимал ее!
Он ошибается. Не мог он этого забыть! И где он ее встречал? Судя по словам матери, она вышла замуж в восемнадцать лет и с тех пор жила в имении мужа. Арнольд! Эта фамилия будила давно забытые воспоминания…
Он пнул кулаком подушку.
Хорошо бы она не появилась утром за завтраком. Одного ее присутствия достаточно, чтобы его душевный покой был нарушен. Ему нужно время, чтобы предстать перед ней в достойном виде. Он совершил две непростительные ошибки: переоценил свое самообладание и недооценил ее притягательность.
К своему сильному неудовольствию, Криспин увидел, что Тильда раньше его вышла к завтраку и спокойно беседует с матерью. Она одарила его очаровательной, но ледяной улыбкой и снова повернулась к леди Сейнт-Ормонд.
Он не ожидал от нее такого бесстыдства. Она даже не покраснела! Но почему краснеет он? Это ведь она скакала по коридорам на рассвете!
К счастью, ему доложили, что в кабинете ждет управляющий, который хотел бы с ним поговорить. Он быстро закончил завтрак и поспешил удалиться. Как раз в эту минуту вошел Гай и был встречен непринужденной и совсем не ледяной улыбкой леди Уинтер.
Подавив желание зарычать, Криспин гордо вышел из столовой. Она – нахальная распутница, и чем меньше о ней он будет думать, тем лучше.
В кабинете его поджидал Ригби.
– Доброе утро, ваша милость, – извиняющимся тоном произнес он.
Криспин подавил раздражение и улыбнулся.
– Ничего. Я уже позавтракал. В чем дело?
– Помните, ваша милость, как вы велели нам с Марлоу не слишком уж беспокоиться из-за того, что появились какие-то странные силки, а кролики и другая живность исчезают?
– Да. – Криспин кивнул. Марлоу был старшим егерем. Вначале он с трудом смирился с тем, что следует закрыть глаза на браконьеров, но, когда Криспин привел свои доводы, согласился.
– Марлоу мне вчера сказал, что за последнюю неделю понаставили еще капканов, – заявил Ригби. – Он думает, что кто-то из работников пользуется… ну, в общем… добротой вашей милости.
Криспин нахмурился.
– Что значит “пользуется”?
– Ну, Марлоу считает, что капканов стало больше, чем раньше, а столько фермерам для ловли кроликов на жаркое не нужно. Он считает, что кто-то продает живность.
– Лучше бы им этого не делать! – сказал Криспин. – И так уже сэр Ричард пристально следит, чтобы я не нарушал законы о правилах охоты. Если он кого-нибудь поймает, когда тот продает дичь, то отправит его на каторгу. Или на виселицу!
Ригби вздрогнул.
– Да, ваша милость. Марлоу вынюхивает, кто это может быть. Чтобы по-дружески предупредить.
– Хорошо. Скажи ему, чтобы при случае повидал меня и рассказал, что ему удалось разузнать, и мы с ним обсудим, как быть.
Черт! Только этого не хватало. И сэр Ричард, как назло, здесь.
– Когда увидишь Марлоу, скажи ему, чтобы не поднимал шума, – приказал он. – Я не хочу, чтобы об этом узнал сэр Ричард. Не нужно подогревать его интерес к браконьерам в округе. Я склонен уладить все мирным путем, не прибегая к крайним мерам.
Ригби кивнул:
– Все будет исполнено, ваша милость.
Глава шестая
Тильда почувствовала облегчение, когда Сейнт-Ормонд покинул столовую. Лишь приобретенная с годами сдержанность помогла ей не показать волнения в его присутствии. Чтобы не думать о заманчивых руках, губах и крепком теле, она повторяла в уме неправильные французские глаголы. Потребуется время, чтобы прийти в себя.
Когда надо было переодеться к обеду, она уже смогла разумно рассуждать о случившемся. Во-первых, не стоит обвинять Сейнт-Ормонда в том, что он плохо о ней подумал – для него очевидно, что она была в спальне у мужчины. И не стоит слишком строго судить его за то, что он сам с ней… развлекся. Это не совсем так: “развлекся” – слишком мягкое слово. Он посчитал ее доступной, развратной женщиной, которая извлекает выгоду из своего независимого положения вдовы.
Натягивая тонкую нижнюю сорочку, она покраснела, подумав о том, что же леди Сейнт-Ормонд рассказала ему. Несомненно, что история ее матери лишь подтвердила его мнение о дочери. Яб-локо от яблони недалеко падает. Слава богу, что он отпустил ее, когда она начала сопротивляться. Она вспомнила, как испугалась того, что он ее не отпустит, так как прекрасно сознавала, что долго сопротивляться не сможет. От этой неприятной мысли Тильда нахмурилась. И он заставил ее ответить на поцелуй! И силой к тому же. Но когда почувствовал ее уступчивость и решил, что она не станет с ним бороться, то сразу сделался нежным. Ха-ха! Он ошибся! Она не даст совратить себя ни ему, ни кому-либо еще… как бы ей самой этого ни хотелось. Сара подала ей то самое изысканное зеленое шелковое платье, которое так возмутило леди Пембертон.
Странно! За свою жизнь замужней женщины Тильда так и не познала той страсти, которую зародил в ней Сейнт-Ормонд. Она всегда себя спрашивала: для чего заводят любовников? Ей было непонятно, зачем, когда тебя не заставляют, подвергаться тому, что в лучшем случае утомительно, а в худшем – мучительно.
И вот теперь она это поняла. Или начала понимать. Все ее существо откликнулось на его прикосновение и растаяло в предвкушении блаженства. Его поцелуи совсем не походили на поцелуи Джонатана, и она была уверена, что близость с ним тоже будет совсем другой. Никогда прежде она не испытывала страсти, а вот сейчас это произошло… хотя она всего лишь думает о нем… Может, сдаться? В конце концов, шептал ей коварный голосок, ты ведь теперь вдова и можешь пренебречь приличиями, которые требуются от молодой девушки либо от жены. Узнай, что это такое…
Нет! Она сердито тряхнула головой. Это невозможно. Прежде всего потому, что он ухаживает за ее кузиной. Она не предательница и не унизит себя… и не позволит, чтобы он уронил свое достоинство. Эта мысль ее поразила. Почему, черт возьми, она так беспокоится о его чести? Он ясно дал понять, что для него это несущественно. И к тому же он считает, что она спала с Гаем. Во всяком случае, ей так показалось, поскольку Гай – единственный из гостей, чьи апартаменты находятся около галереи. Надо бы сказать Сейнт-Ормонду, что он ошибается. Она наморщила лоб. Мысль о том, чтобы пойти к нему и вывести его из заблуждения, претила ей. Он еще подумает, что она дает ему знать о своей доступности! И она совсем не уверена, что ей удастся совладать с собой и держать его на расстоянии.
Тильда покраснела. Криспин обозвал ее распутницей. С другой стороны, если он думает, что у нее связь с Гаем, то, скорее всего, не станет лезть к ней в постель. Что бы он о ней ни думал, он не попытается соблазнить любовницу своего молодого кузена.
Она продолжала хмуриться. Это соображение ей не очень нравилось, но пусть он лучше думает так, чем соблазнит ее. Она отдавала ему должное – он ни за что никому не расскажет о случившемся, и неприятности ей не грозят. Да, таким образом, она будет защищена, а воплотить в жизнь свои циничные взгляды у нее нет ни малейшего желания.
Итак, сегодня вечером – бал для местной знати. Это прекрасная возможность показать Сейнт-Ормонду – она больше не желает называть его по имени, – что она состоит в связи с Гаем.
А Милли? Как быть с ней? Она ведь уже заметила, что они с Гаем подружились…
У Тильды вырвался стон. А что, если Милли питает к Гаю нежные чувства? Бедная девочка будет убита, если подумает, что кузина так бесчестно себя повела. Ясно, что Милли не очень умна и очень наивна. Маловероятно, что она что-либо заподозрит. Но даже Милли заметила, как флиртует кузина, хотя не знает, что флирт затеян ради того, чтобы досадить Сейнт-Ормонду.
Не может быть и речи о том, чтобы рассказать все Милли – та придет в ужас, а из-за своего простодушия не сумеет смотреть на обман сквозь пальцы.
Тильда задумалась. Простодушна. Вот в чем дело! Если Милли расстроится, то не сумеет скрыть обиду, и это сразу станет заметно. Особенно тому, кто хорошо ее знает. Значит, в этом случае Тильде придется убедить ее в том, что она относится к Гаю как к доброму приятелю… ну как к кузену Тому, старшему брату Милли.
Она спустилась к обеду и, к своей радости, обнаружила, что сидит между Гаем и зятем Сейнт-Ормонда лордом Хастингсом. Видя, какие взгляды бросает хозяин в ее сторону, она принялась очаровывать обоих джентльменов, даря самые ласковые улыбки Гаю, который сидел между нею и Милли, а та сидела около Сейнт-Ормонда.
На обед было приглашено много местной знати, в том числе и яростный противник браконьерства сэр Ричард, поскольку он близкий друг семьи.
Тильда поймала себя на мысли, что ей приятно думать о герцоге как о человеке широких взглядов, который не сердится на неприятные слова, но она вдруг спохватилась: неужели она сменила гнев на милость? Лучше думать о его неблаговидном поведении. Но, к несчастью, как раз от этой мысли сердце у нее беспорядочно запрыгало и стало трудно дышать.
– Леди Уинтер! – раздался удивленный голос Гая. – Разве я сказал что-то неприличное?
Она недоуменно на него взглянула. О чем он говорил? Кажется, о парусном спорте. Она лучезарно ему улыбнулась.
– Что вы! И пожалуйста – не надо обращаться ко мне так церемонно!
Он расцвел.
– Я могу называть вас Тильдой? Мне это очень приятно. Значит, вы на меня совсем не сердитесь?
Оказывается она, сама того не сознавая, сердито смотрела… на Сейнт-Ормонда!
– Господи, нет, разумеется!
Когда подали следующее блюдо, Сейнт-Ормонд, до этого беседующий с Милли, решил оказать внимание двоюродной тетке Серафине и повернулся к ней. Гай, весело подмигнув Тильде, тут же начал развлекать разговором Милли.
Боже! Тильда вздохнула и повернулась к лорду Хастингсу, который задумчиво смотрел поверх ее головы. Затем, встретившись с ней глазами, тихо произнес:
– Скажите, леди Уинтер, как далеко зашли дела между… – Он сделал многозначительный жест, и она поняла, что он имеет в виду: сделал ли Сейнт-Ормонд предложение Милли, и если да, то принято ли оно.
Она помедлила с ответом. Не стоит обсуждать это с семьей Сейнт-Ормонда, и поэтому она удивленно и высокомерно – как ей казалось – подняла брови.
Лорд Хастингс улыбнулся.
– Это не праздное любопытство, дорогая. Интересно, знает ли Гай, почему вы с Амелией приглашены на чисто семейный прием. Позвольте положить вам кусочек гуся.
Она изящно склонила голову и спросила себя: почему сердце не замирает и она совершенно спокойна, когда Хастингс называет ее “дорогая”? Ведь Хастингс почти так же красив, как Сейнт-Ормонд, и по-своему обаятелен.
А он тем временем продолжал:
– Вы, наверное, заметили, что семья Молверн очень дружная, не хотелось бы, чтобы этот покой был нарушен. Может, кто-нибудь намекнет Гаю. Но, разумеется, не лорд Джон, поскольку это затронет честь Гая!
Тильда застыла.
– Вы полагаете, что это надлежит сделать мне, милорд?
– Может быть, вы прежде ответите на мой первый вопрос, – мягко напомнил он.
Несколько минут она молча ела и сосредоточенно обдумывала, что ей следует сказать, и наконец произнесла:
– Его милость получил одобрение моего дяди. Насколько мне известно, пока он не сделал Милли предложения. Они стараются получше узнать друг друга, и, конечно, Милли известны его намерения.
Большего она сказать не может. Ведь не скажешь о сомнениях Милли, не говоря уже о том, что она заподозрила растущее увлечение Милли Гаем.
У лорда Хастингса был задумчивый вид.
– Хм. Я понимаю, в каком щекотливом положении вы оказались. Хорошо. Я последую совету жены и не стану совать нос в дела Криспина. – Он улыбнулся. – Не подумайте только, моя дорогая, что мы вас осуждаем. Просто я счел, что нам лучше знать, что к чему, чтобы помочь вам, если вдруг Гай перейдет Криспину дорогу! – Он усмехнулся. – В конце концов, титул герцога – это всего лишь счастливая случайность, выпавшая тебе при рождении! И носитель этого титула не всегда отличается здравомыслием. Если Гаю удастся раскрыть Криспину глаза, тем лучше!
Тильда уставилась на Хастингса с изумлением.
– Думаю, леди Уинтер, что для вас главное – счастье вашей кузины.
Она молча кивнула.
– Вы действительно полагаете, что она была бы счастливее с Сейнт-Ормондом, чем с Гаем либо с кем-то похожим на Гая?
Тильда, не колеблясь, покачала головой.
– Я тоже так думаю. Она – прелестная девушка, леди Уинтер. Хорошо воспитана и скромна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24