– Вот как! У вас есть деньги? У меня нет/
– Да, у меня в сумке.
Она вынула деньги и сунула их водителю, у которого был странно безмятежный вид.
– Вот что значит принадлежать к тому полу, который зарабатывает деньги! – весело восторгался Стив Хендли-Райсер. – Усаживайтесь хорошенько, Риппл, поглубже.
– Сажусь, – ответила Риппл. Она послушно втиснулась своим тонким телом в челнок коляски (она казалась узкой, как челнок швейной машины).
– Еще ниже, – быстро командовал он. – Ноги к носу, пониже. Может быть, вам лучше снять шляпу, пока ее не сдуло ветром. И вот еще, наденьте мои очки. – Он снял очки и протянул ей. – Иначе грязь от переднего колеса попадет вам в глаза. Неважно, если не будете видеть. Теперь ваш верный Ариэль готов к полету. – Риппл взглянула в его светлые глаза. – Сейчас запущу мотоцикл. Обычным способом, знаете, его не запустишь. Готовы? Простите за адский шум.
Машина запыхтела, когда Стив и механик ее подтолкнули. Затем тихая загородная дорога сразу ожила и огласилась таким шумом, что Риппл вся сжалась. Когда машина сдвинулась с места, она увидела, как Стив вскочил в седло мотоцикла и пригнулся к рулю.
С бешеным ревом и треском Риппл и Стив понеслись вперед.
IX
В театре костюмерша, Анджела, у которой в этот день на лице появились три новые морщины, с растерянным видом качала головой.
– Она еще не вернулась, Мадам. Я звоню через каждые пять минут. Ничего не слышно о мисс Риппл, ее нигде нет!
Танцовщицы Сильвия, Кини и другие шептались между собой: – Почему Мадам не подготовит себе другую дублершу? Конечно, что-то случилось с Риппл и отвлекло ее. Вероятно, этот молодой человек. О, дорогие мои, остерегайтесь мужчин! Как не везет Риппл! Она куда-то пропала с ним, а тут такой счастливый случай!
Танцовщица, которая всегда носила в волосах голубую ленту, высказала свое мнение: – Я никогда еще не слыхала о молодом человеке, который не пытался бы так или иначе помешать девушке заниматься своим делом и добиться успеха. Уверена, что они рады, когда им это удается. Никогда не встречала ни одного порядочного!
X
Мотоцикл мчался по дороге, накренившись набок, так же легко, как первоклассный конькобежец скользит по льду. Наклонившись к своей перепуганной пассажирке, Стив Хендли-Райсер кричал: – Все будет отлично, только пригнитесь ниже, Риппл, или вас забрызгает грязью. Теперь не время любоваться пейзажами. – Она и не думала этого делать. Когда они неслись по Портсмутской дороге, то встречали и обгоняли много автомобилей; мотоцикл с коляской старался обгонять всех. Риппл не замечала, мимо каких мест они проезжали, с трудом отличала деревенский трактир от группы вязов, один предмет от другого. Ее всю переполняло одно желание – вовремя доехать, скорее попасть в театр, в свою уборную.
Однако каким-то чудом она еще сохраняла способность слышать то, что Стив, как всегда удивительно жизнерадостный, пытался сказать, наклонившись к ней. Говорить ему было нелегко, но он выкрикивал короткие веселые фразы, которые не мог заглушить треск машины.
Риппл чувствовала, что он просто пытался ее развлечь, зная, что сердце девушки разрывается от тревоги. «Как это мило с его стороны, – думала она. – Так непохоже на поведение большинства мужчин. Или я к ним несправедлива?»
Молодой человек, в сущности, беспокоился точно так же, как сама Риппл, о том, чтобы она вовремя вернулась и могла выступить как следует. Впервые за много лет она вновь почувствовала то, к чему привыкла до того дня, как ей исполнилось пятнадцать лет, – искреннюю дружбу товарища ее детских игр. Она прислушивалась к знакомому ласковому звуку его голоса. Даже в столь напряженный момент он действовал на нее успокаивающе.
– Какое счастье, что мы проезжали по этой боковой дороге! – выкрикивал Стив. – Возвращались так рано… А я ругался и все проклинал! В Брукленде, знаете, нас ожидала неудача.
– Что случилось, Стив?
– А! Слишком мокро… Вы знаете, что у нас был ливень рано утром. Все залило… Вода стояла по всему этому проклятому треку… Он был непригоден для испытаний, так что я только сделал несколько кругов, ругаясь и проклиная… Страшно досадно, что мне не удалось выполнить то, ради чего приехал… Парней, которых я хотел повидать, тоже там не было. Полная неудача! Я ушел и ждал, пока меня доставят обратно в город, и всю дорогу у меня было плохое настроение. Это к лучшему, Риппл!.. Теперь я не могу пустить ее скорее, как раз здесь. Но подождите, тут небольшой подъем! Долой эту телегу с сеном!.. Где мы действительно пойдем как следует, так это немного дальше Пэтни-Хиса… Это, конечно, Кингстонский холм… Вы знаете, полицию в Кингстоне все знают… Только бы нас там не задержали!
– О, Стив!
Они проехали мимо башни с часами. Их черные стрелки на белом циферблате показались Риппл кинжалами, вонзившимися в ее замирающее сердце. О, Стив!
– Не беспокойтесь, мы справимся!
XI
– Мадам, я опять звонила, чтобы мисс Риппл прямо пришла в театр, как только появится, и они позвонят сюда и скажут, когда она выедет. Уже десять минут седьмого…
XII
Вперед, вперед, во весь опор вперед – в город! Кажется, в Кингстоне, знаменитом своими муниципальными порядками, Риппл обнаружила, что ее волосы растрепались и шпильки выскочили. Теперь вся их масса рассыпалась свободно, как волосы Ариадны, и развевалась по ветру, как темный шарф. Что-то сильно дернуло ее за волосы. Ей пришлось высвободить прядь, прихваченную застежкой на перчатке Стива. Город вырастал им навстречу. Город – наконец-то!
Позже, значительно позже, она узнала, что значила эта поездка для Стива: он подвергался в пути значительно большему риску, чем когда бы то ни было в Брукленде. Много времени спустя ей рассказали, что эта замечательная машина оказалась способной почти на чудо. В тот день Риппл только смутно, слепо чувствовала, что Стив очень уверенно ведет мотоцикл. Ей уже приходилось слышать, что хорошему водителю все удается и он всегда знает, где проехать. Так оно и было. Но Риппл, которая меньше, чем любая другая женщина, смыслила в технике, не знала, что Стив каким-то особым чутьем уже за пятьдесят ярдов предвидел возможные препятствия.
– Ну, – весело крикнул он ей, – кажется, показался Эмбенкмент. Я люблю это место.
Они понеслись по Эмбенкменту. Для Риппл это была развертывающаяся серая лента, оживленная с одной стороны деревьями, чайками и баржами.
– Прямо к театру, а?
– Пожалуйста, – попросила Риппл. Мотоцикл помчался по Савой-стрит, Осторожно, но быстро, Стив объезжал огромные толпы лондонцев, направлявшихся к себе домой, к остановкам автобусов или на станции метрополитена. Риппл казалось, что вся эта масса народу старалась помешать их продвижению. У многих, видимо, хватало времени, чтобы бросить любопытный взгляд на мотоцикл, все еще блестящий, несмотря на брызги грязи, на испачканного седока и его растрепанную пассажирку с беспорядочно развевающимися волосами.
Стив, казалось, ничего не видел, кроме какой-то точки прямо перед собой. Потом, когда со дня их поездки прошло уже много времени, он смеясь говорил Риппл:
– Как хорошо, что вы не знали, как я тогда рисковал! Добраться с той стороны Эшера до Ковент-Гардена меньше чем за полчаса! Это совсем недурно! Вы знаете, что было пять минут восьмого, когда мы проезжали по Стренду?
– Это было ужасно – ехать по Стренду, – подтвердила Риппл. – Я думала, что этот толстый полисмен будет стоять вечно, как памятник Нельсону. Я сидела и старалась загипнотизировать его спину.
– К счастью, это был мой приятель, – добавил Стив, – Лучше не рассказывать никому, за какое время мы доехали. Могу вам сказать, что я не хотел бы повторить такое. В последний момент в этой сутолоке мы были близки к катастрофе, и я думал, что нам обоим несдобровать!
Миновав Стренд, мотоцикл Стива въехал на боковую улицу. Далеко вдоль нее тянулся хвост очереди – люди стояли на мостовой, сидели на складных стульях, прислонялись к стене театра, толпились тесно, как сардинки в банке (так добродушно шутили они сами), жевали бисквиты или шоколад – весь их обед в тот вечер. Они ждали, пока откроются двери театра, ждали уже долгие часы.
– Смотрите! – воскликнула взволнованная Риппл. – Посмотрите, какая толпа ждет выступления Мадам в «Русалочке»!
Вот и вход, такой романтический, по рассказам и воспоминаниям, такой суровый и простой на вид! Артистический подъезд.
Стив остановился. Риппл показалось, что он помог ей выйти из коляски мотоцикла точно так же, как если бы она была ребенком, которого вынимают из детской коляски. Растерянная, она услышала его голос, быстрый, как горный ручей, стремительно несущийся вниз.
– До скорого свидания, бесценное мое дитя. Скоро увижу вас из первого ряда! Теперь мне нужно мчаться обратно к Паркеру, затем к половине девятого переодеться и взять дома свой билет. И слушайте, Риппл! Я говорил утром, что не смогу вернуться обратно к вашему первому выступлению. Но дело в том, что если бы даже в Брукленде все прошло отлично, я все-таки собирался вернуться как можно раньше. Я так же волнуюсь, как и вы, хорошо ли пройдет сегодняшний спектакль. Я так же, как и вы, доволен, что нам удалось приехать вовремя. Желаю удачи, дорогая!
– Стив, нет слов для благодарности…
– Не за что. Всего наилучшего! До скорого свидания!
Тяжелая дверь медленно открылась.
XIII
Лишь только она захлопнулась за ней, как Стив и безумное возвращение в город остались позади и были забыты, заслоненные новыми событиями. Эти узкие комнаты и проходы казались более чем когда-либо переполненными работниками кулис, которые кишели, как растревоженная муравьиная куча, и все, казалось, кричали:
– Мисс Риппл!
– Риппл?
– Она пришла наконец?
– Она здесь, она здесь?
– Вот это хорошо! Она здесь…
– Ах!
– Везет ей!
– Отлично, что мисс Риппл пришла…
Новость передавали из уст в уста, вдоль по коридору, разносили по маленьким уборным, по людной лестнице, в телефонную будку…
– Мисс Риппл здесь!
– Как это хорошо!
– Вас все время ждали, мисс!
Риппл никогда не думала, что придадут такое значение ее появлению или непоявлению в театре. Она еще не понимала, в чем дело.
– Анджела здесь? – крикнул чей-то голос. – Позовите Анджелу.
Француженка-костюмерша подлетела к Риппл. «Подлетела» – абсолютно точное выражение: хотя Анджела была очень толста, она носилась так быстро, что ее фигура в черном платье и переднике могла, как воздушный шар, летать вдоль тесных коридоров и по маленьким комнаткам за сценой. Увидев Риппл, она взмахнула короткими черными рукавами, как ветер ветвями, вытянула руки, наподобие пальмовых листьев, и закатила, как шары, свои черные глаза.
– Мадемуазель!
– В чем дело? – не слишком удивившись, спросила Риппл. Ибо бывали случаи, когда стоило затеряться какой-нибудь серьге, как труппа могла вообразить по жестикуляции Анджелы, что, по крайней мере, сгорел и превратился в пепел кринолин Мадам. И в этот момент Риппл просто подумала, что Анджела возмущена ее растрепанным видом, ее волосами, которые темной массой рассыпались по плечам.
– Мадемуазель, вы пришли! Идите наверх, идите наверх! Я вам пять раз звонила! Что мы стоим здесь как статуи? А она зовет вас, бедная! Мадам! Идите к ней в уборную сейчас же. Ах, какой ужас! Она могла разбиться насмерть…
Риппл в ужасе побежала наверх за Анджелой, подпрыгивавшей, как мячик.
– Что? Мадам? Разбилась насмерть?
– Почти, говорю я вам… Эти лестницы!.. Разве я не умоляла ее всегда быть осторожной…
Дверь над ними открылась, оттуда выглянула Сильвия, а из-за ее плеча показалось наполовину загримированное лицо Дороти.
– О, Риппл, пришла наконец? Риппл, ты слышала? Скорее! Скорее!
Ни слова не говоря, Риппл поспешно поднималась по ступенькам, прислушиваясь, как в кошмарном сне, к отрывистым репликам Анджелы:
– Тысячи раз Мадам поднималась и спускалась по этим проклятым лестницам, не глядя, куда она ступает… Тысячи раз ничего не случалось! Именно в этот вечер должно было случиться!.. Когда она перед тем, как отправиться домой, пришла сюда, просто, чтобы посмотреть на костюмы!.. Нога у нее подворачивается… Она падает. Подвернулась та же нога, что в детстве, но с тех пор этого не случалось. Сегодня случилось! Нога у нее ушиблена…
Риппл тревожно воскликнула: – Опасно?
– Очень! Очень! Она не сможет танцевать долго, несколько недель… ей придется несколько недель отдыхать, и сезон пропал!.. Вот мы пришли… Мадам! – Анджела открыла дверь. – Мадам, она идет. Я привела ее!
В возбуждении француженка схватила Риппл рукой за распущенные волосы и втолкнула в уборную примы-балерины.
ГЛАВА VI
МЕТАМОРФОЗА

I
В уборной, на диване, под одним из многочисленных зеркал, утопая среди разноцветных подушек, которые она любила, укрытая полосатым итальянским пледом, лежала Мадам.
Лицо ее казалось бледнее обычного. Она была без парика и не загримирована, глаза окружены темными тенями; впервые Риппл видела Мадам печальной и подавленной. Падение было очень неудачным: сильный вывих лодыжки все еще причинял ей страдания, и она оживала только во время перерывов между мучительными приступами боли.
И все же несчастье не сломило непреклонную волю артистки; она была подобна негаснущей восковой свече в бумажном фонаре, колеблемом грубой рукой. Голос ее, как всегда, звучал спокойно и властно:
– Риппл? Наконец-то! Я знала, что она придет. Хорошо! Но что с вами? Что с вашими волосами? Растрепанная и вся в пыли! Что случилось? С вами тоже что-то произошло? Что за несчастный день! Ничего, ничего. Не объясняйте теперь! Нет времени для разговоров… Пусть Анджела поможет вам раздеться. И торопитесь, торопитесь! Вы знаете, что значит сегодняшний вечер, Риппл?
Да, Риппл наконец поняла. Теперь ей представлялся исключительный случай, которого жаждут многие и многие молодые артистки, на который возлагают надежды бесчисленные начинающие балерины. Это был счастливый поворот колеса Фортуны в самой ненадежной из всех профессий: дублерша исполняет главную роль…
Конечно, Риппл была дублершей Мадам в «Русалочке».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34