Она дрожащими руками открыла пузырек с таблетками, взяла одну мягкими, скользкими пальцами. Надела крышечку. Положила таблетку в рот. Запила таблетку, скорчив болезненную гримасу. Вздохнула.
Он больше не мог выносить этой недосказанности.
– ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ДНЕЙ мне звонит Луи Сапперштайн: ты слышала? Герман. – Она приподняла и уронила руку. – Умер. Сердечный приступ. – Она глотнула еще молока.
– Это не причина, чтобы не звонить, – заявил Барри, и Мириам так расхохоталась, что молоко брызнуло у нее изо рта. – Должен был позвонить. А в случае болезни или смерти у его сына есть еще двадцать четыре часа, чтобы позвонить.
Смех Мириам перешел в ужасный кашель.
– Я обожаю твоего ухажера, Джастин!
Рыжеволосая женщина в идеально подобранном зеленом с черным наряде вбежала, энергично стуча десятисантиметровыми каблуками-шпильками. Она встала перед ним.
– Я о тебе совершенно ничего не слышала, – сказала она, взмахивая головой. На ней было множество дорогих золотых украшений.
Барри встал и пожал ей руку. Мать Джастин дважды оглядела его с ног до головы и посмотрела прямо в глаза:
– Он женат?
– Я не женат, – сказал он; его это скорее позабавило, чем разгневало.
Кэрол нетерпеливо кудахтнула.
– Не ты, твой босс! Что?
– Вполне. – Ее лицо ничем не выдавало, чего ему еще ждать. – У него трое детей, – добавил он.
– Ладишь с ним? – спросила она, внимательно его разглядывая и разминая у себя за спиной ступни матери.
– Так далеко я не стал бы заходить.
Глаза у Кэрол были диковатые, но красивые, туманно-зеленые. Она, наверное, была восхитительна в молодости. Да и сейчас все еще была хороша – и, несомненно, посвящала этому много времени.
– Так я слышала, у тебя есть собственность в Вермонте?
Джастин мрачно взглянула на него, и он прочитал в ее взгляде «Расскажи ей все подробно, и я больше никогда не буду с тобой разговаривать».
– Нет, – сказал он, чувствуя себя двуличным, хотя говорил правду.
– Я думала, у тебя есть дом. Нет? – Джастин смотрела на нее не отрываясь, как школьница, и ее мать досадливо закатила глаза.
Школьница Джастин! Она так и встала у него перед глазами: сердитая девочка из «Спенса» в короткой яркой клетчатой юбочке и бунтарских желтых носках за столиком в «Баскин Роббинс». Кэрол похлопала Мириам поверх одеяла и воскликнула:
– Ну что, начнем?
Барри и Джастин вышли в белоснежную гостиную. Кэрол пела в спальне:
– Замарашка-черепашка!
Джастин повернулась к нему, как овечка, заблудившаяся в зарослях плюща.
– И что мне с ней делать?
– Замарашка-черепашка, кто у нас тут молодчажка?
– Это даже мило, – попробовал он, и выражение ее лица стало жестким.
– Тойка взуос'ых к нам пускают, – пела Кэрол детским голосом.
– Детка, иди помоги ее причесать, – нетерпеливо позвала она, будто Джастин уже давно должна была это сделать. Джастин, сердито топая, вышла, а Кэрол заняла место на диване рядом с Барри. Она открыла фотоальбом, лежавший на кофейном столике.
– Это тетя Эстер из Филадельфии. Умерла в двадцать четыре года.
– От чего?
– От лихорадки. Это мой отец. Это дядя Сол и кузен Рики, который бросил мои ключи от коньков в унитаз на втором этаже; тетя Бланш, и сестра Бланш, Фрида, и муж Фриды, Джо. Он изобрел телевизор задолго до того, как появились программы.
– Звучит довольно уныло. Она улыбнулась ему.
– И дочь Бланш, Татьяна, принцесса фей, она танцевала «Лебединое озеро» на каждой вечеринке. Боже, какая была зануда. – Тут мать Джастин заговорила с легким акцентом. – А вот Джастин. На Хэллоуине. Она была, попеременно, один год Золушкой, другой – принцессой. Золушка-принцесса.
Маленькая Джастин в детском парке «Рай Плэйленд». На лошади она выглядела сопливой маленькой задавакой. Он вернулся к Джастин-Золушке. Красивая девочка. Единственный ребенок. Была и разорванная фотография.
– Здесь был отец Джастин. – Ее мать указала длинным красным ногтем на уцелевшую штанину. – Он был сумасшедший. Представить себе не можешь, с чем мне приходилось мириться. Представить не можешь.
Джастин в колпаке и ночной рубашке.
– Я сказала ей: иди работать в юридическую фирму. На юридический факультет идут, чтобы выйти за студента. Если тебе нужен преуспевающий юрист, иди в юридическую фирму. Но ей нужно было самой стать юристом. Эй! – Она оглядела его с ног до головы. – А как вы встретились?
Послышался высокий надтреснутый вопль, и из комнаты выбежала Джастин.
– Консуэла! – закричала Кэрол, и с кухни рысью прискакала девочка; Кэрол вздохнула и вернулась в спальню.
– Что случилось? – спросил он вставая.
– Тебе это незачем знать, – мрачно сказала Джастин.
Это была чистая правда. А потом, к его удивлению, она поцеловала его в губы, страстно и крепко, при этом самым приятным образом ухватив его за задницу.
– Пока они там возятся, – проворковала она, нежно поглаживая его бедра.
– Но не настолько долго, – отозвался Барри, и все же они продолжали увлеченно целоваться под ослепительным светом электрических ламп. Он ее обожал.
В ресторане Кэрол немедленно устроила сцену.
– Мы специально просили вон тот столик, – сказала она властно, указывая на стол, за которым обедала очень милая семья. – Где Лоренцо?
Они стояли у двери и ждали появления волшебника Лоренцо, который взмахом руки сотрет с лица земли эту милую семью. Барри терпеть не мог таких людей: садись и ешь свой долбаный обед. Лоренцо извинился за этот чудовищный просчет. Кэрол согласилась сесть, пока, в дальней части ресторана, но только потому, что ее мать так слаба; она сказала это, не стесняясь присутствия Мириам, которая и виду не подала, что слышит. Ему совсем не понравилась Кэрол. И он не знал, что с этим делать.
Появился отчим Джастин, Джин Данлэп, выглядевший именно так, как она описывала: дородный любитель сигар, который уже несколько лет как прекратил разговаривать. Джин слабо пожал Барри руку и тихо заказал «Гибсон».
– Мы сидим не здесь, – объявила ему громко Кэрол, и все население близлежащих столиков еще раз выслушало их трагическую историю. Лоренцо позвал их, и все провожали их взглядами, пока они медленно шли – Мириам возглавляла процессию – в ту часть ресторана, где сидели избранные.
Когда они расселись, появились их знакомые. Последовали поцелуи и обмен любезностями.
– Вы знакомы с моей дочерью Джастин?
– Нет, но мы столько о тебе слышали, – восторгалась женщина с иссиня-черными волосами и белесой помадой. – Как поживаешь?
– А ЭТО… – провозгласила Кэрол со значением, – Барри Кантор. – Они посмотрели на него и одобрительно кивнули. Когда пара чуть отошла, Мириам громко сказала:
– Она выглядит омерзительно.
– И волосы – подумать только! – согласилась Кэрол.
– У нее три взрослые дочери, как она смеет носить длинные волосы?
Кэрол проворно и с удовольствием отозвалась:
– И ЧЕРНЫЕ! С ума сойти. – Она принялась ругать обслуживание. Видно было, что Джастин крайне неловко.
– Ну, если они так и не придут, Джастин нас накормит, – сказал Барри. – У нее спрятан цыпленок в записной книжке.
– Находчивый мальчик, – сказала Джастин с нежностью.
– Что? – переспросила Кэрол, желая непременно участвовать в шутке.
– А еще у нее рагу в специальном герметичном файл-пакете, и все это она сейчас подогреет прямо здесь, на столе, растопив печурку банкнотами из своего кошелька.
– Ты хочешь, чтобы она готовила? – Кэрол на него взглянула внимательно, с неодобрением. Глаза у нее были все-таки очень странные. У него будут проблемы с тещей.
– Я слышал, у вас есть лошади, – обратился он к Джину.
– М-м, – ответил Джин, жуя незажженную сигару.
Ладно. Барри повернулся к Мириам.
– Я слышал, вы жили во Флориде.
– Ах. Много лет назад, – с готовностью начала Нана. Вдруг она взяла его за руку и принялась поглаживать запястье мягкими сухими пальцами. Ему захотелось сбежать. – Ужасно. Прекрасная погода, конечно. Но невыносимо. – Барри ей сочувствовал, но ему было противно. – И все эти канадские пенсионеры в бермудах, с длинными белыми ногами в толстых синих венах. Так что я вернулась. Но все здесь уже переехали туда. Или умерли.
– Моя мать раздумывает, не поехать ли во Флориду, – пояснил он и взял со стола стакан, чтобы освободиться от ее руки. Трус. – Я думаю, она это зря.
Мириам снова подала голос:
– Знаете, Леона Кляйн нашла себе парня.
– Мама, Чарли уже умер, четыре месяца назад, – отрезала Кэрол. – Ты впадаешь в маразм.
– Да нет же! Парня, с которым она училась в старших классах. Он прочитал в газете некролог ее мужа и пришел на похороны. С тех пор они встречаются. Они сейчас живут вместе.
– Ха, – сказала Кэрол. – Ничего подобного не слышала.
– С ней всегда случалось нечто подобное, – с завистью в голосе проворчала Мириам. – Она всегда оказывается в нужном месте в нужное время.
– Может, вам стоит еще раз напечатать некролог Лу? – предложил Барри.
Мириам и Джастин рассмеялись. Кэрол не сочла шутку смешной. Принесли салаты, Кэрол тут же отослала свой обратно, потому что с ним было что-то неисправимо не так.
Джастин сказала:
– Я говорила, что Барри работает в Тэрритауне?
– Ты мне ничего про него не рассказывала, – Кэрол поджала губы. – А ты на этот счет такая обидчивая, что я боюсь спросить его о чем-нибудь даже сейчас.
– Ой, спросите, спросите меня. – Он улыбнулся Кэрол.
Он ожидал очередного пушечного ядра вроде «Он женат?», но был потрясен еще больше, когда она наклонилась к нему и прошептала:
– Как отличить истинного янки? – и захихикала.
– Мама, – предостерегающе сказала Джастин. Кэрол уже так заливалась, что не могла и слова сказать.
– Он, – выдавила она, – выходит… из-под душа… чтобы… – Она задохнулась смехом. Мириам и Джин жевали, не глядя на нее.
Джастин резко бросила:
– Если не можешь сказать этого вслух, не надо было начинать рассказывать эту шутку.
– Помочиться! – наконец выдохнула Кэрол, и официант поставил перед ней новую тарелку салата. – Сойдет, Тини? Помочиться!
Джин продолжал тихо жевать салат; Барри показалось, что он смотрит обед по телевизору, отключив звук.
– И зачем ты рассказываешь это за столом? – недовольно спросила Джастин.
Кэрол остановила на нем взгляд своих нехороших зеленых глаз.
– У тебя есть братья или сестры?
– Сестра, – ответил он. – Художница. Кэрол снисходительно улыбнулась.
– Неплохая профессия для девочки. Джастин издала такой звук, что Барри рассмеялся.
Распрощавшись, Барри и Джастин пошли по Первой авеню. Она вздохнула.
– Ну, вот. Такие они и есть.
– Они тебя любят, – утешил он, обнимая ее за плечи.
– Слушай, если я когда-нибудь стану такой же, пристрели меня сразу, ладно?
– Ну, я не думаю, что она очень скоро будет играть в «Сэндс», – сказал он, размышляя. Кэрол просто не умеет себя вести – или она законченная психопатка.
– Пристрели меня сразу, ладно?
Он взял ее руку и сунул к себе в карман.
– Мириам спала с Германом после первого свидания?
– И думать об этом не хочу, – поежилась Джастин.
Он спал с Джастин после первого свидания. Хотя он-то от этого не умер.
Нижнее белье
Джастин, Митч и Никки провели семь безумных дней, пытаясь сократить убытки «Голсуорси – Фитцсиммонс». Джастин вылетела в Дэлавэр на обязательное слушанье, а потом присоединилась к Митчу и Никки, чтобы составить тщательно выверенный текст нового договора на меньшую сумму – и только на покупку активов. В два ночи на восьмой день они получили устное подтверждение от совета акционеров, что новая сделка не повлечет за собой еще одного иска.
На следующее утро Джастин лежала на боку, медленно просыпаясь в холодном голубом утреннем свете. Собака потянулась, прошлепала к кровати и положила передние лапы на край. Джастин какое-то время тормошила ее за уши. В двери проскрипел ключ. Собака выбежала с лаем в прихожую.
– Кто там? – крикнула Джастин в ярости, сразу сжавшись от испуга.
– Черепашка! Сидеть, Стелла. Это я.
Это нужно прекращать. Барри ушел полчаса назад, а если бы не ушел? Уверенным шагом вошла Кэрол в черной норковой шубе.
– Я хотела наверняка тебя застать.
– Ты меня застала, – отозвалась Джастин и легла обратно.
– Смотри-ка сюда, – сказала Кэрол, разворачивая черный джинсовый костюм, иссеченный во всех направлениях золотыми застежками-«молниями». – Я его увидела и подумала о тебе. – Она бросила костюм на одеяло поверх ног Джастин, сняла шубу и села на кровать в ожидании. Для такого раннего утра разодета она была крикливо и слишком нарядно. – Ну, примерь!
– Мне не нравится, что ты пришла сюда утром.
– А когда еще тебя можно увидеть? – Кэрол вынула из коричневой сумки запечатанный стаканчик кофе и добавила лукаво:
– Лучше бы я принесла его тебе на работу? – Она осторожно сняла крышку.
Холодные застежки впивались в голый живот, дышать было трудно. Что-то в этом роде надела бы девятнадцатилетняя спутница греческого корабельного магната на заключение брачного договора.
– Я не смогу это носить.
Кэрол обиделась.
– Почему? Ты в нем сногсшибательно выглядишь.
– Слишком броско. – Такой наряд понравился бы Элме.
– Ну и что? – Мать глотнула кофе. – Ты можешь встретить кого-нибудь, кто тобой заинтересуется.
– Трудно поверить, что мы состоим с тобой хоть в каком-то родстве.
– Понимаешь, я купила его на распродаже и не смогу вернуть.
Джастин сняла юбку.
– Кэрол. Не покупай мне вещей, которые не можешь вернуть. И не приходи сюда в восемь утра.
– Спасибо, мамочка, за чудесный подарок, – обиженно резюмировала Кэрол.
– Спасибо, мамочка, за чудесный подарок. – Он будет висеть в дальнем углу шкафа, как упрек.
– Ладно, не буду тебе мешать, – прощебетала мать.
Джастин пошла в ванную и закрыла дверь. Потом ей стало стыдно, что она закрывает дверь перед носом у матери. Вдруг она подумает, что Джастин не собирается с ней прощаться? Закончив писать, Джастин открыла дверь. Кэрол возмущенно вынырнула из шкафа.
– Ты разгуливаешь в обносках, как скучная старуха!
Джастин посмотрела в зеркало на свое опухшее лицо. Заметила ли Кэрол в шкафу мужские рубашки? Пришлось согласиться пройтись после обеда по магазинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47