– Он преувеличивает. Он заводит тебя, ты даешь ему больше денег на рекламу. Это облегчает ему работу. И во-вторых, вы не друзья.
Барри уловил в толпе гладкую черную прическу Джастин и, извинившись, отошел. Ему не терпелось оказаться с ней рядом.
– Я скучала по тебе вчера вечером, – прошептала она, и все его существо устремилось к ней.
– Пойдем, познакомишься с моей семьей, – сказал он, целуя ее с благодарностью и почти не замечая волнения, которое этот жест вызвал среди некоторых распутников из отдела продаж Он начал с четы Пластов, а когда вернулся с напитком для Джастин, она уже оживленно обсуждала с Херном и Райнекером оптоволокно. Джастин профессионально владела личным общением – так почему он так удивлен?
– Ух ты! – подмигнул Херн, проходя мимо. – Спорим, ты бы раньше и не подумал, что будешь рад, что попал в авиакатастрофу.
– Я знаю, звучит немыслимо.
Мери Пласт с любопытством ему улыбнулась.
– Так это серьезно, – прошептала она, краснея. Черт – он и сам покраснел. Он чувствовал себя как на школьной вечеринке.
– Да, я думаю, серьезно, – отозвался он, наблюдая, как его начальник увлеченно беседует с его девушкой. Рики Териакис со своей безумной прической явилась в непристойном красном платье и тут же встряла в разговор, заигрывая с Райнекером и игнорируя Джастин.
Мимо прошли Эберхарт и Жена № 2. Кимберли Эберхарт пожала ему руку своими пятисантиметровыми когтями, как будто впервые его видит и не просила его час назад помочь ей одеться. Она принимала комплименты и хихикала.
Кучка безмозглых корпоративных девок.
– Кимберли Эберхарт – это просто выше крыши! – ухмыльнулся Барри позже, когда они сплетничали в такси по дороге домой.
Джастин сидела, положив голову ему на плечо.
– А я думала, тебя нравятся пухлые и гладкие цыпочки, – зевнула она. Он ее обожал.
– Из этих шлюх никто тебе в подметки не годится. – От гордости он не выбирал выражений. – О чем вы говорили с Райнекером?
Она обняла его за талию.
– А, о Джоне Броадбенте.
– Который из Пентагона?
– Бывший. Сейчас он занимается перевозками с одним моим клиентом.
– Торговец влиянием. Нарушитель этических принципов.
– А что ему делать? – игриво спросила она. – Идти на курсы медсестер?
– И вы только об этом говорили? Все это время?
– А, да, об этом, об оптоволокне, о том, что я такого могла в тебе найти. И все в том же духе.
Джастин и не подозревала, какая она забавная. Сколько ему еще нужно времени? Когда они повернули на 76-ю улицу, он посмотрел ей в глаза.
– Ты меня воспринимаешь больше как Пола или как Джона?
– Что?
– Понимаешь, в «Акрс» я – скорее Джон, но в глубине души я на самом деле думаю, что я – Пол. Я нахал, но я заботливый.
– Погоди. Джон Райнекер? Ты о чем говоришь?
Он выпустил ее руку.
– Ты на какой планете выросла?
На следующий день Барри сидел на стуле для посетителей в кабинете Райнекера. Когда Его Высочество положили трубку, Барри рассматривал фотографию раскрасневшегося подростка на лошади.
– Это Келли, – сказал Райнекер. – Ей будет семнадцать на следующей неделе. Джону-младшему четырнадцать. – Он указал на мальчика с пластиковым стеком. – А Талботу одиннадцать. – Он ткнул в румяного ребенка неопределенного пола в каяке. Дети его были расположены так же аккуратно, на равном расстоянии друг от друга, как и его зубы.
– Послушай, – сказал Барри. – Мы уже заплатили за это оформление. Новый дизайн будет стоить столько же.
– У нас есть переработанный вариант старой обертки от кураги.
– Ты согласился с этим дизайном.
Райнекер покачал головой.
– Да! Согласился. Мне что, составлять протоколы наших совещаний?
– Я дал предварительное согласие, – ответил Райнекер, не особенно злясь.
– Ну посмотри, посмотри, какая элегантная, доступная, причудливая и аппетитная упаковка. – Барри протянул ему пачку орехов. – Ну как ты можешь это погубить?
– А ты и сам неплохой торговец, – вздохнул Райнекер. – Мне было, кстати, очень приятно поговорить с мисс Шифф, – добавил он, искоса посмотрев на Барри. С одной стороны, это раздражало, с другой – радовало. Хотя, конечно, никто в «Мейплвуд Акрс» не будет до конца убежден, что он не голубой, пока у Барри не появятся дети. Дети, похожие на него.
У себя в офисе он изумленно уставился на фруктово-ореховое дерево. Как будут выглядеть дети Кантор-Шифф?

ГЛАВА 12
Кошки-мышки
Пиппа проснулась, чувствуя себя мерзко. Она заварила чай, решила прекратить пить, начать делать зарядку и избавиться от всего того, что бесполезно поглощает ее время. Она не собирается снова встречаться с Винсом, в любом качестве. Винс – зануда и прохвост.
Зазвонил телефон. Это был Винс.
– Мне очень неловко, – начал он.
– Ага, ага. – Она насыпала в миску хлопья.
– У меня сейчас очень тяжелое время. – Он натянуто усмехнулся. – Позволь мне пригласить тебя сегодня куда-нибудь.
Ну, все равно прямо сейчас у нее больше ничего не происходит. Она согласилась. И он тут же ее взбесил: отказался идти на фильм Трюффо, который показывали только один день. Они обсуждали это снова и снова.
– Слушай, – наконец сказала она. – Я иду на сеанс в семь тридцать. Если хочешь прийти – приходи. Если нет, как хочешь. – Она почти надеялась, что он откажется.
– Ну, если так, тогда почему бы тебе не зайти за мной, – спокойно предложил он. – Мне так удобнее.
– Но так неудобно мне. Встретимся в кино. Она в раздражении повесила трубку и отнесла хлопья на стол.
Что-то метнулось за плиту. Хлопья и молоко полетели на пол. Пиппа с визгом выскочила в гостиную.
Нелепо. Это просто от неожиданности.
Вбежала Дарья в своем желтом индийском платье.
– Что? Что?
– Что-то прошмыгнуло вдоль стены, – сказала Пиппа, осторожно входя в комнату и взбираясь на стул. – По-моему, мышь.
– Ай! Ай! – Дарья вскочила на другой стул. – Где она?
Они обе стояли в кухне на стульях, как Этель и Люси.
– Дарья! Не может быть, у тебя кольцо в носу!
– Я же говорила, что собираюсь. Слушай, тебе придется с этим разобраться…
– Я совсем не боюсь. Просто это было так неожиданно. – Пиппа слезла со стула. Весь пол был залит молоком и усыпан хлопьями. – Дома мы просто выгоняем их во двор.
– В Нью-Йорке они уходят, только чтобы вернуться с подкреплением. Двое приведут пятерых как минимум.
За печкой кто-то поскребся. Дарья захныкала. Пиппа бросилась в гостиную и позвонила первому же истребителю грызунов, который попался ей в справочнике.
– Как насчет следующего четверга? – спросил он.
– Вы шутите.
Из кухни донесся громкий, раскатистый визг. Дарья вбежала в комнату и пронзительно выдохнула, как свисток паровоза, за ней следом вбежала серая крыса размером с ботинок, скребя коготками по полу. Окаменев, они смотрели с дивана, как она скрылась в шкафу в прихожей. Пиппа подскочила к шкафу, захлопнула дверцу и бросилась обратно.
Дарья испустила целую серию истеричных воплей на итальянском. Пиппа позвонила еще в два места, и только «Городской контроль вредителей» пообещал, что пришлет кого-нибудь прямо сейчас.
Они оделись на улице, сидя на капоте машины, в ярком свете холодного утра.
– Сколько бы это ни стоило, – бормотала Дарья, натягивая куртку, – мы заплатим. Мама подпишет счет, никаких проблем.
Пиппа соскучилась по Дарье. Ей хотелось попросить совета насчет Винса. Ей хотелось наорать на нее из-за Брайана. Ей хотелось целый день бродить с ней по магазинам в центре.
– Что нового?
– Да ничего! – сказала Дарья, будто они разговаривали только вчера. – А у тебя?
Пиппа неожиданно принялась говорить о Винсе. Дарья слушала, зашнуровывая ботинки. Пиппа не рассказала Дарье, что он швырнул в нее бумажником.
– Как думаешь, почему он меня не целовал?
– Да уж, страннее некуда. Парень в тебе по самую рукоятку и вертит шеей, чтобы не целоваться, – хихикнула Дарья. – Ну и как оно было?
– Ну, мы этим занимались, или пытались, только один раз. И теоретически я на него работаю.
– Погоди, – Дарья помотала головой, нетерпеливо моргая. – Ты была в идеальном положении. Никаких баб, хорошие деньги, аккуратная квартирка. И ты все испортила! Почему?
– Так получилось, – ответила Пиппа. Но сама не была уверена, что «все испортила».
Дарья нетерпеливо взмахивала рукой.
– Давай сначала. Что ты имела в виду, когда сказала «пытались»?
– Ну, не думаю, что все получилось.
– С его или с твоей стороны?
– С моей стороны? Как я узнаю, получилось что-то с моей стороны или нет?
– На это требуется время, – сказала Дарья, несколько грустно, но в то же время несколько самодовольно, расчесывая блестящие на солнце иссиня-черные волосы. – У меня антропология, я уже на десять минут опаздываю – сможешь сама с этим разобраться? Ты меня сильно обяжешь.
Прямые, густые, длинные волосы Дарьи раскачивались из стороны в сторону, когда она шла через Бродвей навстречу солнцу.
Пиппа вдруг почувствовала, что на дух ее не переносит.
__________
Истребитель крыс приехал в ржавом грузовике. Он был толстый, краснолицый, в огромных рабочих ботинках и больших грязных серебристых перчатках.
– Меня зовут Гленн. Я этим зарабатываю. Хочешь, чтобы я и с тараканами разобрался?
– Иди к черту. – Она хотела, чтобы он сработал на совесть.
Он прошелся по комнатам, будто раздумывал, не снять ли ему эту квартиру. Он посветил фонариком в шкаф для верхней одежды и заверил ее, что там никто не притаился.
– Но у вас тут мост через Гудзон, – объявил он, показывая ей дыру в стене в комнату Бениты размером с футбольный мяч. Под кухонным столом он ткнул пальцем в дыру размером с теннисный мяч.
– А мы здесь ели все это время!
– А эти твари фланировали туда и обратно у вас прямо под носом, – заключил он, затыкая дырку коробкой с чайными пакетиками.
Она все потом выбросит. От всего придется избавиться. Она принялась сбрасывать еду в пакет для мусора: хлопья, крекеры, чипсы.
Гленн снял перчатки и бросил на стол мешок, в котором что-то громыхнуло.
– Пожалуй, поставлю парочку в каждой комнате. – Он заглянул в холодильник.
– Что вы ищете? А, сыр?
– Это подойдет, – жизнерадостно сказал он, открывая банку Бениты с арахисовым маслом и засовывая туда грязный красный палец. Он смазал пальцем каждую мышеловку, улыбаясь сам себе. Он отправился расставлять мышеловки, и Пиппа пошла за ним. В комнате Бениты он вытащил из-под кровати открытую коробку с печеньем.
– Да у тебя тут одни гении живут, ни хрена себе.
Послышался хлопок, кто-то принялся скрестись на кухне; он бросился туда, она – за ним. Крыса с бешеными глазами – меньше и темнее, чем первая, – билась на полу в ловушке. Во все стороны летела кровь, она кусала собственный хвост длинными, тонкими, острыми, влажными желтыми зубами. Пиппа сжалась на пороге. Гленн наступил крысе на голову огромным ботинком.
– Сдохни, падла, – спокойно сказал он. Послышался всхлип, потом сочный хруст. – Сдохла. – В его голосе слышалось удовлетворение.
Дарьиной деревянной лопаткой он толкнул раздавленную крысу в черный мешок для мусора. Пиппу передернуло. Окровавленная ловушка валялась на полу.
– О боже, – выдохнула Пиппа, когда Гленн бросил лопатку в раковину и сунул палец в банку с маслом, чтобы снова поставить ловушку. Под пакетом виднелись следы размазанной по полу крови.
– Приготовься. Вряд ли это был сирота или одинокая вдова, – ухмыльнулся истребитель, устанавливая ловушку.
Он побрызгал пол и внутреннюю поверхность шкафов отравой из жестяной канистры. Остановился.
– Я бы не отказался от стакана воды, – объявил он.
– Пожалуйста, вынесите это из квартиры, – попросила Пиппа, указывая на пакет с крысой, – я принесу вам воды.
Гленн бросил пакет в красный контейнер с надписью «Прочие отходы» и отнес его на лестницу, оставляя на полу рифлеными подошвами следы молока и крови. Она принесла ему воды, поливая по дороге очистителем пол, от кухни до парадной двери. Истребитель следил за ней.
– Не могли бы вы еще раз проверить шкаф в прихожей? По-моему, та, которую вы поймали, – не та, которую я видела до этого.
– Слушай, тебе все равно придется в конце концов иметь с ними дело.
– Пожалуйста!
Он открыл дверь, присел на корточки и сказал:
– Ни хрена себе!
– Что такое?
Он расхохотался до слез, вытаскивая огромную фаллического вида деревянную флейту, больше полуметра в длину. Должно быть, Брайана.
– Это не мое, – отрезала Пиппа, и ее передернуло, когда он взял мундштук в рот и изобразил, что играет.
Он улыбнулся ей.
– Ага, ладно. – Он встал. – Если там и притаились какие грызуны, то они слишком выдохлись, чтобы вас беспокоить.
– Пожалуйста, не могли бы вы хотя бы посмотреть.
Он снова присел и включил фонарик.
– Ни хрена себе!
– Что?
– Ничего. Совершенно ничего, только ваши пальто.
Пиппа позвонила от Барри в Вермонт за счет адресата. Грохот и визг гончарных колес, заглушавших голос матери, вызвал у нее легкий приступ тоски по дому.
– Ну, если ты считаешь, что поступила правильно, то это главное, – с сомнением в голосе сказала Серена.
– Она бы вернулась или ушла в другую квартиру. Это Нью-Йорк, они здесь уходят только чтобы вернуться с подкреплением. Двое приведут пятерых, как минимум.
– Ты стала очень жестокой, – заметила Серена. – У нас всегда были мыши.
– Ты понятия не имеешь, о чем я говорю, – взвизгнула Пиппа, сама удивившись тому, как громко у нее это вышло.
– Ну, дорогая, все-таки ты убила живое существо.
– Нет: истребитель убил больную крысу с зубами. Ты сидишь там и гордо осуждаешь – ты понятия не имеешь. Я не могу с тобой говорить.
В ярости Пиппа бросила трубку. Мать Дарьи не стала бы ее осуждать. В Нью-Йорке любой понял бы ее. Она включила радио. На каждой станции люди кричали друг на друга. Это было слишком. Она залезла в бывшую кровать Винса и вздремнула.
__________
Когда она проснулась, было четыре тридцать. Она побродила по комнатам, рассматривая синее небо, цистерны с водой, похожие на амбразуры окна под крышами жилых домов, белый пар, поднимающийся из странных, напоминающих щупальца, труб. Над головой проплыл дирижабль. Стояла весна. Жизнь была очаровательна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47