Я уже привыкла к акулам. Того и гляди, стану без них скучать. Одного не могу взять в толк: чего они увязались за нами? Вокруг «новенькой» увивается большая стая лоцманов, все крупные, отъевшиеся. Никак не пойму, когда и что едят акулы. Ясно как день: нельзя падать за борт, хотя я и слышала, что акулы не сразу нападают и что если не ударишься в панику, то можешь успеть забраться в лодку. К тому же эти акулы нам уже почти как родные.
Ветер хороший, попутный, и мы идем довольно быстро. Сегодня весь день не было дождя. Посмотрим, что преподнесет нам вечер. Каждый раз я что-нибудь придумываю на ночное дежурство, чтобы не заснуть. Но помогает мало. Вчера ночью, например, во все горло распевала американские народные песни. Однако это не помешало мне несколько раз за вахту задремать. Если немного потренироваться, то я, наверное, смогу петь и во сне. Дончо сказал, что просыпался ночью и выходил из рубки, чтобы узнать, не его ли я зову, и вообще понять, что это за крики (а я-то уверена, что хорошо пою!).
Не перестаю удивляться богатой жизни океана. Никакого сравнения с Атлантикой. Здесь рыба кишмя кишит. Когда я мою посуду или стираю, то непременно задеваю рукой за спинки корифен, настолько они тут нахальные.
И еще, что меня всегда поражает, – это закат: краски, облака, вода. Я не в силах его описать, но он всегда разный.
Дончо

Будни
Вчера был день солнца и удовольствий.
Джу после обеда хлопотала по хозяйству: проверила весь багаж, пересушила мокрую одежду и вещи. Лодка стала похожа на цыганскую кибитку. Всюду развешаны простыни, мешки, майки, душегрейки, куртки, свитера.
Все киноленты отсырели. Только бы не испортились. Больше всего жаль шестнадцатимиллиметровые.
Очень болят кисти рук. Не могу удержать румпель. Даже делать записи в дневнике и то трудно – возникает острая боль. Замотал руку полотенцем и двигаю румпель локтем. Так продолжалось два дня. Но теперь и локоть натер, кожа стала болезненно чувствительной. Что я буду делать с такими слабыми кистями? Как выдержу? Во время болезни Джу я очень измотался. Досада берет, ведь руки у меня всегда в работе, уж лучше бы болели щиколотки ног, было бы намного легче.
Идем в окружении огромного косяка рыб. Кругом рыба. Ее здесь так много, что она гасит волны: на всем пространстве, которое занимает косяк, нет белых гребешков. Никогда до этого мы еще не встречали подобного изобилия. Вокруг лодки на двести-триста метров вода буквально кипит. Чуть в сторонке, словно чабанские собаки, стерегут косяк четыре акулы. Вода рядом с лодкой окрашена в разные тона, и волны маленькие, словно в бассейне. А дальше, за косяком рыбы, волны с барашками.
Рыба вся как на подбор – одного размера, фиолетовой окраски.
Тихий океан полон рыбы. В Атлантике мы ее почти не видели, за исключением дней затишья. Здесь же, совершенно ясно, ее хватит на все рыболовные флотилии. Рыбу тут можно ловить удочкой, на блесну, бить гарпуном, острогой. Но мы с Джу не любим рыбачить. Ветер 4–5 баллов. Волнение 4. Легкая облачность. Южная широта 7°05 , западная долгота 122°05 . 25 апреля.
Вчера было облачно, и я что-то напутал в наблюдениях. Долгота вызывает сомнение. Ладно, обойдемся и без нее.
Джу обнаружила, что вся моя парадная одежда отсырела и покрылась плесенью. Ничего страшного, не думаю, что встречающие ждут, будто я предстану перед ними во фраке и цилиндре.
Джу очень огорчилась, что ее любимое пончо, которое мы купили ей в Мачу-Пикчу, тоже пострадало. Долго она выбирала это пончо, нашла себе по душе и заявила, что более модного, лучшего она не видела. К тому же оно было изготовлено из шерсти викуньи, а она куда ценнее, чем шерсть ламы.
Все совершается по закону подлости: бутерброд всегда падает маслом вниз. В этом я убеждался десятки раз на горьком опыте, испытал его и на улице, и дома – на персидском ковре. Результат всегда один и тот же!
Снова увидели плоды «человеческой деятельности». На этот раз одиноко плыл в океане черный мячик. Какой-то малыш, наверное, из-за него слезами обливался. Но разве найдется такой капитан пассажирского судна, который бы вернулся, чтобы выловить чей-то любимый мяч?!
Следы «человеческой деятельности» давно уж не попадались нам на глаза. Они напомнили нам о береге, о барах и улыбающихся людях.
Борьба за Маркизские острова
Южная широта 7°10 , западная долгота 122°45 . 26 апреля.
Этим координатам верю. Их и нанесу на карту.
Прекрасная ночь. Чудесный день. Наконец-то почувствовал очарование южных морей. Все идет, как и должно быть. Даже кисти рук перестали болеть. Если бы погода оставалась такой же, с какой мы столкнулись вначале, то у меня бы сложилось впечатление, что здесь всегда сплошные дожди.
Ветер ослаб, но ход у лодки хороший. К вечеру пройдем свою норму – шестьдесят миль.
Если и существует на нашем маршруте стратегическое место, то мы сейчас оказались именно здесь. Течение тут самое сильное. За несколько дней нам нужно перейти на 8°S, чтобы попасть в течение, которое отнесет нас на юг. Ветер дует такой, что трудно выдержать юго-западное направление. Чтобы достичь Маркизских островов, нам необходимо по меньшей мере добраться до 10°S. Впереди еще 3–4 дня борьбы с течением, которое старается отбросить нас на север. Удастся ли мне компенсировать эти 4–5°, отделяющих нас от широты Маркизских островов?
Не могу нарадоваться прекрасной погоде. Я особенно доволен тем, что такую погоду мы застали в районе между 120° и 125° западной долготы, где обычно свирепствуют штормы. Продержись она тут еще три дня, и мы благополучно проскочим опасную зону.
В эфире творятся странные вещи. Вчера вечером по нашему бесподобному ВЭФ я услышал радиомаяк Раротонга. А ведь он удален от нас на 2400 миль. Есть маяки, которые находятся намного ближе, но их не слышно. Жаль, что с помощью ВЭФ не можем взять пеленг, уж очень слаб сигнал и велика радиодевиация.
Крупная, 30-сантиметровая, рыбина влетела прямо в рубку и разбудила Джу. Морским жителям Джу нравится, и они с дорогой душой являются к ней в гости. Вот только всегда застают ее врасплох. Крупнее этого экземпляра летучей рыбы мне еще не приходилось видеть. Я измерил ее и выбросил за борт. В мгновение ока ее проглотила проворная корифена.
Джу

Друг
Ночь прошла легко. Было облачно, небольшой дождь и добрый ветер. Небо редко проясняется, и я никак не могу в нем разобраться, для меня оно совсем чужое. В Атлантике я узнавала созвездия, любила их и придумывала для них песенки. Так незаметно и проходила ночная вахта. А здесь звезды какие-то непонятные, далекие, появляются, исчезают. В нынешнюю ночь я впервые увидела все звездное южное небо до самого горизонта, но тучи быстро его закрыли.
На длинных волнах Дончо поймал радиомаяк острова Раротонга. Не понимаю, как можно слышать такой далекий маяк. Может, этим мы обязаны ВЭФ? В прошлую ночь мы забыли его на палубе, и он попал под дождь. После радиоприемник похрипел, поскрипел, да и заговорил. Это, кажется, пятый дождь его омывает, я уже не говорю о волнах.
День тихий и приятный. Я включила магнитофон с записью Махэлии Джексон и с удовольствием слушала. Это моя любимая певица. Она да еще Эрита Франклин уже многие годы остаются для меня лучшими исполнительницами.
В Плевене, когда я преподавала в музыкальном училище, всегда носила с собой магнитофон и проигрывала своим ученикам запись песен в исполнении Махэлии Джексон, чтобы они ощутили, почувствовали, какой у певицы тембр и диапазон голоса.
Со студентами V курса у меня установилось полное взаимопонимание. Да и как иначе, когда ученикам было по 18–19 лет, а мне – 22 года. Обычно я входила в класс и рассказывала ребятам какую-нибудь смешную историю. И потом мне было легко переходить на серьезную тему. Тем более что и сама я вместе со всеми смеялась от души.
Здесь, в океане, мы оба с Дончо испытываем какую-то особую привязанность друг к другу. Когда один на вахте, другой не спешит уходить на отдых, остается посидеть рядом, для компании, или просто чтобы сделать что-нибудь приятное, приласкать. Остро ощущаешь, что рядом с тобой родной человек, которого ты любишь, которого избрала на всю жизнь. И не только это. Испытываешь странное чувство от сознания, что этот близкий человек – единственное живое существо на тысячи миль вокруг. И тебе хочется заботиться о нем, беречь его, помогать ему, быть с ним нежной и внимательной. В этом есть что-то первозданное, порожденное самой природой. На суше, где отношения между людьми не столь одухотворенны, обнаженны, тебе лишь кажется, что ты влюблен или бог знает что еще. А тут всеми фибрами души ощущаешь: ты просто жить без него не можешь и даже дышишь-то ради него. Смотришь на него с тревогой: хорошо ли он себя чувствует? Уж не болен ли? Какое у него настроение? Да, в океане мы намного ближе к той слитности, цельности душ, о которой так много пишут поэты.
Дончо

Сомнения
Со мной происходит что-то непонятное. Непрерывно червь точит. Места себе не нахожу. Бессмысленно прибегать к уловкам, пытаться уйти от самого себя: сомнение, тупое, всепожирающее сомнение, охватило душу. Не ошибся ли я в своем решении пересечь Тихий океан на обыкновенной спасательной шлюпке? Ведь никто еще не осмеливался бросить ему подобный вызов. Чепуха, глупости! Мы верим в себя, мы подготовлены к этому! А чем мы лучше других? Снова коварный вопрос. Англичане, шведы, французы и японцы плавают по морям, как говорится, с пеленок. В Болгарии, и это ни для кого не секрет, парусные традиции сложились недавно. А уж о морских экспедициях и говорить нечего. Но теперь и мы, болгары, выходим в океан. Может быть, уже в нынешнем году две болгарские яхты примут участие в регате мореплавателей-одиночек в Атлантике. Давно надо было это сделать. Я не могу перечислить, сколько десятков мореходов-одиночек плавало по океанам. В соревнованиях участвовали даже швейцарцы и австрийцы, представители стран, не имеющих выхода к морю. Или взять того же чеха Конкольского. Он успешно состязался в атлантической регате 1974 года на самой маленькой среди прочих яхте, причем собственного изготовления. Позже Конкольский совершил на этой яхте кругосветное путешествие.
В 1972 году, когда мы впервые готовились пересечь Черное море не на яхте, а на открытой спасательной шлюпке, нас подвергли яростным атакам, давали тысячи всяких советов. Некоторые варненские бывалые яхтсмены образно втолковывали нам, что нас, мол, подхватит Чертово течение, что наша лодка перевернется, а мы, конечно же, утонем. Несмотря на то что наши советчики плавали на яхтах по меньшей мере лет по двадцать, никто из них не отваживался на большее, чем обычное каботажное плавание под парусом. И разумеется, наше намерение пересечь Черное море от берега до берега на куда более ненадежном суденышке – на бескилевой шлюпке – было принято некоторыми яхтсменами в штыки. Они даже решили, что наша затея – это вызов, брошенный в лицо именно им. Они прекрасно понимали: если наша экспедиция завершится удачно, каждый задаст вопрос: почему же болгарские яхтсмены столько лет спали? А тут еще, ко всему прочему, мы оба родились в 500 километрах от моря, в Софии.
Хорошо, что людей этого типа оказалось не так уж много, и, в обход их мнения, общественность Варны и туристское общество «Народна армия» подготовили нашу экспедицию и снабдили всем необходимым. Я никогда не забуду помощь капитана Йовчева, капитана Йонкова и генерала Хариева. В конечном счете этот наш первый опыт увенчался успехом потому, что нам помогли друзья.
Как это иногда случается в жизни, до и после благополучного завершения какого-нибудь мероприятия некоторые завистники охотно распространяют о нем всяческие небылицы. Так было и с нами. Кто-то пустил слух, будто мы дали сигнал бедствия – SOS. И тут же за нами было послано спасательное судно. Хороню, что спасатели не обнаружили нас. Ведь мы ничего не могли бы им доказать, что никого не звали на помощь. Уже после возвращения из экспедиции я решил подробнее узнать об этом нелепом слухе и обратился к начальнику морской инспекции в Варне капитану Матеву. Выяснилось, что в инспекцию действительно поступил сигнал SOS, правда не напрямую от нас, а из Турции – там его услышали. Но услышали не точно SOS, а лишь SO и, не поняв, откуда этот сигнал, запросили Варну. Там, с помощью «друзей», охотно решили: сигнал бедствия мог быть подан единственно нами, теми, кто не внял добрым советам и назиданиям бывалых моряков. На поиски было послано оснащенное радаром спасательное судно с приказом: независимо от нашего желания вернуть лодку в Варну. Не требуется большого воображения, чтобы понять, что подобное «спасение» навсегда захлопнуло бы перед нами двери в океан и превратило бы заинтересованных в этом лиц в героев-спасителей.
С тех пор прошло много времени, и я могу открыть маленький секрет. Я предвидел нечто подобное. И потому, как только мы вышли в море, сразу же взял курс на север, хотя должен был направиться на восток.
Джу

Погода
Уже далеко за полдень, четыре часа, а я и не заметила, как пролетел сегодняшний день. В 7 часов утра Дончо принял вахту. Я вскипятила чай и в 7.30 легла спать. В 10 утра он не разбудил меня, и я проспала Целых четыре часа. Уж и не помню, когда я спала так много. После этого я еще долгое время ходила сонная. Дончо сделал обсервацию. Я уже не испытываю того трепета перед ритуалом «ловли солнца», как это было в Атлантике.
Дончо тоже поспал дольше. На его добрый жест я ответила тем же и разбудила его только в 3 часа. Полное безветрие, и мы решили завести мотор. И аккумулятор подзарядим, и двигатель проверим, и продвинемся вперед хоть на несколько миль больше. В обед минут пятнадцать шел дождь. Скоро пойду сменять Дончо.
Так и промелькнул этот день.
Барометр все же иногда предвещает правильно. Вчера подскочил до 763 мм, что означает «жара и безветрие». Потом упал до 759 мм – верный дождь, А сейчас держится на отметке 760 мм – значит, погода наладится. Таково мое собственное толкование показаний барометра.
И погода действительно следует его предсказаниям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50