купить проточный водонагреватель электрический недорого в москве
Ветер оптимальный, волны средние, вода очень редко попадает в лодку. Но самое чудесное то, что начиная от Бора-Бора каждый день мы делаем по 100 миль. Проходим целехонькую, кругленькую сотню. А ведь было время, когда за целые сутки лаг отсчитывал лишь 30 миль. И мы, как дети, радовались, что так быстро Движемся со сломанной мачтой.
В атлантической экспедиции мы стали называть самопроизвольный разворот парусов «спонтанным выкидышем», а стаксель с выносным гиком – «Гошо-локомотивом». В Эгейском море наш экипаж окрестил расположение парусов бабочкой «клевером».
Инструменты и предметы обрели у нас новые названия. Обычно функциональные и зависящие от того, хорошо ли служит данная вещь. Барометр у нас – «равнодушник». Две сети для ловли планктона – «студенческая» (ловит более гадкий планктон) и «гастрономическая». Ящик с инструментами – «повседневник», второй – «оборотник», третий, с плиткой, размером 90 ? 20 ? 15 сантиметров – «зеленый».
Говорим всегда кратко:
– Поищи в оборотнике.
– Подай студенческую.
Давно уж распростились со сложными фразами вроде:
– Джу, будь добра, подай мне, пожалуйста, планктонную сеть с мелкой ячейкой!
Теперь это звучит так:
– Брось-ка мне студенческую.
Даже в градусах долготы опускаем сотни: 154° у нас – 54. Также и с барометром: вместо того чтобы сказать 762 миллиметра, говорим 62. Пожалуй, мы бы окончательно пали в глазах моряков из яхт-клубов, если бы они узнали, что «корму» мы называем «домашним уголком», а вместо «койки» говорим «постель». Весьма вольно обращаемся с морской терминологией. Но для нас от простого словечка «уголок» уже веет домашним уютом. И кроме того, мы не на бессрочных курсах по морской практике, а в спасательной лодке.
За три экспедиции набралось уже полгода плавания в лодке. Тысячи раз я завязывал морские узлы, тысячи раз их развязывал, но пользуюсь только тремя их разновидностями. И до сих пор не испытывал нужды знать большее их число. Пусть задумаются над этим инструкторы курсов для яхтсменов. Очень часто они требуют от несчастных курсантов непременно запомнить 20–30 различных узлов. Сложное и совершенно ненужное дело. Ведь наше время – не расцвет парусного торгового флота, когда в любой момент вам могут предоставить клипер. Задача в наши дни куда проще. Конечно, за десять лет можно выучить 30 морских узлов разного назначения. Но кому это нужно? Важнее зажечь искру в душе начинающего, привить любовь к парусному флоту. И тут лучших результатов можно добиться даже соревнованием в скорости завязывания узлов. Если бы я попал в руки яхтсмена-теоретика, он, наверное, презирал бы меня. Но нас разделяют два океана и самый длительный в мире практический опыт плавания на спасательной лодке под парусом.
Джу
Ничего особенного, достойного описания, не происходит. Идем быстро. Курс держим легко. Никаких происшествий. Привычный распорядок на борту восстановился довольно скоро. Всякая вещь на своем месте, а это, судя по опыту, пожалуй, самое удобное.
На вахте читаем, строим планы, а по ночам мечтаем о скорейшем возвращении домой. Солнце вроде бы не так сильно печет. И, хотя я и не чувствую какой-либо резкой смены температуры, все же сейчас здесь зима. Только к заходу солнца становится немного прохладнее да цвета чуть холоднее. От стального, белого и бледно-голубого до темно-серого. Нет уж тех роскошных, пышных закатов, какие мы наблюдали при подходе к Полинезии. Однако на юго-востоке небо остается светлым, невероятно прозрачного голубовато-зеленого цвета, который и привлекает в этот счастливый уголок земли немало художников.
Дончо
Мое место под солнцем, мои земляки
Яна давно уж со мной. Представляю ее себе. Ничего интересного друг другу не сказали. Она не поразила меня какой-либо глубокой мыслью. Один-единственный Раз получил пространные сведения:
– С кем ты играла в детском садике?
– С Колей.
На этом разговор закончился, я так и не понял, кто он, этот Коля.
Мне просто приятно смотреть на нее. Подбрасывать, тормошить и разыгрывать. Иногда и подразнить. И мне кажется, что открываю в ней настойчивость характера, чувство человеческого достоинства. Яна не капризничает, плачет в меру и ничего не боится. Может, потому что никто еще ее не пугал. Насколько могу, стараюсь избегать слов «нет», «нельзя». С тысячами запретов она очень скоро столкнется сама. У нее врожденное чувство ответственности. В детском саду ее любят и хвалят. Но мне она кажется обыкновенным ребенком. Я люблю ее. Но совсем по-другому, чем любит Джу. Сколько бы раз Джу ни вспоминала о нашей Улыбушке, сразу же у нее появляются слезы на глазах. Очень часто говорим, что уже никогда больше не будем с ней расставаться. Нелепо, но я бы сейчас все на свете отдал, чтобы оказаться в Софии. София – другая моя боль. Там моя мама, сестра, друзья, улицы Раковского, Патриарха… Я видел немало прекрасных городов. Многие из них красивее и экзотичнее. Но София – мой город, мое место под солнцем. И даже уродливая и безликая улица Денкоглу вызывает во мне радость. Все мне знакомо в родном городе. Помню, как он выглядит в июле, и мне хочется скорее погрузиться в его атмосферу.
Наступил сезон отпусков, и через неделю-две София опустеет. Рестораны, кинотеатры и магазины будут полупустыми. На улицах появятся группы растерянных школьников да старушки из провинции. И все будут говорить о море. Спрашивать друг у друга, кто и когда уезжает. Объявят, что в Созополе нет свободных квартир. Молодые матери с ног собьются в поисках продуктов для детей. Любители подводной охоты до тошноты будут говорить о лавраках, кефали, луфарях. Софийские водолазы ударятся в воспоминания о событиях начала 1958 года. Журналисты и служащие станут добиваться командировок. Те же, которые останутся в городе, утешатся мыслью, что начальство уехало.
Старые традиции болгар
Несколько дней назад я перечитал рассказы Й. Йовкова и понял, какой напастью в его время были волки. Я убежден, что в прошлом чабаны ненавидели и боялись волков гораздо больше, чем их нынешние коллеги с ярлыгой, транзисторными приемниками и в нейлоновых плащах вместо бурки. Но им и в голову не приходило в борьбе с хищниками использовать простое и радикальное, известное с древних времен средство – отраву. Они предпочитали собак, нож и ружье. Двадцать лет назад была проведена организованная акция по ликвидации волков. Тех, которые не погибли при облавах, уничтожили ядом. А вместе с волками потравили и орлов. Без орлов быстро размножились грызуны.
Потом оказались лишними собаки. Некоторые досужие деятели подсчитали, во что в целом обходится налогоплательщикам собачье племя. И кинулись травить и стрелять его. В этом массовом убийстве приняли участие даже организованные охотники. Представляете себе?! Охотник уничтожает домашних собак!
Спустя несколько лет природа показала, что волки занимали законное место в цепи сложных связей в животном мире. Оказалось, что самый свирепый зверь наших краев выполнял роль санитара. Правда, к ужасу охотников, он любил закусить и дичью, но уничтожал лишь слабых и больных животных. Природа отомстила за нарушение ее законов. После того как отравили волков, среди оленей и серн распространились эпидемии, и начался мор. Мы признали, что совершили ошибку. Чуть ли не обрадовались, что благодаря ей обрели опыт и глубже проникли в сложные взаимозависимости в природе. Но разве мы усвоили ту истину, что нельзя управлять этими взаимосвязями исключительно посредством постановлений и скороспелых решений местных властей?
Здесь, в центре Тихого океана, я вовсе не собираюсь служить панихиду по нашим старым ошибкам. Просто мне хочется разобраться, отыскать корни национальных традиций в охране природы. Ведь для того, чтобы жить в мире и гармонии с природой, тоже необходима традиция. Болгары, несомненно, имели ее. Они впитывали ее с молоком матери, но в связи с бурным развитием промышленности произошел какой-то сбой. Вероятно, нужны новые навыки и новые средства. Современное индустриальное производство в одних областях делает жизнь человека легче, а в других – наносит вред. Некоторые склонны считать такое положение вещей естественным, рассматривать его как трудности роста. Но это мнение ошибочно: непоправимый ущерб, наносимый природе, ее разрушение никогда не были и не могут быть естественным явлением.
Строительство и эксплуатация предприятий нередко сопровождаются выбросами в окружающую среду отходов производства только потому, что так, мол, «дешевле». Но это расчет, далекий от подлинной экономической эффективности. Давно известно, что люди, которые способны заглядывать лишь на год вперед, не годятся для работы проектировщиками или руководителями. Сложность еще и в том, что последствия загрязнения обычно сказываются не сразу. Даже в наиболее тяжелых случаях природа сопротивляется.
Я не могу с уверенностью сказать, какое именно загрязнение самое опасное: воздуха, воды или почвы. Но загрязнение воды – в зависимости от количества и вида отходов – становится очевидным почти незамедлительно. Нигде загрязнение не проявляется так быстро, как в водной среде.
В Болгарии есть озеро с прекрасным названием Вая. Что означает – ваять, творить, созидать. Это озеро уже несколько раз отравляли. Рыба дохнет. На первый взгляд для народного хозяйства потеря невелика – всего лишь около сотни тонн рыбы (таков годовой улов в его акватории). Но есть и другая беда. И немалая. Вая находится рядом с Бургасом. Неприятный запах и токсичные вещества отравляют воздух в городе, наносят вред здоровью людей. Бургас к тому же еще и центр отечественного и международного туризма. Кроме того, загрязнители попадают в море – со всеми вытекающими отсюда последствиями для шельфовой зоны. И наконец на озере гнездится, набирается сил огромное количество разнообразной птицы. Непрекращающиеся «происшествия» на озере Вая доказывают, что в проектах строительства и технологии производства окрестных заводов есть что-то порочное, ошибочное.
Вспоминается один случай. Работники телевидения засняли трубу, по которой сбрасывались в море отходы шахты «Росен». Вода оказалась радиоактивной. Вокруг не было никаких признаков жизни. Подохла рыба, погибли даже птицы, искупавшиеся в этой воде. В том лее году я нырял и плавал невдалеке от этой трубы. Море тут совершенно безжизненно, нет ни водорослей, ни мидий, ни рачков, ни рыбы. Меня поразила какая-то призрачная чистота, резко отличающаяся от всего, что я видел когда-либо в Черном море. Чуть позже сообразил: этот участок отравлен отходами производства. Несколько минут я сидел в оцепенений, все тело вдруг зачесалось. Сейчас подумал: очищены ли те воды или опасные отходы сбрасывают в другом месте? Установили ли табличку «Опасная зона, не купаться!»?
Ответственность
Уже длительное время мы плаваем по бескрайним морским просторам. Возможно, величественная природа, предстающая нашему взору, и заставляет меня столь часто размышлять на темы экологии. На протяжении уже семи лет наши исследования связаны с морем и возможностями спасательной лодки. Они нас интересуют, мы им преданы. Но во время нынешней экспедиции я особенно остро почувствовал, что, может быть, самое важное, жизненно необходимое – это борьба за охрану природы. Теперь я знаю, что именно данной проблеме посвящу все свои силы. Разумеется, подлинного успеха можно добиться лишь в том случае, если исследовать проблему «глобально», если объединить для этой цели усилия всех стран. Может быть, условия, в которых находимся мы – маленькая лодка и безбрежный океан, – и в самом деле идеальны для глобальных размышлений, но я опять и опять мысленно возвращаюсь к Болгарии. Плановость нашего хозяйства, масштабность общенародной собственности и авторитет общественных организаций создают, как мне думается, самые подходящие условия для принятия действенных решений по охране природы. Именно в этом – одно из важнейших преимуществ социалистического строя. На моей родине созданы специальные комитеты и целые институты, которые занимаются исключительно проблемами охраны окружающей среды. Государство выделяет на это колоссальные средства. Экология стала одной из основных тем наших газет и журналов. Радио и телевидение организуют специальные передачи. Результаты такой работы трудно переоценить. Но, как мне кажется, они были бы еще большими, если бы органы власти время от времени широко публиковали данные о степени загрязнения окружающей среды: какова запыленность и загазованность воздуха, каково в нем содержание ядовитых веществ, какова радиоактивность воды, каков уровень загрязнения и, разумеется, каковы нормы, каково положение в других странах. Подобные данные не следует замалчивать. Только в том случае, когда народ знает истину, от него можно ждать энтузиазма, активной помощи, а значит, и существенных результатов в борьбе за охрану природы.
Я мечтаю о том времени, когда наряду с прогнозом погоды мы станем получать информацию и об изменениях в окружающей среде в общенациональном масштабе. Показатели чистоты воздуха, воды и почвы должны стать одними из основных критериев при оценке деятельности народных советов и предприятий. И выплату зарплат и премий необходимо поставить в прямую зависимость от этого же. Ведь нелепо, когда директор того или иного предприятия, подвергающий угрозе здоровье и жизнь многих людей, получает премию за выполнение плана по прибылям, реализованного порой ценою отравления окружающей среды. Тем более что в подобных случаях наши законы предусматривают штрафы и наказание за безответственность.
Гребешок
Дует сильный ветер, поэтому, чтобы ловить планктон, необходимо убрать грот. Скорость снизится до 2,5 узла. А это, как я уже говорил раньше, наилучшие условия для лова.
Ночью несколько раз шел дождь. Точнее, брызгал. Приметы дождя уже знакомы. На горизонте появляется темное облако, соединяется с морем. И вот уже туча застилает полнеба. Нужно внимательно следить за ней, чтобы угадать, когда она закроет небо и над тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В атлантической экспедиции мы стали называть самопроизвольный разворот парусов «спонтанным выкидышем», а стаксель с выносным гиком – «Гошо-локомотивом». В Эгейском море наш экипаж окрестил расположение парусов бабочкой «клевером».
Инструменты и предметы обрели у нас новые названия. Обычно функциональные и зависящие от того, хорошо ли служит данная вещь. Барометр у нас – «равнодушник». Две сети для ловли планктона – «студенческая» (ловит более гадкий планктон) и «гастрономическая». Ящик с инструментами – «повседневник», второй – «оборотник», третий, с плиткой, размером 90 ? 20 ? 15 сантиметров – «зеленый».
Говорим всегда кратко:
– Поищи в оборотнике.
– Подай студенческую.
Давно уж распростились со сложными фразами вроде:
– Джу, будь добра, подай мне, пожалуйста, планктонную сеть с мелкой ячейкой!
Теперь это звучит так:
– Брось-ка мне студенческую.
Даже в градусах долготы опускаем сотни: 154° у нас – 54. Также и с барометром: вместо того чтобы сказать 762 миллиметра, говорим 62. Пожалуй, мы бы окончательно пали в глазах моряков из яхт-клубов, если бы они узнали, что «корму» мы называем «домашним уголком», а вместо «койки» говорим «постель». Весьма вольно обращаемся с морской терминологией. Но для нас от простого словечка «уголок» уже веет домашним уютом. И кроме того, мы не на бессрочных курсах по морской практике, а в спасательной лодке.
За три экспедиции набралось уже полгода плавания в лодке. Тысячи раз я завязывал морские узлы, тысячи раз их развязывал, но пользуюсь только тремя их разновидностями. И до сих пор не испытывал нужды знать большее их число. Пусть задумаются над этим инструкторы курсов для яхтсменов. Очень часто они требуют от несчастных курсантов непременно запомнить 20–30 различных узлов. Сложное и совершенно ненужное дело. Ведь наше время – не расцвет парусного торгового флота, когда в любой момент вам могут предоставить клипер. Задача в наши дни куда проще. Конечно, за десять лет можно выучить 30 морских узлов разного назначения. Но кому это нужно? Важнее зажечь искру в душе начинающего, привить любовь к парусному флоту. И тут лучших результатов можно добиться даже соревнованием в скорости завязывания узлов. Если бы я попал в руки яхтсмена-теоретика, он, наверное, презирал бы меня. Но нас разделяют два океана и самый длительный в мире практический опыт плавания на спасательной лодке под парусом.
Джу
Ничего особенного, достойного описания, не происходит. Идем быстро. Курс держим легко. Никаких происшествий. Привычный распорядок на борту восстановился довольно скоро. Всякая вещь на своем месте, а это, судя по опыту, пожалуй, самое удобное.
На вахте читаем, строим планы, а по ночам мечтаем о скорейшем возвращении домой. Солнце вроде бы не так сильно печет. И, хотя я и не чувствую какой-либо резкой смены температуры, все же сейчас здесь зима. Только к заходу солнца становится немного прохладнее да цвета чуть холоднее. От стального, белого и бледно-голубого до темно-серого. Нет уж тех роскошных, пышных закатов, какие мы наблюдали при подходе к Полинезии. Однако на юго-востоке небо остается светлым, невероятно прозрачного голубовато-зеленого цвета, который и привлекает в этот счастливый уголок земли немало художников.
Дончо
Мое место под солнцем, мои земляки
Яна давно уж со мной. Представляю ее себе. Ничего интересного друг другу не сказали. Она не поразила меня какой-либо глубокой мыслью. Один-единственный Раз получил пространные сведения:
– С кем ты играла в детском садике?
– С Колей.
На этом разговор закончился, я так и не понял, кто он, этот Коля.
Мне просто приятно смотреть на нее. Подбрасывать, тормошить и разыгрывать. Иногда и подразнить. И мне кажется, что открываю в ней настойчивость характера, чувство человеческого достоинства. Яна не капризничает, плачет в меру и ничего не боится. Может, потому что никто еще ее не пугал. Насколько могу, стараюсь избегать слов «нет», «нельзя». С тысячами запретов она очень скоро столкнется сама. У нее врожденное чувство ответственности. В детском саду ее любят и хвалят. Но мне она кажется обыкновенным ребенком. Я люблю ее. Но совсем по-другому, чем любит Джу. Сколько бы раз Джу ни вспоминала о нашей Улыбушке, сразу же у нее появляются слезы на глазах. Очень часто говорим, что уже никогда больше не будем с ней расставаться. Нелепо, но я бы сейчас все на свете отдал, чтобы оказаться в Софии. София – другая моя боль. Там моя мама, сестра, друзья, улицы Раковского, Патриарха… Я видел немало прекрасных городов. Многие из них красивее и экзотичнее. Но София – мой город, мое место под солнцем. И даже уродливая и безликая улица Денкоглу вызывает во мне радость. Все мне знакомо в родном городе. Помню, как он выглядит в июле, и мне хочется скорее погрузиться в его атмосферу.
Наступил сезон отпусков, и через неделю-две София опустеет. Рестораны, кинотеатры и магазины будут полупустыми. На улицах появятся группы растерянных школьников да старушки из провинции. И все будут говорить о море. Спрашивать друг у друга, кто и когда уезжает. Объявят, что в Созополе нет свободных квартир. Молодые матери с ног собьются в поисках продуктов для детей. Любители подводной охоты до тошноты будут говорить о лавраках, кефали, луфарях. Софийские водолазы ударятся в воспоминания о событиях начала 1958 года. Журналисты и служащие станут добиваться командировок. Те же, которые останутся в городе, утешатся мыслью, что начальство уехало.
Старые традиции болгар
Несколько дней назад я перечитал рассказы Й. Йовкова и понял, какой напастью в его время были волки. Я убежден, что в прошлом чабаны ненавидели и боялись волков гораздо больше, чем их нынешние коллеги с ярлыгой, транзисторными приемниками и в нейлоновых плащах вместо бурки. Но им и в голову не приходило в борьбе с хищниками использовать простое и радикальное, известное с древних времен средство – отраву. Они предпочитали собак, нож и ружье. Двадцать лет назад была проведена организованная акция по ликвидации волков. Тех, которые не погибли при облавах, уничтожили ядом. А вместе с волками потравили и орлов. Без орлов быстро размножились грызуны.
Потом оказались лишними собаки. Некоторые досужие деятели подсчитали, во что в целом обходится налогоплательщикам собачье племя. И кинулись травить и стрелять его. В этом массовом убийстве приняли участие даже организованные охотники. Представляете себе?! Охотник уничтожает домашних собак!
Спустя несколько лет природа показала, что волки занимали законное место в цепи сложных связей в животном мире. Оказалось, что самый свирепый зверь наших краев выполнял роль санитара. Правда, к ужасу охотников, он любил закусить и дичью, но уничтожал лишь слабых и больных животных. Природа отомстила за нарушение ее законов. После того как отравили волков, среди оленей и серн распространились эпидемии, и начался мор. Мы признали, что совершили ошибку. Чуть ли не обрадовались, что благодаря ей обрели опыт и глубже проникли в сложные взаимозависимости в природе. Но разве мы усвоили ту истину, что нельзя управлять этими взаимосвязями исключительно посредством постановлений и скороспелых решений местных властей?
Здесь, в центре Тихого океана, я вовсе не собираюсь служить панихиду по нашим старым ошибкам. Просто мне хочется разобраться, отыскать корни национальных традиций в охране природы. Ведь для того, чтобы жить в мире и гармонии с природой, тоже необходима традиция. Болгары, несомненно, имели ее. Они впитывали ее с молоком матери, но в связи с бурным развитием промышленности произошел какой-то сбой. Вероятно, нужны новые навыки и новые средства. Современное индустриальное производство в одних областях делает жизнь человека легче, а в других – наносит вред. Некоторые склонны считать такое положение вещей естественным, рассматривать его как трудности роста. Но это мнение ошибочно: непоправимый ущерб, наносимый природе, ее разрушение никогда не были и не могут быть естественным явлением.
Строительство и эксплуатация предприятий нередко сопровождаются выбросами в окружающую среду отходов производства только потому, что так, мол, «дешевле». Но это расчет, далекий от подлинной экономической эффективности. Давно известно, что люди, которые способны заглядывать лишь на год вперед, не годятся для работы проектировщиками или руководителями. Сложность еще и в том, что последствия загрязнения обычно сказываются не сразу. Даже в наиболее тяжелых случаях природа сопротивляется.
Я не могу с уверенностью сказать, какое именно загрязнение самое опасное: воздуха, воды или почвы. Но загрязнение воды – в зависимости от количества и вида отходов – становится очевидным почти незамедлительно. Нигде загрязнение не проявляется так быстро, как в водной среде.
В Болгарии есть озеро с прекрасным названием Вая. Что означает – ваять, творить, созидать. Это озеро уже несколько раз отравляли. Рыба дохнет. На первый взгляд для народного хозяйства потеря невелика – всего лишь около сотни тонн рыбы (таков годовой улов в его акватории). Но есть и другая беда. И немалая. Вая находится рядом с Бургасом. Неприятный запах и токсичные вещества отравляют воздух в городе, наносят вред здоровью людей. Бургас к тому же еще и центр отечественного и международного туризма. Кроме того, загрязнители попадают в море – со всеми вытекающими отсюда последствиями для шельфовой зоны. И наконец на озере гнездится, набирается сил огромное количество разнообразной птицы. Непрекращающиеся «происшествия» на озере Вая доказывают, что в проектах строительства и технологии производства окрестных заводов есть что-то порочное, ошибочное.
Вспоминается один случай. Работники телевидения засняли трубу, по которой сбрасывались в море отходы шахты «Росен». Вода оказалась радиоактивной. Вокруг не было никаких признаков жизни. Подохла рыба, погибли даже птицы, искупавшиеся в этой воде. В том лее году я нырял и плавал невдалеке от этой трубы. Море тут совершенно безжизненно, нет ни водорослей, ни мидий, ни рачков, ни рыбы. Меня поразила какая-то призрачная чистота, резко отличающаяся от всего, что я видел когда-либо в Черном море. Чуть позже сообразил: этот участок отравлен отходами производства. Несколько минут я сидел в оцепенений, все тело вдруг зачесалось. Сейчас подумал: очищены ли те воды или опасные отходы сбрасывают в другом месте? Установили ли табличку «Опасная зона, не купаться!»?
Ответственность
Уже длительное время мы плаваем по бескрайним морским просторам. Возможно, величественная природа, предстающая нашему взору, и заставляет меня столь часто размышлять на темы экологии. На протяжении уже семи лет наши исследования связаны с морем и возможностями спасательной лодки. Они нас интересуют, мы им преданы. Но во время нынешней экспедиции я особенно остро почувствовал, что, может быть, самое важное, жизненно необходимое – это борьба за охрану природы. Теперь я знаю, что именно данной проблеме посвящу все свои силы. Разумеется, подлинного успеха можно добиться лишь в том случае, если исследовать проблему «глобально», если объединить для этой цели усилия всех стран. Может быть, условия, в которых находимся мы – маленькая лодка и безбрежный океан, – и в самом деле идеальны для глобальных размышлений, но я опять и опять мысленно возвращаюсь к Болгарии. Плановость нашего хозяйства, масштабность общенародной собственности и авторитет общественных организаций создают, как мне думается, самые подходящие условия для принятия действенных решений по охране природы. Именно в этом – одно из важнейших преимуществ социалистического строя. На моей родине созданы специальные комитеты и целые институты, которые занимаются исключительно проблемами охраны окружающей среды. Государство выделяет на это колоссальные средства. Экология стала одной из основных тем наших газет и журналов. Радио и телевидение организуют специальные передачи. Результаты такой работы трудно переоценить. Но, как мне кажется, они были бы еще большими, если бы органы власти время от времени широко публиковали данные о степени загрязнения окружающей среды: какова запыленность и загазованность воздуха, каково в нем содержание ядовитых веществ, какова радиоактивность воды, каков уровень загрязнения и, разумеется, каковы нормы, каково положение в других странах. Подобные данные не следует замалчивать. Только в том случае, когда народ знает истину, от него можно ждать энтузиазма, активной помощи, а значит, и существенных результатов в борьбе за охрану природы.
Я мечтаю о том времени, когда наряду с прогнозом погоды мы станем получать информацию и об изменениях в окружающей среде в общенациональном масштабе. Показатели чистоты воздуха, воды и почвы должны стать одними из основных критериев при оценке деятельности народных советов и предприятий. И выплату зарплат и премий необходимо поставить в прямую зависимость от этого же. Ведь нелепо, когда директор того или иного предприятия, подвергающий угрозе здоровье и жизнь многих людей, получает премию за выполнение плана по прибылям, реализованного порой ценою отравления окружающей среды. Тем более что в подобных случаях наши законы предусматривают штрафы и наказание за безответственность.
Гребешок
Дует сильный ветер, поэтому, чтобы ловить планктон, необходимо убрать грот. Скорость снизится до 2,5 узла. А это, как я уже говорил раньше, наилучшие условия для лова.
Ночью несколько раз шел дождь. Точнее, брызгал. Приметы дождя уже знакомы. На горизонте появляется темное облако, соединяется с морем. И вот уже туча застилает полнеба. Нужно внимательно следить за ней, чтобы угадать, когда она закроет небо и над тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50