Вооруженные всадники, сопровождавшие их повозку, ехали молча. Очевидно, им запретили разговаривать, чтобы пленники не узнали, куда их везут и за что арестовали. Тишина, нарушаемая лишь цокотом копыт, полумрак внутри повозки и полная неизвестность с каждой минутой становились все более гнетущими. Филиппа нашла руку матери и слегка сжала ее. Филиппа молилась, чтобы у отца хватило здравого смысла не покидать своего убежища. Если они с матерью не скажут, что граф в Англии, их отпустят. Вдруг она вспомнила, что, когда Ричарда Элларда содержали в лондонском Тауэре, его пытали. Рассказывали, что пытали даже женщин.
Чтобы прогнать столь ужасные мысли, Филиппа стала перебирать в уме, кто мог их выдать. Сэр Хауэлл Проссер? Но они разговаривали в полутемной церкви, а графиню он вообще не видел. Может, это молодой коммерсант Мэйнард? Но он не знал их подлинных имен. Несомненно, это сэр Рис! Не зря ее не покидала мысль, что именно он их и выдаст! Он так взбешен ее отказом, что решил отомстить!
Похоже, они приехали в какой-то город. Может, это Ладлоу? Шум становился все громче, и повозка несколько раз останавливалась: судя по окрикам сопровождавшего их сержанта, улицы были запружены телегами и колясками.
Их повозка снова остановилась, затем стала медленно продвигаться вперед, причем одной своей стороной за что-то задела, и Филиппа не сомневалась, что они въехали в ворота.
Теперь городской шум сменился другими, такими знакомыми ей звуками: клекотом хищных птиц, хлопаньем крыльев и томными голосами сокольничих, успокаивавших своих питомцев, тяжелыми ритмичными ударами кузнечного молота, конским храпом и стуком копыт в конюшне. Их куда-то привезли. Если они действительно в Ладлоу, то находятся во дворе замка!
Сержант велел остановиться и спешиться. Как только повозка остановилась, возничий тяжело спрыгнул с облучка. Кожаные занавески раздвинули, и Филиппа зажмурилась от непривычно яркого солнечного света. Она огляделась и поняла, что была права: они находились во внутреннем дворе замка – достопримечательности города Ладлоу. Сержант помог графине выйти из кареты, а затем и Филиппа, опершись на его руку, вышла из повозки по складной лесенке.
Им разрешили немного осмотреться, и Филиппа сразу узнала церковь, стоявшую во дворе замка. Затем их повели в самую охраняемую и укрепленную часть замка, где они снова оказались в полутьме, и снова их охватил щемящий душу страх.
Сержант и двое из сопровождавших их в пути всадников довольно долго вели своих пленников по мрачным сырым коридорам, пока они не попали в большую, залитую солнечным светом комнату. На тяжелом резном стуле с высокой спинкой сидел мужчина, который при их появлении быстро встал и обернулся. Было видно, что он ждал их. Филиппа вскрикнула от изумления и гнева, но только она собралась дать отповедь Рису Гриффиту, как стражники с алебардами в руках, стоявшие у дубовой резной двери, по приказу сержанта опустили свое оружие, дверь открылась, и к ним вышел паж. Мальчик, одетый в шелковую ливрею, которую носили только при дворе нынешнего короля Генриха, пригласил их пройти во внутренние покои.
Филиппа решила, что их ведут на допрос, и усилием воли заставила себя идти за пажом, который привел их в залитую солнцем комнату.
Филиппа обвела ее взглядом и поразилась роскоши, с какой комната была обставлена. На полу лежал мягкий, с длинным ворсом ковер, в центре стояли большой дубовый стол и тяжелые стулья с высокими резными спинками, стены были украшены дорогими гобеленами и полками с серебряными и латунными блюдами, которые поблескивали в лучах солнечного света, лившегося из застекленных окон.
Женщина, сидевшая у окна в мягком кресле, поднялась и медленно пошла им навстречу.
Крессида радостно вскрикнула и бросилась в ее распростертые объятия.
– О, ваше величество, это такая честь для меня. Я и не надеялась, что когда-нибудь увижу вас.
Филиппа радостно заулыбалась, узнав в женщине королеву Елизавету. Все трое обнялись.
– Проходите, посидите со мной. Я приказала затопить камины, так как вечерами становится довольно прохладно.
Королева села в мягкое кресло у камина и жестом предложила Крессиде сесть на стоявший рядом стул с высокой спинкой. С другой стороны села Филиппа.
Королева носила траур по своему первенцу, Артуру, принцу Уэльскому. На ней было черное бархатное платье, а золотой кулон на груди и сплетенный из золотой тесьмы головной убор дополняли ее строгий наряд.
От перенесенных страданий ее лицо избороздили морщины и в золотистых волосах появилась ранняя седина.
Крессида тяжело вздохнула, и Филиппа поняла, что мать тоже заметила, как неутешное горе состарило королеву.
– Примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего первенца и наследника, – тихо проговорила Крессида.
– Это был ужасный и, что самое страшное, неожиданный удар, – ответила королева. – Генрих очень добр ко мне, – продолжала она. – Когда мы узнали, какая тяжелая утрата нас постигла, он пришел, чтобы утешить и поддержать меня. Я приехала в Ладлоу, чтобы посетить те места, где Артур провел большую часть своей жизни, – печально добавила королева. – Вы знаете, как редко я видела его. Такова участь королевы – слишком рано разлучаться со своими детьми.
Филиппа вспомнила, что дочь королевы – принцесса Маргарет – была замужем за королем Шотландии и что даже юная Мэри-Роз скоро покинет родительское гнездо, так как выходит замуж за принца другого королевства. Филиппа поняла, что дети королевы все больше отдаляются от матери и она чувствует себя одинокой и покинутой.
– Как Роксетер, Крессида? – неожиданно спросила королева. – И прими мои соболезнования в связи с кончиной твоего отца. Я понимаю, как тебе тяжело, а Мартин не может тебе ничем помочь, – проговорила королева, тяжело вздохнув.
– Мне тяжелее вдвойне, так как я не могу остаться в Англии, чтобы успокоить и поддержать свою мать. Мы понимали, что сэр Греттон тяжело болен и в любую минуту может умереть, но надеялись, что он оправится после первого удара и еще поживет, радуясь приезду своей единственной внучки. Но этому не суждено было случиться… – печально проговорила Крессида.
– Филиппа, ты увиделась с дедушкой только сейчас? Твои родители были вынуждены уехать из Англии, а то бы я представила двору твоих дедушку и бабушку. – Королева закрыла глаза, вспомнив, как внезапно две ее юные фрейлины – Энн и Филиппа – покинули двор. Она улыбнулась. – Я очень рада, что Энн и Ричарду разрешили вернуться на родину. Я слышала, что у них родилась дочь. Полагаю, ты не виделась с ними. Я уверена, что ты будешь сожалеть об этом. – Королева пристально посмотрела на Филиппу, и девушка опустила глаза, чтобы королева не догадалась, что она недавно встречалась с Ричардом в Ладлоу. Им всем бы угрожала опасность, если бы королева догадалась, что Ричард здесь, совсем близко от тайного пристанища графа Роксетера.
– Нет, я с ними не виделась, – ответила Филиппа. – К сожалению, я лишилась своих верных друзей.
– Я верю, что наступит такой день, когда невзгоды нас минуют и мы сможем встретиться со старыми друзьями, – со вздохом проговорила королева. – Вы мне ничего не рассказали о Роксетере. Как он? – неожиданно спросила королева.
– В битве при Редмуре он был тяжело ранен и до сих пор тяжко страдает от полученных ран. – Крессида помолчала, затем добавила: – Он служит у герцогини Бургундской.
– Вы должны знать, Крессида, что это меня очень расстраивает, – сказала королева. – А когда я узнала, что вы в Англии, я еще больше расстроилась: вдруг Мартин поедет вслед за вами! Это очень опасно и для него, и для всей вашей семьи.
– Ваше величество, почему вы за нас боитесь? У вас есть сведения, что нас выдали? Вы не могли бы сказать, кто нас выдал? – спросила Филиппа.
Близорукие глаза королевы с удивлением уставились на юную девушку.
– Ну, это сильно сказано, Филиппа! Никто не выдавал вас. Сэр Рис Гриффит…
– Я так и думала, – процедила Филиппа сквозь стиснутые зубы, гневно сверкнув глазами. – Кто еще мог выдать нас! Ведь никто не знает, что мы здесь! Сколько ему обещали за это?
– Ты ошибаешься, Филиппа. Я хорошо знаю сэра Риса. Два года назад, после смерти его отца, он был представлен ко двору. Узнав о моем горе, он проявил такое искреннее сочувствие…
– Ваше величество, как бы он не предал вас, – перебила ее Филиппа.
– Дитя мое, почему вы с такой горячностью выступаете против этого человека? Я приехала в Ладлоу, чтобы быть ближе к Артуру. Он так долго жил в этом замке! Сэр Рис отнесся к моему желанию с полным пониманием. Справедливо считая, что встреча с дорогими моему сердцу друзьями успокоит и поддержит меня, он под строжайшим секретом рассказал мне, что вы в нескольких милях от Ладлоу, и распорядился, чтобы вас – опять-таки тайно – привезли сюда. Вас отвезут в Греттон под охраной того же командира и его людей, которые беззаветно преданы мне. Если я когда-нибудь и расскажу о нашей с вами встрече, то только самым надежным друзьям. Неужели вы думаете, что я способна навредить вам или подвергнуть вас неминуемой опасности? – спросила королева, обращаясь к Крессиде.
– Разумеется, нет, ваше величество.
– Я думала, что ты уже замужем, Филиппа, как Анна, но, кое-что узнав, пришла к выводу, что это к лучшему, – с улыбкой сказала королева и вдруг повернулась к своей подруге: – Крессида, ты не могла бы подойти к окну и позвонить в серебряный колокольчик, чтобы пришла леди Хардинг?
Крессида встала и пошла к окну, и Филиппа поняла, что королева хочет поговорить с ней с глазу на глаз.
– Я заметила, что ты испытываешь неприязнь к сэру Рису Гриффиту и судишь о нем очень уж строго. Поверь мне, он заботится только о вашем благополучии. Он признался мне, что очень любит тебя и с нетерпением ждет твоего согласия стать его женой. – Королева наклонилась к Филиппе и сказала с легкой усмешкой: – Ты покраснела, дитя мое! Неужели Рис Гриффит так тебе отвратителен, что ты отвергла его предложение руки и сердца? А какой прекрасной парой вы бы стали!
– Я видела сэра Риса, когда нас только что привезли сюда. Я посмотрела на него с таким презрением, что, боюсь, теперь его отношение ко мне резко изменилось, – немного замявшись, тихо проговорила Филиппа.
– Филиппа, ты его любишь?
– Да, ваше величество, – немного помолчав, ответила она.
– Тогда сейчас же иди к нему и признайся ему в любви, пока Крессида будет беседовать со мной и леди Хардинг. Воспользуйся этой возможностью.
Филиппа поднялась и, сделав реверанс, с поклоном попятилась к двери. Выходя из комнаты, она сомневалась, что найдет Риса Гриффита, но он стоял у окна и наблюдал, что делается во дворе. С минуту помешкав у двери, она решительно направилась к нему. От быстрой ходьбы ее платье шуршало при каждом шаге, и сэр Рис обернулся.
– Сэр Рис, – смиренно проговорила она, – королева объяснила нам, почему вы распорядились тайно нас сюда доставить. Мы у вас в долгу, теперь уже навсегда.
Он сделал шаг ей навстречу и остановился, чтобы перевести дух от волнения.
– Но вы, как обычно, подумали обо мне, что я вас предал, – возразил он довольно резко.
Филиппа попятилась к двери, так как впервые за время их знакомства по-настоящему испугалась Риса Гриффита. Догадавшись, что она собирается уйти, он крепко схватил ее за руку.
– Почему, что бы я ни делал для вашей же пользы, вы все воспринимаете с холодным презрением? Я видел, с какой ненавистью вы посмотрели на меня, когда приехали сюда, так как решили, что я предал и вас, и графиню за вознаграждение! Да будет вам известно, миледи, что я очень хорошо осведомлен о пребывании вашего отца в Англии. Мне известно буквально все о нем с той самой минуты, как он высадился на английский берег, и что Ричард Эллард встретил его там и привез сюда, а потом отвез его в усадьбу сэра Оуэна, где он сейчас и находится. Неужели вы считаете, что я способен на такое гнусное предательство?
Услышав, что он все знает о ее отце, Филиппа вскрикнула от ужаса и закрыла лицо рукой.
– Да, – не спеша продолжал он, – с самого начала безопасность всей вашей семьи в моих руках. У меня собственная сеть агентов, потому что есть веская причина, которая обязывает меня быть хорошо осведомленным. Я люблю вас, леди Филиппа, и ваша неприкрытая неприязнь ко мне не изменила моего отношения к вам, я мечтаю, чтоб вы стали моей женой. Скажите, неужели вы думаете, что я причиню вред тем, кого вы любите? Но всякому терпению приходит конец. Я понял, что не вправе рассчитывать на вашу любовь и что вы никогда не избавитесь от недоверия ко мне. Так что нам не суждено быть вместе. Я желаю вам встретить более терпеливого и покладистого человека, которого вы полюбите и которому будете доверять больше, чем мне. Я буду молиться, чтобы вы были с ним счастливы. Я же лишен такого счастья, но пусть это вас не беспокоит… Теперь о деле. Как только закончится ваша аудиенция у королевы, вас под охраной доставят обратно в Греттон, и, уверяю вас, я не появлюсь там до вашего отъезда в Бургундию. С моей стороны вашему отцу ничего не грозит, если только он не станет жертвой собственной неосмотрительности. Прощайте, миледи. Может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, вспомнив ваше посещение Греттона, вы вспомните человека, который любил вас всей душой и будет любить до конца своих дней.
И прежде чем она смогла вымолвить хоть одно слово в свое оправдание, Гриффит отпустил ее руку и направился к выходу. Уже с порога он поклонился на прощание и вышел, захлопнув за собой дверь.
– Нет! – крикнула она. – Не уходите! Пожалуйста, вернитесь! Все не так, как вы думаете! Я…
Но было напрасно просить его вернуться, и она поняла это. Он ушел.
Филиппа опустилась на каменный пол и заплакала. Она только сейчас поняла всю глубину постигшей ее потери, потому что любила Риса Гриффита. Ее неприязнь к нему была обычной защитной реакцией, так как она всю жизнь прожила в постоянном страхе за свою семью и привыкла никому не доверять. Ее беда в том, что она не смогла преодолеть годами выработанную привычку быть скрытной и осторожной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22