OCR & SpellCheck: Larisa_F
«Музыкант и модель»: Крылов; Санкт-Петербург; 2004
ISBN 5-94371-540-1
Аннотация
Молодые влюбленные накануне свадьбы едут на море, чтобы насладиться экзотикой и друг другом. Спеша на завтрак, Люсия сталкивается в холле отеля с высоким красивым мужчиной, в котором она узнает знаменитого музыканта Дэвида Маковски. Встреча производит неизгладимое впечатление на девушку, и она расторгает помолвку. Но что такое любовь человека, имя которого кричит с афиш лучших залов мира?
Полина Поплавская
Музыкант и модель

Я прилетела в Англию с труппой молодого петербургского хореографа. Лондонский фестиваль современного балета должен был продлиться около двух недель, и меня ждала трудоемкая, но интересная переводческая работа. В труппе царила замечательная атмосфера: сознание достигнутых высот и ощущение того, что вот-вот эти высоты будут признаны всеми. Прилив положительной энергии, казалось, был мне гарантирован.
Однако с первых же дней мое пребывание в стране дождей и туманов омрачилось: на осеннюю погоду отреагировала моя старая травма. Сначала я старалась не замечать этого, но, сколько ни противилась, меня все же настигли воспоминания о том дне, когда по приговору врачей моя успешная балетная карьера из настоящего стала прошлым. Привычными движениями втирая в колено мазь, я мысленно обращалась к нему, мол, что же ты снова меня подводишь! А наутро мне дали телефон врача, пользовавшегося тогда особой популярностью в балетных кругах Лондона.
Всю дорогу моросило, и казалось, что я ехала в клинику целую вечность. В нарядной приемной меня встретила привлекательная взволнованная девушка, взглянув на которую, я решила, что приехала напрасно. Выяснилось, однако, что просто придется подождать – доктора вызвали на срочную операцию. Для меня, выросшей в России, в этом ничего странного не было, жаль только, что главные мероприятия фестивального дня мне уже не светило увидеть. Я погрузилась в белую кожу дивана, взяла предложенную чашку кофе и стала смотреть в окно, за которым простирался парк, мокрый и взъерошенный. Я подумала о том, что в такую погоду хорошо начать писать новый роман. На этой мысли меня и застиг сочный, резкий голос из приемной. Голос был женский, с акцентом, и стоило ему зазвучать, как все происходящее моментально лишилось сонной пелены. Обернувшись на уверенный цокот каблуков, я увидела его обладательницу. Она ступала с вышколенной грацией, несколько более тяжело, чем это делают балетные танцовщицы, и казалась выше и крупнее, чем на самом деле. Не нужно было даже прислушиваться к акценту, чтобы понять: эта женщина – испанка. Она была немолода, что еще больше подчеркивал смуглый цвет кожи, но огонь в ее глазах был важнее морщин, он очаровывал. Иссиня-черные кудри, небрежно заколотые сзади, так и норовили разлететься; наряд, пожалуй, отличался излишней яркостью, но шел ей. Она держала за руку девочку лет четырех, бойкую и белокурую.
– О, сердце Христово! – воскликнула испанка. – Эта страна сведет меня в могилу! Я ничего не понимаю, какая операция, если мы договорились заранее? Стоило нам тащиться! Я же говорила тебе, Эльза, все врачи одинаковы! Нет, мы уходим! А? Да уж давайте ваш кофе, черт бы вас побрал! – и она гневно бросила алый лакированный плащ и такую же сумку в кресло. – Эльза, что ты там делаешь? – Маленькая Эльза, отойдя в сторону, увлеченно стучала ножками об пол, производя вполне стройный ритм. – Неплохо! – одобрила ее испанка и, повернувшись ко мне и по-мужски протянув руку, представилась:
– Соледад Эставес!
Но не успела я в ответ произнести свое имя, как она энергично заговорила снова:
– У вас случайно не плоскостопие? Прошлый раз приезжала – у ребенка все было о'кей, а в этот раз – плоскостопие! Кому могла прийти в голову такая чушь? Я была уверена, что доктор Р. все выяснит, но у него операция! Да-да, Букашечка моя, – она снова повернулась к ребенку, – мы абсолютно, совершенно здоровы, и мы будем танцевать!
«Эставес… Эставес…» – вертелось у меня в голове.
– Я слышала вашу фамилию… Кажется, вы связаны с театром фламенко…
– Ну да. А вы англичанка?
– Я русская.
– Надо же! Это интересно. Мне приходилось работать с русскими танцовщицами. А сейчас у меня мастер-класс в Лондоне. О Боже! Англичанки – вот они! – Соледад сильно втянула щеки и изобразила настолько отсутствующий взгляд, что маленькая Эльза залилась смехом. – Русские лучше, определенно лучше. Может быть, прогуляемся, скоротаем время? – неожиданно предложила она, и я, забыв о боли в колене, отправилась с Соледад и Эльзой бродить по парку.
Иногда жизнь сталкивает людей настолько разных, что трудно даже представить их вместе. Такими были и мы с моей новой приятельницей. Объединяло нас только то, что мы обе находились в чужой стране, непривычно чопорной и не всегда дружелюбной. И обе, хотя и по-разному, служили богине танца Терпсихоре. Но этого оказалось достаточно: в тот же день Соледад показала мне ресторанчик с великолепной испанской кухней, в котором нам предстояло провести вместе не один промозглый вечер. Именно там, под потрескивание старинного камина и звуки испанской гитары, Соледад поведала мне историю своей семьи и показала несколько фотографий, навсегда запечатлевшихся в моей памяти. На одной из них Соледад – руки гордо вскинуты, широко разметался подол черного платья – стояла в глубине сцены, а ближе к рампе ее позу в точности дублировала крошечная Эльза, только наряд ее был нежно-розовым, а в изгибе тела сквозила детская наивность. При этом у девочки был такой пронзительный взгляд, что невозможно было понять: как успело столь маленькое существо впитать эту невероятную энергию?
– Удивительно! – только и смогла произнести я.
– Чему тут удивляться? – взмахнула рукой Соледад. – В нашем роду все с кипучей кровью. Эльза – моя внучка и на четверть испанка. А это Люсия! – Она протянула мне следующий снимок. Я всмотрелась в изображение смеющейся молодой женщины, слишком красивой и раскрепощенной, чтобы носить строгий английский костюм и прятать волосы в тугой узел. – Моя дочь! Надо будет познакомить вас при случае. Она такой нежный цветок! Как в романах. Впрочем, современные романисты выбирают других героинь!
Соледад рассмеялась, снимки замелькали в ее руках, и я подумала, что с этой стопкой фотографий она похожа на цыганку, тасующую колоду карт: взыскательный прищур, сигарета зажата между пальцами, колышутся тяжелые серьги. Меня охватило предчувствие, что следующий снимок, который она покажет, будет чем-то знаменательным.
– Ну, черт возьми! – задержалась она на фотографии, по формату и бумаге отличной от остальных. – Или я сумасшедшая, или Эльза все-таки чем-то похожа на Дэвида. Вот! – повернула она ко мне карточку с портретом очень аристократичного, немного надменного мужчины лет сорока пяти или даже старше. – Смотрите, те же губы, тот же взгляд! Но ведь это немыслимо! Такого не бывает!..
Я, признаться, сходства не увидела, но не могла не загореться любопытством. Не знаю почему, но что-то не позволило мне в тот вечер спросить, кто же такой Дэвид.
Прошло несколько дней, и вдруг – в такие моменты начинаешь верить в высшие силы – я вновь увидела изображение этого человека. Мы пили чай с танцовщиками труппы, отдыхали от суматохи дня и обменивались впечатлениями. Настя, наша юная прима и страстная меломанка, вынула стопку дисков – свое последнее приобретение. Заговорили о музыке. И тут я разглядела изысканно оформленную обложку с портретом Дэвида и замысловато выведенной фамилией «Маковски».
– Это уникальный пианист! – сказала Настя. – Его ни с кем нельзя сравнить. Обидно, что мы не можем послушать это вживую. Его жена написала о нем книгу, но книга какая-то грустная, а он, по-моему, был вовсе не таким.
Я вертела в руках коробочку с диском и думала о том, что испанская танцовщица Соледад Эставес и загадочным образом связанный с ее семьей пианист Дэвид Маковски не случайно возникли в поле моего зрения, что за этим кроется история, которую я непременно узнаю и, быть может, перескажу своим читателям.
Полина Поплавская
Лондон – Санкт-Петербург
Этой весной в Мадриде вдруг пошел снег. Разбуженная телефонным звонком, Люсия не могла поверить своим глазам. Картина фантастическая: за окном не спеша кружились пушистые хлопья, белой пеленой окутывая цветущие деревья. Люсия даже подумала, что это продолжение ее сна, но глуховатый голос Антонио в трубке был слишком реален:
– Привет, любимая. Как дела?
– Плохо. Ты меня разбудил.
– Прости, но я тороплюсь сообщить тебе отличную новость. Угадай, какую?
– Что идет снег?
– Ну, это ты и так видишь. Попробуй еще.
– Что ты меня любишь?
– Дорогая, ради такой банальности я не стал бы звонить.
– Я сейчас брошу трубку, – шутливо пригрозила Люсия.
– Ладно, слушай. Шеф обо всем договорился. Ты летишь с нами в Израиль как переводчик. А после конференции мы дня три отдохнем в Эйлате.
– Здорово! – Люсия окончательно проснулась и села в постели.
– Еще бы. Так что можешь собирать чемоданы. Только, умоляю, не больше двух! До встречи.
Люсия положила трубку и состроила гримаску телефону: Антонио вечно подшучивал над огромным гардеробом девушки. Не то чтобы вещи были ее слабостью. Но если ты работаешь манекенщицей в таком престижном магазине, как «Фернанда», то волей-неволей приходится быть на высоте. Кроме того, дирекция «Фернанды» в конце каждого сезона презентует своим сотрудникам часть нераспроданной коллекции. Поэтому гардероб Люсии разрастается с катастрофической скоростью.
Да, спасибо «Фернанде». С работой ей действительно очень повезло. Люсия улыбнулась, вспомнив, как стала манекенщицей.
Однажды, еще на первом курсе университета, она бродила по магазинам на Калье Принцесса в поисках чего-нибудь новенького по случаю предстоящей студенческой вечеринки и забрела в «Фернанду». Магазин был шикарным и очень большим. Люсия долго ходила по залу, разглядывая элегантные туалеты, и никак не могла понять, чего же ей хочется. В какой-то момент она почувствовала на себе пристальный взгляд. Девушка повернула голову и увидела невысокого мужчину средних лет. Он являлся обладателем подчеркнуто-мужественной внешности, холеных усов и огромного золотого перстня. На Люсию мужчина взирал с радостным восторгом. И поняв, что замечен, устремился к ней через зал:
– Сегодня счастливейший день моей жизни! – заявил он, целуя руку оторопевшей девушки. – Сама Красота посетила наш скромный магазин! Прелестная сеньорита, я весь к вашим услугам! Но найдется ли здесь, – он театральным жестом обвел зал, – хоть что-то, достойное вас?!
– Простите, сеньор, – Люсия еще не пришла в себя от столь бурного приема, – но кто вы?
– Позвольте представиться, божественная. Я – Виктор Арсано, управляющий этим магазином и ваш покорный слуга. – При этом он посмотрел на Люсию так пылко и многозначительно, что девушка с трудом не расхохоталась. Она уже давно успела привыкнуть к реакции мужчин на свою внешность, но экзальтированный восторг маленького сеньора Арсано ее позабавил.
– Я ищу себе платье…
– Платье? Отлично, восхитительно! Какое же? Платье для коктейлей? Для приемов?
– Нет-нет, что-нибудь не очень экстравагантное, для студенческой вечеринки.
– Так вы – студентка? – Управляющий был искренне удивлен. – И что же вы изучаете?
– Психологию, – коротко ответила Люсия. Ей уже надоел и бессмысленный разговор, и сам шумный управляющий. Сеньор Арсано тихо разговаривать не умел, поэтому их беседа привлекла внимание всех, кто находился в зале. Люсия оказалась в кольце любопытных взглядов, и ей очень захотелось побыстрее уйти. Но это, видимо, никак не входило в планы управляющего, и он продолжал атаковать девушку вопросами:
– Вы где-нибудь работаете, прелестная сеньорита?
– Пока нет. – Люсия уже решила про себя, что ноги ее больше не будет в «Фернанде».
– Не хотели бы вы поработать у нас? – вдруг спросил управляющий, неожиданно переходя на деловой тон.
– У вас? Спасибо, но боюсь, работа продавцом будет отнимать слишком много времени. Я не смогу учиться.
– Ну что вы, сеньорита. Кстати, как вас зовут? – Девушка назвала свое имя. – Люсия Эставес? Чудесное имя! С вашей внешностью – и работать продавцом?! Конечно нет! Я предлагаю вам место манекенщицы: гибкий график плюс неплохая зарплата. И вы спокойно сможете изучать свою психологию.
Люсия задумалась, тут же позабыв о своем минуту назад принятом решении не бывать в «Фернанде». Почему бы и нет? Работа ей все равно нужна. Не может же она все годы, которые предстоит проучиться в университете, сидеть на шее у Соледад?! Многие студентки, с которыми она уже успела познакомиться, искали работу. А здесь такой шикарный магазин и, похоже, хорошие условия…
– Соглашайтесь, сеньорита, – торопил ее сеньор Арсано. – Уверяю вас, десятки девушек мечтали бы оказаться на вашем месте. А вдруг это первая ступень вашей звездной карьеры?!
Люсия не собиралась делать карьеру манекенщицы, но идея работать в «Фернанде» нравилась ей с каждой минутой все больше. И, подумав, она согласилась. Никогда потом девушка ни разу не пожалела о принятом решении.
Благодаря своей доброжелательности и юмору, Люсия легко нашла общий язык с новыми коллегами. Штат манекенщиц состоял в основном из студенток. Продавщицами в «Фернанде» тоже работали совсем молодые девушки. И те, и другие были хороши как на подбор, поэтому особой зависти друг к другу никто не испытывал. Кроме того, над девушками властвовала грозная Оливия Лопес. Сеньора Лопес, пятидесятилетняя матрона с громовым голосом и манерами отставного капрала, отвечала за персонал магазина и железной рукой пресекала любые конфликты. Ее побаивались все, даже сам сеньор Арсано, но, видимо, и благодаря ее усилиям тоже атмосфера в «Фернанде» царила спокойная, а работать было приятно.
Единственное, что поначалу беспокоило Люсию, – это пылкий сеньор Арсано. Управляющий «Фернанды» был страстным поклонником женской красоты, что само по себе, конечно, не является большим грехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39