Обух, к которому он был прикреплен на вершине мачты, отвалился. И теперь мы остались с одним бакштагом. К несчастью, я ничем не могу уравновесить крепление с противоположной стороны: мешает румпель. А это серьезно снижает прочность новой мачты. Смотрю на оторвавшийся конец троса и чувствую себя обманутым. На Маркизских островах снова придется извлекать мачту. И опять ставить. Правда, в спокойной обстановке, в тихом заливе да еще с помощью людей. Поэтому эта работа не представит большого труда.
Ветер усиливается. Сегодня Джу выдержала двухчасовую вахту. Хотела дежурить дольше, но я запретил. Было бы совсем глупо, если бы она переутомилась, не успев как следует оправиться от болезни. Пусть еще денек-два поостережется, и у меня снова будет полноценный экипаж.
Рефлексы
Поговорка «Спеши, не торопясь» стала нашим девизом еще в Атлантике. Эта поговорка применима всюду, но, может быть, особенно справедлива она в океане. Быть терпеливым, заставлять себя ждать, когда всем существом своим рвешься к берегу, когда твердо знаешь, что каждый прожитый в океане день прибавляет все новые и новые опасности, неимоверно трудно. Это требует больше сил и воли, чем чисто спортивное устремление к заветной цели. Я уже дошел до того, что во всем сомневаюсь. Спасательная лодка не рассчитана на огромные переходы. Отсутствие элементарных Удобств, усталость и чрезмерное напряжение дают о себе знать. Я лишь усилием воли заставляю себя быть энергичным, непрерывно заниматься делами.
Единственное мое желание – успешно завершить экспедицию, даже ценой крайнего переутомления. Но в то же время я не позволяю себе нервничать, бездумно торопиться. Я не собираюсь неразумно рисковать, вступать в поединок с излишними опасностями. Поэтому мы постоянно начеку. Готовы к опасности в любое мгновение. Наша лодка требует молниеносной реакции. Запоздание даже на доли секунды может оказаться решающим, а возможно, и роковым. Каждая волна требует трезвой оценки, чтобы преодолеть ее наилучшим образом. Вечно не спускаем глаз с парусов. Фордевинд – опасное для лодки направление ветра, когда он дует прямо в корму. Если мачта опять сломается, мы уже не сможем ее починить. Парадокс нашего положения в том, что бывают ситуации, когда необходимо реагировать молниеносно, а бывает и наоборот – должен сдерживать себя, не торопиться.
Джу

Свет из глубин
В этих экспедициях я совершенно «очистилась» – теперь никогда не переживаю, если что-нибудь испортилось, разбилось или потерялось. Я и раньше не слишком уж дорожила вещами, а сейчас вообще не придаю им никакого значения.
Льет всю ночь и весь день. Уже целый месяц идут проливные дожди. Если бы это происходило на суше, то давно бы наступило наводнение. А здесь вода обрушивается в воду. Здесь у ливня, наверное, одна-единственная задача: мочить нас. Другого видимого результата нет. Самое интересное, ни один атлас, справочник или карта не показывают, что в этих местах должны идти дожди. Наоборот, всюду отмечается ясная, солнечная погода. В марте дожди шли почти непрерывно. И сейчас дождь не прекращается уже целую неделю. Промокли до нитки, и, пожалуй, мы теперь самые мокрейшие существа во всем Тихом океане.
Перед обедом, во время вахты Дончо, хлынул ливень с сильным порывистым ветром. Измерили его скорость анемометром: почти восемь баллов! Величайшая для нас на сегодняшний день радость – мачта выдержала! Значит, она крепкая, надежная. И все равно мы с нее глаз не спускаем: не сломается ли, не рухнет ли? Не стрясется ли с ней еще какая беда? Но уж коль она выдержала такой штормовой ветер, то есть большая надежда – послужит нам до Таити.
Когда я приняла вахту, снова разразился ливень, но уже предназначенный мне. Океан стал похож на как-то виденный мной на картине пейзаж пустыни Сахара: небольшие песчаные волны, все бело и все кажется нереальным.
Хорошо еще, что костюмы у нас прочные. Я готова поверить рекламе, что это самая лучшая в мире водонепроницаемая одежда. Но облачаться в нее через каждые три часа – целая эпопея. Особенно ночью. Поверх хлопчатобумажной фуфайки надеваю шерстяной свитер, потом шерстяной костюм, затем душегрейку, куртку и поверх всего – водонепроницаемый костюм. На ноги натягиваю сапоги. Задыхаюсь от множества одежды и еле передвигаюсь. Кое-как добираюсь до румпеля и тут уж сижу, не шелохнусь. Но главное в другом – мне холодно! Такова погода в южном Тихом океане, вблизи от экватора, в конце апреля.
Ночью в воде сияли огромные световые круги. Многие часы подряд они скользят мимо лодки. Создается впечатление, будто откуда-то из глубины океана зеленоватым лучом светит прожектор. Я утверждаю, что это морской скат. Дончо со мной не соглашается. Ну, да это его дело. В данный момент он заступает на вахту и вслух развивает свою теорию: силы добра и зла ведут упорную борьбу подобно тому, как и в любой симфонии противоборствуют музыкальные темы света и тьмы. Стоит только показаться кусочку синего неба, как тотчас налетают черные тучи, поглощают его и начинает лить дождь. Но силы добра одержат победу, как это и положено.
На всякий случай
Позади и нынешняя ночь. Дождь льет как из ведра, С таким ожесточением, словно от этого зависит судьба самого неба.
Охватывает тяжелое чувство, которое не поддается описанию. Сидишь, сжавшись в комочек, взгляд впился в компас, где мерцает слабый свет. Сверху на тебя низвергаются потоки воды и так лупят по одежде, что ты совершенно оглушен и ошеломлен. Вокруг не видно ни зги: кромешная, угнетающая тьма.
Сидишь, а в голове ни единой мысли. И кажется, ты да этот «светлячок» у компаса – единственные живые существа на всем белом свете.
Пытаюсь разглядеть стаксель. Ничегошеньки не видно, хоть глаз выколи. Ветер часто меняет силу и направление. Несмотря на заглушающий шум ливня, слышно, как хлопают паруса.
Во время одной из вахт Дончо налетел очень сильный ветер. Он ревел, свирепо бил, колотил. Но мачта и на сей раз выдержала – молодчина!
Время от времени уже довольно вяло думалось: да наступит же когда-нибудь конец и этому проклятому дождю! Ведь нет ничего вечного на этом свете.
Ночью Дончо вышвырнул за борт веник. По морским поверьям, веник и женщина на борту судна приносят несчастья. Может, теперь настал и мой черед?
Когда кончается мое дежурство, я сбрасываю водонепроницаемый костюм и в остальной одежде, которая тоже мокрая, ложусь отдыхать. Спим на койке Дончо по очереди, потому что моя совершенно залита водой. Единственное, о чем я теперь мечтаю, – успеть за два с половиной часа хоть немного просушить одежду. Ради этого поднимаю в себе температуру, начинаю даже пылать – в результате моя одежда к следующей вахте становится полусухой. Предложила свой метод и Дончо. Но он заявил, что я зря трачу калории на сушку барахла, и, как был в мокрой одежде, так и улегся спать прямо на палубе. Для меня так, конечно, лучше и спокойнее: то и дело налетают недобрые ветры, и я смогу при необходимости быстро его разбудить.
Дончо

В опасном районе
Уже пятые сутки мы находимся в районе жестоких ветров, по силе превышающих 8 баллов. Буйствуют здесь юго-восточные и северо-восточные ветры. Четко определена и зона их действия: широта от 5° до 10° и долгота от 110° до 130°. Хотим ли мы того или нет, но нам придется быть в этой зоне дней двадцать и преодолеть в общем около 1300 миль. А если обрушится на нас штормовой ветер? Что тогда будем делать со своей самодельной мачтой? В возможности лодки я верю, в Джу – тоже. Значит, все одолеем! Найдем выход из затруднительного положения.
Словно пытаясь охладить мой оптимизм, сверху полило как из прорвы. Всю ночь небо низвергало потоки воды. Типичный тропический ливень. Густой и плотный. Долго не прекращался. Без ливня почти и дня не проходит.
Джу увидела огни судна. Вероятно, это пассажирское. Все сияло огнями. Было великолепно видно, как легко скользит оно в темноте. Прошло мимо. Но даже если бы с судна и заметили нас, не верится, чтобы свернули с курса. Для пассажирских лайнеров расписание – превыше всего.
Пересекаем морскую линию из Панамы к Таити – Сидней. Надеюсь, рано или поздно мы переживем радость реальной встречи с судном и тогда сможем послать о себе весть в Болгарию. Давно уж тревога владеет нашими родными и близкими. Все рассчитывали на нашу радиостанцию, но поломка антенны спутала карты.
Решили не сообщать о наших злоключениях и бедах. Глупо создавать лишние, ненужные треволнения. Расскажем о них, когда прибудем на Таити. Тогда уж никто не станет остро переживать обо всем случившемся, коль все кончилось хорошо.
Ждем встречи с судном. Появится ли оно?
Никаких следов «человеческой деятельности». Океан чистый. И мы рады этому. Создается впечатление, что в районе, через который пролегают мировые морские пути, нет никаких источников загрязнения.
Планктона стало меньше. Но все равно его здесь больше, чем в центральной части Атлантики. Поглощаем его с прежним отвращением. Вообще, у меня нет аппетита. Я могу днями не вспоминать о пище. Ем лишь по необходимости.
С нетерпением ждем первого острова. Наметили себе два: Хива-Оа или Фату-Хива. Там сможем починить лодку и послать весть о себе в Болгарию.
Досада
Дождь не прекращается. Льет и льет нескончаемо.
Небо мрачное. Океан угрюмый. Несносная погода. Вымотала вконец.
Проклинаю вечную сырость и холод.
Дождь окрестил «силами зла», ясную погоду – «силами добра». И то и дело рассказываю Джу в стиле музыкальных критиков о силах зла и добра. У нее, бедняжки, от этих рассуждений, наверное, голова пухнет. Ведь я уже несколько дней выступаю то в роли театрала, то в роли критика художественных выставок. Честно говоря, мне всегда казалось, что профессионалы заполонили эту область штампами. Но с изумлением открыл для себя, что и я быстро схватываю эти штампы и пользуюсь ими без зазрения совести.
Я настолько промок, можно сказать до самых костей, что уже несколько дней даже не переодеваюсь. Возня с одеждой всегда тяготила меня. А тут подсчитал и ахнул: мы ежедневно тратим на переодевание больше часа! С каким удовольствием я бы поспал этот часик! Самое мерзкое, когда тебе хочется спать, а ты мокрый до нитки. Одежда слиплась, и ты выбиваешься из сил, пока стащишь ее. Лодку яростно кидает, рубка низкая, и приходится стаскивать одежду, согнувшись в три погибели. Только ухватишься за ее края и начнешь снимать мокрый свитер, как тут тебя и швырнет в сторону. Летишь вслепую, с воздетыми кверху руками и «капюшоном» на голове. И конечно, ударяешься самым больным местом.
Как утверждают морские справочники, здесь в это время года не бывает дождей. Все они вещают ясную погоду и отличную видимость. Но если так пойдет и дальше, то я перестану верить печатному слову.
Руки стали странно мягкими. Края ногтей совершенно белые. Ладони разбухли и сморщились от постоянной влаги. Как у профессиональной прачки.
Снова шторм
Силы зла действуют очень хитро. Ночью выкинули новый номер. То полный штиль, то неожиданный шквал. И так десятки раз. С ума можно сойти. Ветер вдруг усиливается, налетает с внезапным дождем, больно стегает по лицу. От его резких порывов румпель словно заклинивает: не сдвинешь с места. Обхватываешь его обеими руками, наваливаешься всей тяжестью тела, но он еле поддается. Вокруг такое месиво из ветра, брызг и дождя, что ничего не видно. Очки мгновенно заливает, а без них струи ливня больно бьют по глазам. Через сплошную водяную стену бессмысленно что-нибудь разглядеть. А за спиной вздымаются свирепые волны. И за каждой следи да следи, чтобы ненароком не вышвырнула тебя за борт. Компас – единственный, кто помогает в этом истинном аду поддерживать заданный курс. Крохотная лампочка освещает его. Уж который день молю бога, чтобы она не погасла. Без нее нам будет совсем плохо.
Волны швыряют лодку словно перышко. Того и гляди взлетишь в воздух. Не могу понять, какой чудак назвал эти взбесившиеся гребни волн и хаос из пены нежным именем «зайчики», «барашки». «Барашки» и «зайчики» перехлестывают через борт и заливают лодку. Суденышко быстро заполняется водой. Льет отовсюду. Я работаю как автомат, откачивая воду ручным насосом. Но ее уровень не убывает, наоборот, в лодке ее становится опасно много. И тогда я бросаю насос и хватаю ведро. И лихорадочно вычерпываю, вычерпываю.
Океан яростно ревет и грохочет. Ветер совсем осатанел. Лодку непрерывно заливает. Ужасно воют ванты, ветер налетает на них, беснуется, бьет их все сильнее. Их душераздирающий вой доводит меня до бешенства. Под ударами волн корпус лодки издает неистовые вопли. Все суденышко дребезжит и жалобно стонет.
Я измерил скорость ветра: 22 метра в секунду! Если бы был жив Бофорт, то присудил бы ему 9 баллов и объявил его сильным штормом. За ним уже следуют жестокий шторм и ураган. Надеюсь, они обойдут нас стороной.
По техническим данным, наша лодка способна выдержать силу ветра до пяти баллов. Разница между пятью и девятью баллами огромна. Даже между шестью и семью баллами она велика.
И все же нам есть чему и радоваться. Наша славная покалеченная «Джу» борется с 9-балльным штормом! И чрезвычайно успешно. Чувство уверенности и надежды переполняет душу. Да! Мы достигнем Таити и совершим невероятное – пересечем Тихий океан на лодке без балластного киля, со сломанной мачтой и поврежденным рулевым управлением.
Я часто повторяю себе это. Использую как метод самовнушения. Если у меня вдруг появляются суетные мысли, то я стараюсь связать их исключительно с магическим словом «успех». Не позволяю себе иного.
Безмерно усталый и промокший до нитки, я с нетерпением жду конца ливня и шторма.
Тропики показывают зубы
Вокруг все то же. И одновременно не то. Дождь, а волны стали еще круче. Как будто до этого они были малыми. Ночью лило не переставая. На шлюпочной банке я закрепил чайную чашку, и, к моему удивлению, она моментально наполнилась дождевой водой. Я выпил воду. Но вскоре она опять переливалась через край. Ну и дождь! Вот он, тропический ливень!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50