– Завтра вечером в баре «Бричка» – там рокабилли-тусовка. Но скажи-ка мне начистоту, Гав. Хочешь подключить Вито выслеживать тетю-колу?
– Вроде того.
Дадли смял банку от своего напитка здоровья, будто какую-нибудь плюшевую игрушку.
– А можно спросить, зачем?
Я скорчил рожу, обдумывая ответ.
– Ведь ты хочешь ту белку, правильно? – сказал Дадли.
Я нарочно не услышал его последнего утверждения и щелкнул пальцами.
– Придумал. Мы отпразднуем твою помолвку в «Бричке» – вчетвером, двумя парами.
Его бульдожье лицо пошло складками в улыбке, и он рассмеялся – как взлаял:
– Гав, как скажешь. Вот что мне в тебе нравится? Что под этими буйными золотыми волосами постоянно творится что-нибудь безумное.
Глава 9
Вспоминая эту реплику Дадли, я вынужден с ним согласиться. Что, черт возьми, было у меня в голове? Поразмыслив, я пришел к тому же выводу: я вообразил, что еще не упустил возможность завладеть Пискуном. То есть вот он стоял в той лавке, и если бы не затянувшийся завтрак в Скрэнтоне, я мог бы приехать раньше тети-колы и купить его. После происшествия я пытался спросить у Марта Фолсом, хозяйки магазина, которую заперли в шкафу, за сколько она бы продала Пискуна, не будь он украден. Но мой беспардонный маневр пошел прахом. Женщина была не в себе, перемежала истерические рыдания обвинениями в адрес полиции. Ответа от нее я не добился.
Вы, может, подумаете, что на этом этапе игры я получил достаточно предупреждений и должен был держаться от Пискуна подальше. Увы, я тоже не лишен слабостей.
Пискун олицетворял некое волшебство, и тот период жизни, когда самым важным был нынешний день. Малахольный Орех вобрал в себя мою юность. Какую-то особую любовь приобретаешь к тем беззаботным юным денечкам, приближаясь к середине жизни и потихоньку приступая к медленному спуску. Ну, знаете – скольжению к тем дням, когда самым важным в любой и каждый день будет нормальная работа кишечника. Да, через полгода мне стукнет сорок шесть и я стану еще более пожилым чучелом. Но упадок и износ по сравнению с тем, что было десять лет назад, возможно, не будут (эх, будем надеяться, что нет) такими глубокими в следующие десять лет. Канули те дни, когда я мог, например, есть халапеньес. Прощай, гарантированный сон на всю ночь. Покедова, не заросшие волосами ноздри и уши. Привет, аллергии, похмелья с двух пинт, боли в пояснице и неохватная талия.
Ну и потом – природная деляческая соревновательность, стремление к успеху. Какая везуха могла быть! Смотрите: я замечаю в витрине дряхлую, грязную, кишащую тараканами гагару, неохотно рассматриваю ее и обнаруживаю находку всей жизни, предмет с историей, вроде чучела пингвина, принадлежавшего адмиралу Бэрду, или шкур, которые носили терьеры в «Нападении гигантских землероек». Или там были зашарканные коврики? Пусть придурь, все истые коллекционеры – марок ли, кукол Барби или стаканов со стриптизершами – видят особую ценность в легендарных предметах. В мире искусства это зовется провенанс. Нуда, я понимаю, Пискун не вполне то же, что мистер Эд. Но единственный умеренно знаменитый экспонат, который у меня есть, – это ворона, которая находилась в музее восковых фигур в компании парафиновой копии Алфреда Хичкока.
А что если бы Марти продала мне Пискуна за шестьдесят баксов? При этой мысли у меня подгибались колени.
Но какие шансы получить Пискуна оставались у меня после того, как его умыкнули бриолиновые головорезы? Что ж, я тешил себя мыслью, что мог хотя бы разыскать его, сообщить копам, свидетельствовать против тети-колы, и тогда Марти отдала бы мне Пискуна в благодарность за поимку вандалов. Потом это явление Николаса, который сказал, что Пискун принадлежит кому-то еще, хотя, возможно (и скорее всего), он врет. Тогда зачем он ищет Пискуна? То есть сколько на самом деле может стоить кукла из вшивого местного кукольного телешоу шестидесятых годов? Пару тысяч? Почему тетя-кола не остановилась перед убийством, лишь бы только украсть Пискуна?
Я рассудил, что не будет вреда узнать, где Пискун провел все эти годы после «Генерала Бухера». Я даже не мог вспомнить, когда передача исчезла из эфира.
В общем, вместо того, чтобы ехать прямо домой, я направился в Музей истории вещания. Несколько месяцев назад мы с Энджи были там на одном мероприятии. Я вышел от Дадли на Авеню Америк и к поезду «А» – серьезной линии подземки, которая не делает лишних остановок и довольно быстро увозит на север. Через двадцать минут после посадки я уже стоял перед костлявой молодой женщиной в жутких очках в черной оправе, ярко-зеленом платье и на трехдюймовых резиновых платформах под цвет платья. Напоминала она гигантскую лягушку-дистрофика, которой пришлось сидеть в глянцевой, но изящной приемной МИВа.
Я сказал царевне-лягушке, чего хочу, она велела мне заполнить небольшую карточку, и вскоре я уселся в рабочую кабинку за компьютерный терминал. Надо понимать, что у меня нет ни компьютера, ни ПК, ничего такого. Я по-прежнему организую свою жизнь посредством карточек три на пять и каталожного шкафа. Наверное, можно было бы налепить полосатый код на всех моих животных, и, отдавая их в прокат, считывать сканером, но это как-то чересчур хитро при том, что берут их пару штук в неделю. Я из тех людей, что до сих пор звонят по телефону и шлют открытки, вместо того чтобы рассылать по списку «э-письма» и «бюллетени по персональному шаблону», сварганенные «личной настольной издательской системой». Нет, я мог бы, конечно, подсчитать свои налоги за двенадцать с половиной минут, а также сыграть на бирже, если остается расходуемый доход. Звучит оно неплохо, только я пока не положил в банк свой первый миллион, и на подсчет моих финансов на обычном калькуляторе поэтому уходит добрых два часа. Дадли говорит, что я технофоб, но меня вообще-то просто не интересуют технические примочки и усложнение моей повседневной инфраструктуры Интернет-провайдерами, модемами и мигающими «экранными заставками». Моя машина не «думает», когда тормозит, и не «рассчитывает» момент зажигания или топливную смесь, и мой ограниченный интеллект пока ориентируется на местности без помощи спутниковой навигации. Молодец Торо: «Мы растрачиваем нашу жизнь на мелочи. Простота, простота, простота!».
В то же время у Энджи компьютер есть, и она понемногу поддается на его коварные ухищрения. Откуда я знаю? Она никогда особо не увлекалась картами, а теперь плотно подсела на «солитер». (Похоже, это пандемия: национальная забава у нас уже не бейсбол, а компьютерный пасьянс.)
Но пусть я кроманьонец, я не шарахнулся от того компьютерного терминала обратно в родную пещеру. Он оказался весьма похожим на библиотечные терминалы, которые суть замечательно простые и полезные машины. «Дружелюбный интерфейс», если уж вы настаиваете. Да-да, в библиотеку я тоже до сих пор хожу – в абонемент, хотя готов признать, что этот кит, кажется, загарпунен уже с двух сторон: Интернет-серфингом и диванными в больших книжных магазинах.
Я заполнил форму запроса на экране и придавил кнопку «ввод». На экран выскочило следующее:
«Шоу генерала Бухера» выходило в эфир на местном вещании с сентября 1964 г. по июнь 1972 г., всего вышло почти 2000 выпусков. Хотя к моменту появления передачи ее формат – кукольное шоу с постоянным ведущим – уже был хорошо освоен другими, создатель передачи и исполнитель главной роли Лью Букерман оказался единственным, кто построил свое шоу на темах «холодной войны», что по сегодняшним меркам кажется довольно мрачным. Передача Букермана была главным образом скорее развлекательной, чем обучающей, хотя и предполагала мораль. В каждом выпуске содержался эпизод воздушной тревоги, обычными элементами были шутливо обыгранные мотивы шпионажа и предательства. В тогдашних телепрограммах участие кукол было обычным делом, но персонажи «Генерала Бухера» имели заметное отличие – они были сделаны из настоящих шкур животных самим мистером Букерманом.
«Шоу генерала Бухера» транслировалось на ограниченную аудиторию и в рецензиях оценивалось как посредственное. Лью Букермана никогда не интервьюировали на темы стиля и содержания его программы. Недавнее электронное письмо от члена продюсерской группы сообщает, что Букерман был русским эмигрантом, который утверждал, что имел диплом советского циркового кукольника.
Передачу закрыли, заменив подобным, но более экономичным синдицированным шоу («Банановые десерты»). Лью Букерман, по последним данным, живет в Иллинойсе, владеет магазином лечебных холистических товаров и линией экологически чистых продуктов.
Видеозаписей в архиве нет.
Глава 10
Когда я заявился домой, Энджи спорила с телефоном.
– Питер, дорогой, но это совершенно ни к чему! – Отняв трубку от уха, она заскрипела зубами на Отто.
– Очень здорово! Ян-жи лицо, как Фред. – Отто поднял глаза от львиной гривы, которую расчесывал. – А, Гарф, Фред, он смотрица, да? Я все осторожно щетка, чтоб красота.
– Питер, чтобы паять титан, нужна аргоновая атмосфера… Слушай, такой припой на титане – это дрянь, а не работа. Ты хочешь, чтобы через неделю на благотворительном концерте в «Савое» платиновые шарики повываливались у принцессы Мадлен из ушей прямо в шампанское? – Энджи обратила в мою сторону убийственную усмешку: «Питер». -…Я пытаюсь сказать, что придется соединять механически – если только паять эти шарики ты не подрядишь «Локхид». Что скажешь насчет заклепок? – Энджи зажала в кулаке прядь волос и прищурилась на потолок. – Нет, Питер, я никого не знаю в «Локхиде».
Я проскользнул за стойку, включил сообщения на автоответчике и отдался морганию его диода. В то же время я отдался потребности в чашке кофе из «Крупса».
– Угадай, что произошло, Гав? Я решился! Я сделал Кармеле предложение прямо у нее на работе, в столовой Отдела автотранспорта. Сказала да. И – Гав? Мне перезвонил Вито. Он сегодня вечером играет свинговую программу в «Готам-клубе». Как насчет отпраздновать вчетвером? Девять с чем-то.
Би-и-ип!
– Мистер Карсон, это Джанин Уилсон из «Уорнер». У вас есть еще змеи? Кевин О'Брайен, наш режиссер, он захотел еще змей. Пожалуйста, позвоните, как только сможете. Сейчас около десяти минут десятого утра.
Би-и-ип!
– Забыл сказать. В «Готаме» это будет костюмированный вечер. Винтажные пижоны, понял? Ну, пока.
Би-и-ип!
– Здрасьте, мистер Карсон, это снова Джанин Уилсон. Кевин просил узнать, нет ли у вас каких других рептилий. Типа ящериц, больших ящериц? Сейчас около девяти тридцати пяти утра.
Би-и-ип!
– Мистер Карсон, это говорит Кэт Тейлор из «Такси-дермических поставок Кензи»? Насчет вашего последнего заказа? Кристаллическую соду, протравку для рогов, карбонат магния, перматекс, кедровое масло и мастику для черепов мы вам отправили, но опаздываем с птичьими языками и бобровыми зубами. Они должны прибыть где-то на будущей неделе. Чтобы вы знали.
Би-и-ип!
– Профессор! Это Стюарт из антикварного Шарпа. Слушайте, мне только что попалась какая-то обалденная штука, подумал, может, вам нужна. Похоже прям не знаю на что. Гигантский долгоносик? Стоит на деревянной основе, фута два в высоту. Кошмар. Но жуть. Может, вы бы заехали и поглядели? Тут еще какая-то кость. Тоже не знаю, что за такое. Кошмар. Перезвоните мне.
Би-и-ип!
– Здравствуйте, это «Товары для кино и сцены», хотим узнать, не желаете ли возобновить у нас рекламу. Свяжитесь с Энди Пулом. Спасибо.
Первым делом клиенты – я набрал номер Джанни Уилсон и рассказал, что у меня есть из области рептилий.
– Четырехфутовый очковый кайман (это как аллигатор), аллигаторовые головы, череп крокодила, шкура анаконды около двенадцати футов длиной, набитая и установленная на доске, восьмидесятифунтовая кусающая черепаха в стеклянном футляре, трехфутовый варан на креастоновой скале, парочка банальных игуан без подставок и четыре или пять гремучников в броске. Это навскидку, конечно. Могу факсом прислать полный список.
– Ай, нет времени. Просто везите трех самых крупных ящериц и трех самых крупных змей. А есть живые тарантулы?
– Живого не держу. Но один мой друг, Пит Дурбан, дрессирует тарантулов.
– Да, мы с ним расстались. Одного из его тараканов раздавило операторской тележкой, и парень покатил на нас бочку.
– Ну, я знаю человека, который может вас выручить. Алан Педен, он из «Среднедеревенской Экзотики» в Квинсе, специализируется по змеям и жукам. Но могу я спросить, зачем живой тарантул в охотничьем магазине?
– О нет, это вообще другая сцена. Эпизод сновидения.
– А, понимаю. Ну, в любом случае, рептилий я сейчас привезу.
Следующий звонок: гигантский долгоносик.
– Привет, Стюарт, это Карсон. Расскажите про свое незнаючто.
– Вам надо посмотреть на эту штуку, профессор. Приезжайте.
Он хочет, чтобы я со всех ног мчался к нему в Нью-Хоуп каждый раз, когда ему попадется какое-нибудь чучело, и никогда не может опознать даже самого элементарного зверя. Раз я приехал к нему посмотреть на, как он сказал, орла, и увидел, что это обычная индейка. Но другой раз он выдернул меня рассказом о черном петухе злобного вида, который оказался глухарем – экзотической сибирской дичью, которую я заполучил за жалких тридцать баксов.
– Большой жук, да?
Мог это быть, например, Dynastes hercules – самый большой на Земле жук? Под семь дюймов в длину, оливково-зеленый, у самцов пара длинных рогов размером с воронов клюв. Они водятся в Центральной Америке, и мальчишкой я в супермаркетах постоянно рылся в банановых связках – в пустой надежде найти безбилетного пассажира. Что там говорить: юный Гарт так и не смог раздобыть себе жука-геркулеса – тварь достаточно большую, чтобы считаться чучелом.
– Вы завтра открыты?
– С одиннадцати.
– Может, мы с Энджи соберем корзинку и устроим у вас пикник.
– Где пикник? – спросила Энджи, когда я повесил трубку.
– Стюарт что-то там нашел.
– И, могу спорить, не знает, что именно. Хочет, чтобы ты приехал в Нью-Хоуп посмотреть на эту штуку. И тогда ты придумал пикник, так? – Страдальческая улыбка, закушенная нижняя губа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27