За ужином она рассказала, что из битлов ей больше нравится Джордж, что однажды она влюбилась в мечтательного ковбоя на фотографии с задней обложки «Rubber Soul», что в ее семье так часто ставили этот альбом, что конверт пришлось заклеивать со всех сторон. Барри был в дремотном экстазе от домашних равиоли и даже почти забыл про Джастин.
Пока разговор не свернул на Винса. Как будто Винс – вечная тема, общий знаменатель, и все разговоры в конце концов неизменно должны возвращаться к нему, как земное притяжение возвращает на землю брошенный вверх камень.
– Почему нам обязательно нужно о нем говорить? – раздраженно спросил он.
– Прости, – обиженно отозвалась Пиппа, – но разве это не опасно для здоровья? – Она вытерла кухонный стол.
– Конечно, опасно.
– То есть ты не думаешь, что так он растратит свою душу по мелочам?
– Если она у него есть. Но сначала я чокнусь. Она удивленно подняла глаза.
– Извини, – быстро сказала она, закончив обсуждение ловким броском губки через всю кухню. Губка аккуратно приземлилась в раковину. – Кольцо, – спокойно сказала она.
Пиппа была похожа на уютную тряпичную куклу, Барри хотелось сидеть с ней допоздна и смотреть на хрустальный шар. Но Пиппа объяснила, что ей надо побывать еще на трех вечеринках. Ну, конечно. Где же Джастин проводит новогоднюю ночь? У нее определенно найдутся свои дела. С кем она ими занимается? Пиппа закончила убирать, но не уходила. Она неловко торчала посреди комнаты, пока он не сообразил, что должен ей денег. В девять сорок пять Барри лег в кровать, почитал про первый период падения популярности Черчилля в народе и про его хроническую депрессию. Уснул он в четверть одиннадцатого.
В первый понедельник января Барри сидел с людьми из рекламного агентства у зеркального окна на первом этаже гипермаркета «Парамус Молл». Такого энтузиазма в фокус-группах в жизни не было. Тридцать детей трех разных возрастных категорий пришли в восторг от фруктовых пастилок Дэна Ро. Мальчики и девочки просили конфеты в форме обезьянок, ящериц и змей.
Барри подвез Айрис Галашофф и ее ассистента Пола Катальери до города. Он любил людей из агентства и знал, что это взаимно, – он был одиночкой из «Мейплвуд», единственным, кто вообще ходит в кино в наши дни.
– «Юркие ящерки», – предложила Айрис. В «Фридкин Мак-Кенна Де Фео» он работал именно с ней, а потому они много общались – лично и по телефону. – Можно упаковывать в пластиковые коробочки в виде ящериц.
– «Шустрые шимпанзе», – сказал Барри.
– А ты знаешь уже – про «Шустрых шимпанзе»? – нараспев продекламировал Пол. Ему было двадцать пять, и у него были все данные искусного подхалима.
– «Фруктовые штучки», – предложила Айрис. Она была очень сдержанна, атлетична и асексуальна, но всегда носила платье.
– «Фруктовые штучки»? – скептически повторил Барри.
– Ладно, «Фру-фручки», – сказала она. – Ключевая фраза «И мама ничего не скажет, потому что они полезные».
– А они нас на смех не подымут? – спросил Пол.
– Когда им будут читать рэп крутые чуваки на скейтах? – откликнулся Барри.
– Здорово! – пришел в восторг Пол. – Рэп вступает в «Мейплвуд Акрс».
Барри любил свою работу. Он влетел обратно в свой кабинет, сделав несколько непристойный жест в сторону своей секретарши Донны Калабрезе.
– Как оно, Барри? – спросила она с туманной улыбкой.
– Все торчком, Донна, – Донна злоупотребляла косметикой и обливала себя очень банальными духами. Двадцать четыре года, три раза была обручена и живет с матерью в Найяке.
Он позвал Эмили и попросил проработать цифры по фруктовым конфетам и сухофруктам.
– Посмотри по всей стране, по регионам и определи возрастную границу. Спасибо.
– Ох-хо-хо, – скривилась она. – И от кого задание?
– От меня, – коротко сказал Барри. – Твоего босса. – Всего минуту назад он был кум королю и море ему было по колено – новый замечательный продукт! – а сейчас он обижен и зол. И почему он позволил этой стерве себя задеть?
Он закрыл дверь и опять попробовал прозвонить Джастин. И неожиданно дозвонился. Для начала он пожаловался на трудности с Эмили.
– А ты уверен, что дело не в тебе? – сухо сказала она.
Все возбуждение улетучилось.
– Ну, спасибо за доверие, Джастин. Может, обойдемся без ужина и начнем избегать друг друга прямо сейчас?
Она не рассмеялась.
– Я не могу сейчас разговаривать.
– Хорошо, – покорно вздохнул он и попробовал начать с начала. Набрав воздуха, он пригласил ее на ужин к себе домой.
– Только мы, – осторожно добавил он. – Моего соседа не будет дома…
Джастин его не слушала. До него доносилось мерное пощелкивание – она вовсю стучит по клавиатуре.
– Слушай, если ты работаешь, мы можем поговорить позже.
– Позже я тоже буду работать. Давай планировать сейчас. – Она начала описывать ему свое расписание на следующие две недели.
Явно посылает его, но навсегда или только на время?
– Ага. Нет ничего соблазнительнее, чем женщина, в чьих планах тебе нет места.
Она коротко рассмеялась и тяжело вздохнула.
– В пятницу. У моего офиса. Самое позднее, скажем, в девять. И времени будет немного.
То есть это «до свиданья»?
Может, Джастин не та, кем он ее считал? Если так, то он пообещал себе немедленно с этим покончить. С Синтией он сразу все понял, но это тянулось пять лет. С этой минуты времени остается все меньше. Если это не то, надо тут же включить лампочку в приемной: «Следующий»? Барри отчаянно хотел совершить новую ошибку.
Но вместо этого окунулся с головой в конфетный проект. Он целый день проработал у себя, за закрытой дверью, а ночью – разложив бумаги на обеденном столе. Ему казалось, он снова в университете, и экзамен неотвратимо приближается. Смешно подумать, что он не смог найти себе никакой более высокой цели, побывав на волосок от гибели. Но разве это не одно и то же – акваланг, изучение Талмуда, жевательные конфеты? Все что угодно может служить точкой приложения энергии.
В пятницу, с утра пораньше, он отправил с курьером пакет для Айрис Галашофф и ее начальства во «Фридкин Мак-Кенна Де Фео» и лично отнес аккуратные синие папки Эберхарту Райнекеру, Пласту, Херну и Териакису вице-президенту по исследованиям и разработкам. Весь остаток дня он разрабатывал рекламную кампанию для «Цезаря с беконом».
После работы Барри отправился в спортзал и обошел все тренажеры по очереди, пропустив только штанги – ему нечего было себе доказывать. Он с нетерпением ждал, когда сможет наконец рассказать Джастин про фокус-группу, обсудить за бутылкой красного вина бессмысленность Анспэчера, а потом они проведут выходные вместе, радостно бездельничая.
Дома, чтобы убить время, он привел в максимально божеский вид то, что осталось от его шевелюры. Вся его уверенность в себе вдруг ушла в песок. Что эта женщина с ним делает?
Появился Винс, одетый для большого тенниса. Он налил себе шотландского виски, сел на свое обычное место и включил прогноз погоды. Барри не видел его уже неделю.
– Тебе придется найти себе другое жилье. Прямо сейчас.
Винс лениво поднял бровь.
– Правда?
Барри постарался выдержать нейтральный тон.
– Просто я встречаюсь с девушкой, и будет неудобно, если ты будешь здесь жить.
– Как ее зовут?
– Джастин.
– Джастин Шифф?
– Мм-хм. – Где-то вдалеке раздался крик.
– Ух ты. – Винс помолчал, улыбнулся, глядя в потолок. Барри захотелось разбить ему лицо в кровь. Это Винс подцепил Джастин, или наоборот? – Какая замечательная идея. Я бы никогда не подумал, что она может тебе подойти, но теперь, когда ты сам упомянул, я вижу, что это замечательная идея.
Что это значит? Барри чуть не ляпнул, к какому числу съезжать, но не хотел неловкую ситуацию превращать в безобразную.
– Ты еще должен мне за квартиру, – напомнил он, направляясь к своей девушке, и его одновременно и радовало, и злило, что он не сорвался.
В ресторане за углом от ее офиса Барри немедленно заметил яркую, аккуратную прическу Джастин. Грудь сдавило от волнения. Она была в черном костюме, склонилась над какими-то бумагами и ничего вокруг не замечала. Было что-то величественное в ее сосредоточенности. Но почему она не села в одну из отдельных кабинок в дальней части ресторана?
Он поцеловал ее в румяную щеку, пока она спокойно складывала бумаги в чистый коричневый конверт, конверт в коричневую папку, а папку убирала в большую черную сумку, стоявшую на обитой тканью банкетке. Сотовый телефон она оставила на столе.
– Джастин!
– Да? – отозвалась она, как секретарь в приемной у доктора, и подняла на него глаза безо всякого выражения. Почему?
– Ну, здравствуй! – Ему нужно успокоиться. Она хитро взглянула на него из-под черных прямых ресниц, и его сердце снова сжалось; как много, оказывается, оттенков у такой простой вещи, как волнение.
Джастин жестом подозвала официанта.
– Мы хотим сделать заказ прямо сейчас.
– Сейчас я принесу вам напитки и приму ваш заказ. Кстати, меня зовут Шон.
– Мы спешим, – твердо сказала Джастин. Она переложила телефон, лежавший слева от ее тарелки, под правую руку.
– Спешим, спешим, спешим – что за женщина, а, Шон?
Официант ушел.
Она подняла глаза и посмотрела куда-то за спину Барри.
– Привет, Дэннис, – сказала она.
– Меня зовут Барри, – напомнил он, но Джастин уже пожимала руку какому-то парню и болтала с ним о некоем их общем знакомом. Барри пожал парню руку и стал ждать, когда все это закончится.
Всякое выражение исчезло с лица Джастин, когда она снова обернулась к Барри. Повисла пауза. Это та же самая женщина, что сидела у него на коленях и ела стейк у него с рук в пятницу, и пиццу в субботу, и оладьи в воскресенье утром? А была ли авиакатастрофа?
– Итак, – сказала она, – как там дела с проблемной служащей?
– Эмили, – автоматически подсказал Барри. Он почувствовал облегчение оттого, что она заговорила. – Вот опять же – все дело в отношении. – Только он собрался приняться за рассказ, как Джастин поздоровалась с шустрым субъектом лет тридцати и пожилой женщиной, у которой на шее крепилась массивная система поддержки подбородка. Это, наверное, корпоративная столовая. Она представила им Барри и обменялась с ними парой шуток. Что это вообще за парень? Они продолжали говорить на своем языке, и если бы он подал голос, то лишь позволил бы этим людям отхватить еще больший кусок от их с Джастин и так короткого свидания. Так что он промолчал.
Он сидел тихо и чувствовал себя дураком. Это нечестно. У нее лицо светлело, когда она оборачивалась к ним. Нужно было, наверное, сначала получше с ней познакомиться, но в этом он был не силен. Он никогда не знал, как себя держать, пока идет процесс знакомства. И Джастин, очевидно, тоже. Ему стало досадно.
Наконец они ушли.
– Очень может быть, что я еще не встречал большей уродины, – Барри попытался вернуться к прежней теме.
Джастин холодно посмотрела на него.
– Она не говорила о тебе ничего плохого. Нам нужно сделать заказ, – сказала она официанту, когда тот появился с блокнотом. – Я возьму цыпленка. Совершенно без ничего. Никакого соуса.
– Проследите, чтобы из цыпленка выпарили все, что можно, – проинструктировал Барри официанта. – Если мясо будет хоть чуть-чуть отличаться от бумаги, мы тут же отошлем его обратно.
Джастин закрыла глаза и улыбнулась.
– Цыпленок, абсолютно сухой, – смеясь, сказал официант. – А вам?
– Мне лосося. Мокрого, – сказал он, и Шон ушел.
Барри протянул ей руку, но она ее не взяла. Это что, прощальный ужин?
– Я здесь не могу свободно себя вести, – предупредила она, обводя взглядом помещение.
– Почему ты на меня злишься?
– Я не злюсь. Винс был довольно недавно, и теперь все как-то странно и нехорошо.
– Ты придаешь этому значительно больше значения, чем необходимо. Насколько недавно?
– Я не могу об этом сейчас говорить. – Она не давала ему ничего прочитать по ее лицу.
– Я попросил его съехать.
– Ну, это уже что-то.
Принесли еду, Джастин попросила у официанта дижонскую горчицу, майонез и мисочку, чтобы их смешать.
– Так вот твой подход, – пошутил Барри. Официант рассмеялся. Шон вспомнит его, если он еще раз придет. Он почувствовал себя уютнее и начал рассказывать ей историю капитального ремонта в квартире с самого начала, но тут же принесли кофе, и не успел он добраться до увольнения первого дизайнера-архитектора, как она сказала, что ей пора.
Что за отвратительный ресторан!
– Ты всегда так?
Она вздохнула.
– Довольно часто.
– Тебе не кажется, что ты что-то упускаешь?
– Бывает, но потом это все равно выпустят на видео, да и в любом случае я бы уснула под эту тягомотину. – И она жестом попросила счет. – Если бы я работала дома, у меня была бы нормальная жизнь.
– Почему же ты не работаешь дома?
– У меня сейчас еще не хватает стажа, чтобы получить на таких условиях работу, которая меня заинтересует. И оплату срежут очень сильно.
Я всегда работала с тем расчетом, что сначала нужно добиться партнерства, а потом, если захочу, смогу пойти куда угодно. – Она накинула шарф.
– Ты очень консервативна.
– Да, конечно, – сказала она, как будто это само собой разумелось.
Он улыбнулся.
– Почему?
– Не знаю, – ответила она, надевая пальто. Очень, очень странные разговоры, особенно в сложившейся ситуации.
Он совсем забыл про костыли – он не мог даже держать ее за руку, пока она переходила улицу. Она быстро чмокнула его в щеку и ушла внутрь, к своим юридическим делам. Он следил сквозь стекло, как она медленно пересекает по диагонали холл, пока она не скрылась.
Пятница, вечер. Барри стоял в одиночестве на бетонном тротуаре перед темным офисным зданием на пронизывающем ветру. Он-то думал, что к этому времени они уже будут встречаться регулярно. Он почувствовал себя обманутым.
Один-единственный раз
По дороге на свое четвертое свидание с Джастин Винс чуть не наткнулся на ковш экскаватора, полный земли. Он остановился и стоял, оглушенный. Прямо под ним была земля. Он-то думал, что Третью авеню от планеты Земля отделяет пара километров труб и кабелей. Он ждал, пока трактор отъедет задним ходом, предупредительные гудки слегка его загипнотизировали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47