– Да.
– Как глубоко?
– Я…
– А о чем вы думаете в это время?
– Обо всем… я…
– Вам это нравится?
– О… я…
– Как часто вы этим занимаетесь?
– Я…
– О чем вы думаете?
– Иногда…
– Как высоко…?
– Я… очень высоко…
– Вы играете с ними? – Он показал на ее груди.
– Я… их ласкаю…
– Верхушки?
– Я… глажу соски…
– Каким образом?
– Снизу вверх…
– А о ком вы в это время думаете?
– Я…
– О Хэрри?
– Что?
– О Хэрри Проффере?
– Я…
– Вы думаете о нем?
– Я… думаю о нем…
– А что потом делаете?
– Я играю… играю…
– А потом?
– После очень долгой игры…
– Да…
– Я достигаю…
– Да…
– Это так прекрасно. На какое-то мгновение. Мгновение… – Она сделала паузу.
Она что-то неслышно прошептала. А затем призналась:
– Я становлюсь мокрой…
Еще одна пауза.
– Я испытываю потрясение… Я корчусь… в спазмах…
Она помолчала и добавила:
– Потом мне становится плохо.
– Это смерть.
– Плохо, плохо…
– Вы умираете.
Она сидела, низко опустив голову.
– Вы любите Гарри Проффера, – сказал он спокойно.
Как ни странно, это была правда. Он знал это. Как хорошо ему это знакомо. Он вздохнул горестно, удивляясь этим запутанным переулкам, подземным дорогам, многочисленным пересечениям их в человеческой жизни. Этот потрясающий процесс. Какой процесс!
– Это правда, – еле слышно прошептала она.
– Вы думаете, он убийца?
– Нет, – ответила она.
Он смотрел, как она зашевелилась. Ее голова начала очень медленно подниматься. Вскоре она будет смотреть ему в глаза.
– В вашей голове… тем не менее… он – убийца, – сказал Тигр. Потому что вы хотите его. Вы знаете, что я имею в виду. И поэтому все эти случаи… все эти трагические случаи… Он сделал паузу, глядя на нее. – Эти убийства. – Он снова выдержал паузу. – Вы не можете даже находиться с ним в одной комнате… так как вы знаете, что бы вы хотели, чтобы он с вами сделал… и вы знаете, что это для вас значит… в ваших мыслях… Он сделал еще одну паузу, а затем продолжал говорить очень спокойно: – Вот почему вы хотите уйти отсюда… – сказал он. Вот чего вы боитесь на самом деле… – Он снова выдержал еще одну паузу. – Разве не так?
Она ничего не ответила. Она продолжала молча смотреть на него широко открытыми глазами. Эти прекрасные глаза смотрели на него, не отрываясь.
– Секс. Смерть. – Сказал он. – Секс для вас означает смерть.
Он решил сказать ей только это. Хотя, он знал, что мог бы сказать ей гораздо больше. Но у него были свои планы относительно ее. Впереди еще много времени, чтобы сказать ей все. Углубиться. Раскрыть ей все. Он это знал.
– Какая у вас фигура? – неожиданно спросил он.
Она продолжала смотреть на него.
– Встаньте, – сказал он.
Она подчинилась.
– Снимите свой жакет.
Она сделала то, о чем он просил. На ней оставалась блузка. А под ней, он знал, был тугой лифчик. Он сделал ее слегка плоской.
– Снимите блузку, – приказал он.
Она колебалась.
– Снимите же ее, – прошептал он.
Медленно она сняла с себя блузку. Она стояла перед ним.
– А теперь – лифчик, – приказал он.
Очень медленно она выскользнула из него. Он остался у нее в руке. Теперь она стояла, обнаженная по пояс, все еще изумленно глядя на него. Он внимательно посмотрел на ее груди. Он был прав. Совсем неплохие. Белые, красиво приподнятые, освобожденные от лифчика, стеснявшего их. Ему понравились соски. Очень красиво торчащие. Они просто просили, умоляли о поцелуях, о ласках. Ее руки только гладили их. Он знал это.
– Вы смотрите на них?
– Что? – Ее голос звучал для нее как бы со стороны.
– Перед зеркалом… когда вы раздеваетесь… вы стоите там… глядя на них?
– Да…
– Они очень красивы.
Он прошептал ей.
Он думал о ней. Было о чем подумать. Еще некоторое время он продолжал внимательно разглядывать ее. И она стояла и смотрела на него.
– Повернитесь, – приказал он. – Не спешите.
Она подчинилась. Он посмотрел на нее сбоку.
– Прекрасно, – медленно она завершила полный оборот.
Она снова стояла лицом к нему… готовая на все.
– Одевайтесь.
Медленно, после долгой паузы, она оделась. Она делала это молча.
Он сказал:
– Я хочу, чтобы вы приходили ко мне раз в неделю. – Он помолчал, подумал и добавил: – В это же время.
Она одевала блузку.
– Вы придете? – прошептал он.
Медленно, с глазами, устремленными на него, она кивнула.
Его глаза смотрели на нее…
81
После занятий Понс, окрыленный, направился в коридор. Она окликнула его, когда он уже готов был выйти за двери. Он обернулся и возвратился в класс, подойдя к столу. К пей. Остальные ученики уже успели выйти. Он стоял перед ней с подгибающимися коленями и дрожа мелкой дрожью, слишком испуганный, чтобы поднять на нее глаза. Он готов был простоять здесь хоть целый день… если необходимо.
– Понс, – услышал он ее сладчайший голос.
Собрав все силы он медленно поднял на нее глаза. Он с трудом различал черты ее лица. Перед ним была… ее грудь.
– Как ты себя чувствуешь, Понс? – спросила она, и он готов был перед ней растаять.
– Прекрасно, – ответил он, через силу выдавив из себя слова и по-прежнему не отрывая взгляда от ее грудей.
– Посмотри мне в глаза, Понс, – услышал он.
И он поднял голову. Ее лицо. Он весь погрузился в эти божественные глаза.
Когда он плавал в этих бездонных глазах, она сказала;
– Не останавливайся, продолжай писать свою работу.
Потом сделала паузу, а он кивнул головой. Ее голос был таким теплым и тихим… мягким и тихим…
– Я хочу, чтобы ты написал хорошую работу. – Она еще помолчала. Обещаешь мне? – Она остановилась.
Он снова закивал головой. Он хотел отдохнуть на этих грудях.
– Вот и все, – сказала она. – А теперь ты можешь идти.
И он ответил, с трудом различая свои же слова:
– Можно мне придти к вам снова?
Она тепло улыбнулась. Он жил ради этой улыбки…
– Конечно.
Окрыленный, Понс устремился к выходу, слыша только эти слова.
82
Лейтенант Фолло допрашивал Рошелл. Он был поражен зрелостью суждений этой девочки. А ведь ей всего-то семнадцать лет. Да, если бы кто-нибудь спросил его, сколько ей лет, он бы дал ей все двадцать. Она, как взрослая, вела беседу. Фолло знал, что она уже не ребенок, В этом он был уверен. Беседа с ней ничего не дала.
– Итак… Рошелл… – Ему было немного неудобно называть эту взрослую девушку по имени, как школьницу.
Было бы лучше и много удобнее называть ее… мисс Хадсон. Ему так казалось. Но он начал разговор именно так, как он обращался с ее одноклассниками. Только подумаешь о них, этих сегодняшних ребятах, размышлял он. Ну и дети пошли нынче! Они взрослеют так быстро. Он вспомнил о своей дочери, которой всего лишь десять лет, а она уже носит лифчик… ну, не совсем, как у взрослых, но тем не менее своего рода лифчик. Уверен, что ее однолетки тоже носят нечто подобное. Он слышал… о последнем изнасиловании. Он знал о нем. В любом случае он о ней очень беспокоился, не имеет значения, сколько лифчиков она носит. – Я хотел бы предоставить вам возможность еще подумать над этим вопросом… – сказал он. – Потому что, если вы поможете мне в этом трудном деле, вы понимаете…
Девушка кивнула и продолжала сидеть молча. Все, что только Мог делать Фолло, – это смотреть на нее. Она была красавица. Эти темные волосы…
– Я все понимаю, – наконец ответила она.
– Ну… и что вы скажете? – терпеливо спросил он.
– Лейтенант… – сказала она, глядя ему прямо в лицо. – За кого вы меня принимаете?
Он не нашелся, что ей ответить. Какой голос! Ее низкий мягкий голос просто потряс его. Что за дети пошли нынче!
– Я считаю, что ты красивая, хорошая девушка… – ответил он. – Очень хорошая девушка, на самом деле… пойми меня правильно… Рошелл… – Он смолк.
– Это как раз то, что я сама о себе думаю, – сказала она.
– Я знаю, что…
– Ну, разве можно задавать такие вопросы хорошим девушкам? А? Лейтенант? Скажите мне.
Фолло был совершенно растерян. Эта малышка заставляет его почувствовать себя полным дураком. Это не укладывалось в его голове.
– Это совсем не так… – начал было он возражать.
– Какого рода девушкам обычно задают подобные вопросы? – она совершенно загнала его в угол. – Ни один мужчина, ни один парень не позволит себе делать подобные предложения хорошей девушке. Разве вы не знаете этого, лейтенант? Они просто не осмелятся. Когда они делают подобные предложения, они обращаются с ним к определенного сорта девушкам. Не такого рода девушки, как я. Вы меня понимаете?
Фолло сидел совершенно ошеломленный и даже начал постепенно понимать, правда, очень смутно, какого дурака она из него сделала. Он возненавидел свое собственное имя, а заодно и Рошелл. Могла ли она сама стать следующей жертвой? Он вдруг осознал, что хотел бы этого…
– Хорошо. Все, хватит. Спасибо, – тихо и монотонно пробормотал он.
Девушка вышла из комнаты…
83
Какое монолитное единодушие царит на путях, которые иначе не назовешь, как отвратительные? Преступные. И все самое отвратительное прикрывается благочестивыми, праведными словесами. В этом вся суть. Вне всякого сомнения. Разве это случайность? Самые гнусные преступления, совершенные человечеством на национальном и интернациональном уровне, были обернуты в праведные, благочестивые фразы. Так было всегда. Мы не исключение. Мы лучшие, но не исключение. Но почему такое единодушие? Тигр размышлял над этим парадоксом, и вновь возвращался к своей прежней концепции, основной идее всех комплексов и процессов, – нормальное искривление. И это все далеко не случайность. Это постоянный, неизменный и трагический фактор этой парадоксальной концепции. Во всем комплексе процессов. В центре находится основная масса, которая постепенно расширяется. И есть края. И только вдоль кромки этих краев… раздумывал грустно Тигр… на самых их концах имелась реальная надежда на спасение, высвобождение от этого единодушия. Дневной свет. Голубое небо. Яркий свет солнца. Это трагично. Природа щедра на трагедии. Что мог сделать отдельный человек, все люди, ограниченные по своей природе… чтобы выйти из этой трагедии? Возмещение. Улучшение. Восстановление. Они все связаны. Навсегда. Либо какие-то пробные шаги должны быть сделаны во всех направлениях. Так что раз ты уж оказался на этом идущем вниз склоне… этом склоне… на другой стороне этого склона… Тигр начал пугаться и барахтаться, окутанный тенями и призраками… Он обнимал, целовал, ласкал Сонни Суингл. Она любила долго заниматься этим. Она игривая девушка. Ее он обычно называл Кошечкой, и не только тогда, когда она позволяла ему делать это. Она предпочитала, чтобы ее звали Сонни. За исключением тех нескольких моментов… Он не форсировал событий. Ему нужно было что-нибудь придумать, чтобы встречаться с ней по вечерам после окончания футбольного сезона, но для этого необходимо найти свыше полутора часов, так как ей нужно не меньше времени, чтобы получить полное удовлетворение.
Где она научилась этому? Бог знает… Вероятно, это у нее от природы…
– Ты помурлыкаешь для меня?
– Конечно… – сказала она и начала мурлыкать.
Кто еще мог мурлыкать так, как она? Даже его кошка Шиба… Он любил ее мурлыкание… Он поцеловал ее прелестный носик. Что за нос! Ее глаза. Ее коричневые волосы. Он позволил ей пошалить, порезвиться с ним в кресле. Кто еще мог так резвиться и шалить?
– Как дела? – поинтересовался он.
Тигр услышал мелодию. Это была его любимая мелодия. Она пришла, она зазвучала, это была прелестнейшая мелодия. Уже давно, много лет назад, его мать пела ему эту мелодию. Луби Лу и Джейн. Мелодия…
Она лежала на его руках, закрыв глаза, позволяя ему ласкать ее холмик между ног.
– Киска… – сказал он.
И она вздохнула и снова поцеловала его. Его. руки начали ласкать ее прекрасные груди – прелестные, мягкие, небольшие, соски на них горели ярким красным цветом. Великолепные соски.
– Кошечка… – снова сказал он.
Она ласкала его лицо. Она снова поцеловала его. Они играли и баловались…
– Я принимала все таблетки очень аккуратно, – похвасталась она, ее прекрасный ротик приблизился к его устам.
– Хорошая девочка, – тихо прошептал он.
– Тебе было хорошо со мной в последний раз? – спросила она.
Он усмехнулся. Как могло ему быть с ней хорошо, когда она надела тогда лифчик. Он не жаловался. Он даже ничего ей не сказал. Они вместе сняли его. Сокровища упали в его руки. Он подумал о миссис Мортлейк…
– Ты шутишь? – спросил он, целуя ее.
Она ответила на его поцелуй. Их языки встретились. И начали двигаться во рту. Они играли и шалили во рту друг у друга…
– Как я мог быть тобой доволен? – спросил он, лаская ей груди.
Он знал, что любит эту красавицу…
«Нежная Киска»… – сказал он ей на ухо…
Она глубоко вздохнула. Они очень долго целовались. Она собирается установить рекорд, подумал он. Наконец, она прильнула к нему, с сильно стучащим сердцем, горячая и дрожащая…
– У-м-м-м… – произнесла она. – О-о-о… – сказала она, ловя дыхание…
– Как ты? – прошептал он, кусая ей ухо.
– Мне это очень нравится… – едва прошептала она.
– Где ты достала тот лифчик? – упомянул он, имея в виду их прошлое свидание.
Этот лифчик был очень красивым.
– Он тебе понравился? – спросила она, игриво проводя пальчиком вдоль его переносицы, затем провела им по носу и остановилась у рта, и он слегка поцеловал этот шаловливый пальчик.
Ей понравилось это. Он начал его слегка покусывать. Она издала легкий крик.
– Я увидела этот лифчик в магазине у Гламура… – сказала она. – Мне он сразу же понравился… разве он не хорош? Такой нежный… – Она слегка вздохнула. – Его называют курввелюр… – Он из очень мягкого материала… о, такой нежный… воздушный… – Она сомлела у него в руках. Он снял то, что еще на ней оставалось. – Тебе нравится изгиб моих бедер? – спросила она, закрывая глаза…
– Они прекрасны.
Он приподнял ее…
Он знал, что Луби Лу часто посещает этот магазин. Он сам иногда проезжает мимо него. В витринах там выставлено много женских принадлежностей. Он не знал, что подружек Сонни интересуют подобные магазины. Каждый день узнаешь что-нибудь новенькое…
Они были уже на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63