– И этот сайт сможет защитить меня, как твоя карта?
– Может быть. – Дадли улыбнулся мне через плечо. – Что бы ты делал, если бы я за тобой не присматривал? Я и Энджи?
– Не забывай Отто.
– Да, и Отто. – Дадли вдруг оторвался от своей лупы и нахмурился, глядя куда-то в угол. – Хочу сказать, что меня ужасно печалит кончина Вито. Я его любил, хоть мы и редко встречались.
– Похоже, он хотел помочь мне. Наверное, Вито был натуропат. Но поди разбери. Я видел только, что он из ретристов.
– Я должен был это понять. – Дадли покачал головой, упрекая себя. – Я знал, что он увлекался сонотерапией. Значит, у ретристов теперь есть все, что нужно. Твой драгоценный Пискун и все, что спрятано в его голове, теперь у них. Тем лучше, верно? Теперь все позади, так?
– М-м. А что значит, если за мной следят копы? Какой-то синий микроавтобус, разрисованный граффити, весь день стоял под моими окнами на другой стороне улицы, где запрещена стоянка, и не получил штрафной талон.
– Они следили за тобой? – ледяным тоном переспросил Дадли. – Сейчас?
– Не думай, что я уж совсем. Нет, я вышел черным ходом, перелез через стену во двор к моему соседу Гарри и вышел другим проулком.
– Чую нюхом, ты еще не выбрался из ендовы. Возможно, фараоны решили сделать из тебя приманку.
Первую часть фразы я не очень понял, но не стал переспрашивать, чтобы не нарваться на язвительный перевод «для невежественных янки».
– Да, но я не сомневаюсь, что ретристы это знают. Они пройдохи и жулье, но не дураки. Они явно заприметили нас с Энджи в Церкви Джайва, а Николаса разглядели за версту. А после того, как копы нашли труп тети-колы, ретристы как в воду канули. Дяди-ситро. Не все ли равно.
– Брат не появлялся?
– Ни звука. – Я скрестил пальцы, а другой рукой постучал по дереву. – Ладно, Дадли, скажи мне честно. Без деталей и без всякого такого, просто скажи. Хоть что-то из этой лабуды, которую лепят ретристы, возможно? Или они просто серьезно заблуждаются?
Дадли сначала помолчал, но по тому, как у него подергивались губы, и по наклону головы было ясно, что он думает.
– Включи телевизор, – сказал он наконец. Помедлив, я сделал, как он велел. Шло дневное ток-шоу, там спорили.
– Погромче, – рявкнул Дадли через плечо. Я прибавил, спросил:
– Ну?
– Возможно, – прошептал Дадли.
– Насколько? – прошептал я ему в ухо, глядя, как женщина на экране бросает стулом в другую. Дадли оторвал глаза от вывернутой наизнанку птички и встретил мой пристальный взгляд:
– Возможно вполне.
– И зомбирование цветными вспышками?
– Часть системы американского Гулага. – Дадли равнодушно покачал головой. – Они отказались от этого, когда русские запустили спутник. Но…
– Но?
– Ну, в любом случае, телевидение высокой четкости, насколько я разумею, уменьшит воздействие вспышек, которое есть сейчас, оптический нерв просто уже не сможет регистрировать все множество разных цветовых пульсаций, которые обычно связывают с малым эпилептическим припадком и явлениями, которые они вызывают – вроде расстройств памяти и дежа вю. То есть если нам не будут показывать именно цветные пятна, специально монтируя их последовательность. Недавно в Японии один мультфильм…
– Я слышал. Половина японских детей рехнулась.
– Преувеличение. На самом деле около шестисот. И может быть, ретристам того и нужно. Такое воздействие, которого они могли бы добиваться, чтобы контролировать восприятие людей и их действия. И опять же, насколько я могу судить, вспышка с высоким разрешением, хоть и насыщенная, все же сильно не дотягивает до частоты слияния, и если увеличенное разрешение что-то изменит, то разве что сгладит эффект мерцания. Не вижу, как повышение разрешения может аномально подействовать на ядерные оболочки ЛКТ.
– ЛКТ? – Надо было постараться и продлить его откровенность.
– Латерального коленчатого тела. Смотри… – Он поднял пинцетом сероватую изюмину – мозг поползня. – У птиц они тоже есть. – Дадли опустил мозг в стальную миску к другим малюсеньким кусочкам внутренностей.
– Ага. – Ясно, подписчик «Вестника безумного ученого». – А то, что они затевают со сферами, хорошо или плохо?
– Тш-ш! – Крупная капля пота скатилась по его круглому лицу. – Скорее всего, плохо.
Я зашептал еще тише:
– Но разве АНБ… – Дадли метнул в меня презрительный взгляд. – То есть разве от этой идеи не отказались, еще когда появились «Битлз»?
Дадли ничего не сказал. Только склонил голову, и это движение я истолковал как неохотное «нет».
– А тогда… – Я почти касался губами его влажного уха. – …надо что-нибудь делать? Они со дня на день применят свои сферы.
Дадли слабо усмехнулся:
– Если никто ничего не делает до сих пор, то уже слишком поздно. Никто не сможет мобилизовать, э-э, нужную службу за столь короткий срок.
– Но…
– Гав?
– Да?
– Ты ни черта не можешь тут поделать.
– Но…
– Выключи телевизор, Гав. Налей себе крем-соды. А я выпью «Клево-Формы».
Глава 26
В следующие сутки жизнь была, по контрасту, довольно скучная. Мы с Отто закончили прибираться в разгромленной квартире. Без Николаса. Без нападений, похищений и пистолетов. Казалось, что Пискун и ретристы провалились куда-то, чтобы портить жизнь другим, так что мы радовались приближению шоу принцессы Мадлен, на котором все увидят сделанные Энджи украшения.
Гала-концерт в пользу любимой благотворительной организации принцессы – Фонда черепно-мозговых травм. На создание этого Фонда принцессу вдохновила гибель сестры от травмы головы, полученной в автокатастрофе, – теперь такой участи можно избежать, благодаря исследованиям, которые проводит фонд. Совсем недавно к принцессе присоединился популярный актер Комптон Стайлз, который теперь стал еще популярнее из-за своей беды. Волевой красавец-мужчина оказался в инвалидной коляске – горный велосипед сбросил его в овраг. Вместе принцесса и актер развернули кампанию за ношение шлемов. И вот Фонд сосредоточился на методах лечения травм головы у детей. Текущая цель была – собрать на грандиозном благотворительном концерте довольно наличности, чтобы основать Дом принцессы Мадлен, реабилитационный центр для детишек с поврежденными бошками.
Оракулы от мира знаменитостей предсказывали, что концерт станет гвоздем нынешнего благотворительного сезона в Нью-Йорке.
Не считая принцессы и Стайлза, множество звездных персонажей значилось в списке приглашенных, в том числе, возможно (не исключено, вероятно), там даст последнее выступление стареющая британская группа «Скоростная Трясучка». Рэпперы и звезды футбола, кутюрье, телеведущие, экс-президенты, Особые Музыкальные Гости и все такое. Большое событие, и, пожалуй, Энджи имела право поволноваться перед общением с такой толпой знаменитостей. Все потому, что ее заказчик, прославленный дизайнер (славящийся среди коллег по цеху как невыносимый хам), не нашел никого, кто пошел бы с ним. Если не считать модель, которую он нанял демонстрировать его побрякушки. И не думайте: приглашая Энджи, он преследовал свои цели. Хотел, чтобы она тоже была ходячим рекламным щитом для его украшений, большинство из которых Энджи ему и сделала по его эскизам. По плану Питера, Энджи надо было менять сережки и ожерелья каждый час или около того – повышать известность их с Питером ювелирной линии. Энджи, очевидно, считала, что любые унижения, которые предполагает такой порядок, оправдываются входным билетом на самую главную тусовку сезона.
– Гарт, повесь смокинг отпариваться. И закажи лимузин, – прокричала мне Энджи из недр своего шкафа, откуда, как тарелки для стендовой стрельбы, вылетали разные туфли.
– Лимузин?
Я рассмеялся, проводя щеткой по смокингу. Конечно, немного помялся, но пропаривание в ванной все исправит. И вообще, я всегда подозревал, что в химчистках не делают ничего, только гладят и окуривают (этими ядовитыми химикалиями), чтобы ты думал, будто твой костюм и вправду почистили. Все-таки я никак не возьму в толк, как можно навести чистоту без применения жидкости, в частности – воды.
– ЛИМУЗИН, – прогремело решительно из обувного склепа. – Там будут камеры, фотографы у подъезда. Представляешь, если кто-то подъедет на такси.
– А может, кто-то поедет с Питером? – Я помял в руках соусный струп на манжете смокинга.
– Так не делается, Гарт. Закажи лимузин, будь добр? – Голос у нее посуровел.
– Ты думаешь, все телекамеры так и будут поворачиваться за нами, когда мы пойдем по красной дорожке? И что они скажут? «Вот идет Великолепный Ювелир Энджи, подмастерье Питера, и ее компаньон Гарт, Всемирно Знаменитый Чучельник»?
– Сладкий мой?! Я тебя выпотрошу на месте портновскими ножницами, если ты не перестанешь молоть чушь!
Я зашел в ванную, пустил в душ самую горячую воду, повесил смокинг на заднюю сторону двери и герметично закрыл кабину.
Входя в гостиную, я еще слегка шарахался пустого пространства и жалел того, что больше не вернуть. Особенно Фреда. От сознания потери у меня перехватывало горло. Отто немало потрудился, разбирая весь кавардак, теперь же он стеклил парадную дверь. Уже заменил петли, навесил полотно и починил косяк. Новые замок и ручка еще лежали нераспакованными на стойке. Отто был человеком с множеством талантов и кучей дурацких привычек типа бессмысленного помыкивания монотонных русских песен.
Вообще-то эту работу должен был выполнить домовладелец, но тогда нам пришлось бы ждать неделю, отгородившись от злых улиц Нью-Йорка одной фанеркой. Это уже относительно обычная практика в наших краях с неуловимыми домовладельцами: ты все чинишь сам, а потом вычитаешь стоимость материалов из квартплаты. Еще дешевле, чем пришлось бы платить мастеру, – и не то что: бы наш домовладелец признавал это, видя цену, падая в обморок и сломя голову бросаясь звонить, чтобы оспорить сумму. Именно такой кульбит я и предполагал. Маленькая месть за те дни, когда бойлер ломается, на дворе февраль, а он в Монтего-Бэй, вне досягаемости. Так что вот.
Я пролистал «Желтые страницы» в поисках лимузинов. Зазвенел телефон, я безотчетно снял трубку, и тут же слегка испугался. Я решил какое-то время вообще не поднимать трубку, чтобы не сталкиваться с чокнутыми ретристами, Николасом и прочими.
– Профессор? Это Стюарт Шарп из Нью-Хоуп. Тот жук все еще у меня. А вы так и не приехали не него посмотреть. А еще кость, не забудьте про кость.
– Извините, Стюарт, у нас тут были кое-какие неприятности, и я не мог приехать.
– Неприятности? Какого рода? Вы имеете в виду – серьезные неприятности?
Я вздохнул – у меня не было сил объяснять ему все.
– К нам залезли. Все поломали, дверь разбили, в таком роде. А еще мне до зарезу нужно найти змей для музея.
– Ого. Цена того, что ведешь дела в городе, а? Сочувствую. Ужасно слышать. Страховку получили?
– Не столько, сколько надо. И это страховка за квартиру плюс бизнес-полис Энджи, часть потерь мы покроем, и во всяком случае получим деньги хотя бы на новую мебель. А поскольку у нас есть хороший источник бесплатной подержанной мебели, я потрачу часть денег на покупку новых зверей.
– Надо было страховать все, Гарт. Если бы случился пожар, вы бы остались ни с чем.
– Это у меня сейчас первый пункт повестки дня. Так что там с жуком?
– Ну вот, слушайте, в чем штука. Я почему позвонил – сегодня ближе к вечеру я буду в ваших краях, поеду за покупками. Хотите, привезу жука и кость показать?
Настроение у меня сразу улучшилось. Я ведь любопытный, а он рано или поздно вытащил бы меня к себе в Нью-Хоуп, а мне бы тащиться туда – и обмануться в своих ожиданиях – не хотелось.
– Непременно, Стюарт, захватите. Покажу, что осталось от моей коллекции.
– Ну и здорово. Скажем, в пять?
– Хорошо. Только не позже, ладно? А то мы уходим вскоре после пяти.
– Конечно.
Он повесил трубку, и я набрал номер проката лимузинов.
Потом другого.
И еще одного.
В трех гаражах, куда я позвонил в последний момент, все было разобрано подчистую, кроме таун-каров, но таун-кара, я знал, будет недостаточно. Можно было обзванивать дальше, и, может, один экипаж и нашелся бы, но я решил сымпровизировать. Я выручил смокинг из паровой бани, взял ключи от машины и поехал в прокат костюмов и автомастерскую.
Глава 27
Кинотеатр «Савой Ревью» – такая же достопримечательность Нью-Йорка двадцатых в стиле ар деко, что и Эмпайр-стейт-билдинг. Он представляет собой полную противоположность монастырским кельям нынешних мультиплексов. Зал в «Савое» – почти на шестьсот мест. Скорее стадион, чем кинотеатр, и скорее Карнеги-холл, чем стадион: мягкие кресла оббиты красным бархатом, кричаще-пурпурные ковры и золотая роспись по потолку. Может показаться, что смотреть фильм в «Савое» будет гулко и далеко, как в телевизоре на дне глубокого колодца. Это не так: расположение сидений и акустика тонко проработаны. Раз мы с Энджи смотрели из партера режиссерскую версию «Бегущего по лезвию бритвы» и по грандиозности место оказалось вполне соразмерно этому эпическому полотну.
Чем дальше к северу, тем гуще в поперечных проездах слева, куда направляли простых водителей знаки объезда, становились пробки. Хотя дорога была не так уж забита, поскольку у любого таксиста и профессионального шофера хватит ума не лезть на эту улицу вечером перед гала-концертом в «Савое». Прямо впереди, за два квартала до нашего пункта назначения, улицу перекрыли. Мы подкатили к заслону из голубых полицейских козел под подозрительные взгляды фаланги копов из оцепления, сложившей на груди руки. Кучка грошовых папарацци с ближнего тротуара метнулась поглядеть, не узнают ли в нас кого. Наверное, их особенно воодушевило отсутствие всяких преград для их нахальных объективов. Был благоуханный осенний день, и мы решили ехать в «линкольне» с опущенным верхом. Но ни одной вспышки в нас не блеснуло.
К водительской дверце подошел коп, и Отто вынул из-под шоферской фуражки билет и пропуск на машину. Наш русский шикарно смотрелся в шоферской форме, которую я взял напрокат, хоть она и была ему великовата. Оглаживая усы, патрульный изучил билет, оглядел нас с Энджи на заднем сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27