- прервал Брэнсон твердо.
Дейк неохотно замолчал. Он решил, что у Брэнсона есть веские причины
на то, чтобы вести эти переговоры совсем не так, как все предыдущие.
Смит улыбнулся.
- Поговорив с вашим юным другом, я опасался, мистер Брэнсон, что мне
придется иметь дело со святым. Я рад видеть... реализм ваших подходов.
- Наша страна, мистер Смит, не может не заручиться поддержкой такой
могущественной державы, как ваша.
- Могу ли я сделать вывод, что наши будущие соглашения будут
скорее... э... для видимости?
Никогда прежде Дейк не видел улыбки, подобной той, что появилась
теперь на лице Дарвина Брэнсона.
- Разумеется, мистер Смит. Но мы ведь с вами джентльмены, и в нашей
искренности и серьезности не должно возникнуть сомнений. Вообразите, как
будет возмущен президент Гондол Лам, если у него появятся подозрения, что
при полной ответственности соглашений с ним, наши с вами будут сделаны
только для видимости.
Смит кивнул.
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Конечно, мы должны выглядеть
совершенно искренними. Теперь меня интересует... носили ли аналогичный
характер ваши договоренности с Гавра и Чу? Думаю, я могу задать этот
вопрос?
- Конечно, мистер Смит. Я скажу об этом. Они все боятся, что... это
слишком хорошо, чтобы быть правдой.
- Я думаю, - сказал Смит, - что я могу сделать альтернативное
предложение. Мы можем отдать Испании Гибралтар.
- Дымовая завеса, - с жаром сказал Дейк. - Это ничего не значит. Вы
направите на них свои ракетные установки, и от соглашения не останется и
следа.
Смит вопросительно посмотрел на Брэнсона. Брэнсон произнес:
- Не нужно недооценивать это предложение, Дейк.
- Но все же совершенно очевидно. Вы же сами сотни раз говорили,
Брэнсон, что каждый договор должен быть настоящим и честным, иначе у нас
ничего не выйдет. Когда все увидят, что Ирания просто делает чисто
символическое предложение вместо настоящего договора, они откажутся от
своих обещаний, и вся наша работа окажется бессмысленной.
- Вашего юного друга переполняет детская вера, мистер Брэнсон.
- Это присуще всем молодым. Я передам ваше предложение президенту,
мистер Смит.
- И целый год нашей работы будет уничтожен, - глухо сказал Дейк. - Я
просто... не понимаю.
Брэнсон встал.
- Чем еще могу служить, мистер Смит?
- Благодарю вас. Билеты уже зарезервированы. Утром я уже буду в
Александрии. Заверяю вас, что мы не забудем о вашей... искренности.
Смит поклонился Брэнсону, а потом немного насмешливо Лорину.
Как только дверь за Смитом закрылась, Дейк сказал:
- Вы все испортили, Дарвин. Все!
Брэнсон откинулся в кресле. Он выглядел усталым, но довольным.
- Другого пути у меня не было, Дейк. Мне стало совершенно очевидно,
что у нас нет ни малейшего шанса собрать их всех вместе.
- Но вчера вы сказали...
- Многое произошло со вчерашнего вечера. Я не могу говорить об этом
сейчас. Мы должны были изменить нашу позицию. Этот Смит, конечно,
скользкий тип. Но он представляет Иранию - а это нефтяные запасы, Дейк. И
колоссальные людские резервы. Влияние Ирании постепенно распространяется
вглубь Африки - а там огромные ресурсы. Дейк, с ними полезно поддерживать
дружеские отношения.
- Постойте. Ведь мы уже давно выяснили, что подобный образ мысли
достоин презрения, что это слепой оппортунизм - идти за тем, у кого
мускулов побольше... Проклятие, я не могу принять такую позицию, Дарвин!
- Дейк, когда видишь, что основной план невыполним, нужно выбирать из
оставшихся. Именно так должны мыслить настоящие политики.
- Но ведь это полная чепуха! Вы выбрали кратчайший путь к
самоубийству - и это вы, человек, для которого такое еще вчера было
невозможно! Вы превратились в...
- Осторожнее на поворотах, Дейк!
- И не подумаю. Я отдал этому год жизни, а теперь вижу, что наша
деятельность была лишь дымовой завесой, что наши разговоры о братстве всех
людей были сплошным лицемерием с вашей стороны, что все это время вы
готовили очередную закулисную сделку.
- Подобные сделки - максимум, на что наша страна может надеяться. Мы
вынуждены разделять позицию тех, на чьей стороне реальная сила. Я думаю...
у нас это получилось.
- У вас, но не у меня. Я в этом не участвую. Отныне я покончил с
политикой, Дарвин. О, вы затратили немало сил, чтобы вовлечь меня в ваши
политические игры. Вам удалось настолько убедить меня, что мы практически
стали партнерами. Боже мой, для меня ведь это было больше, чем просто
мечта!
- Вспомните, Дейк, почему Великобритания так долго продержалась после
того, как потеряла реальную силу? Они умели так расчетливо
балансировать...
- А чем все это кончилось, Дарвин? Когда Индия вышвырнула их с
островов Фиджи, сколько людей они потеряли? Да вы меня просто не слышите!
Ведь сейчас мы все делали не для себя. Мы делали это для всего мира,
Дарвин.
- Иногда разумно удовлетвориться малым.
Дейк Лорин почувствовал, как его захлестывает волна черного безумного
гнева, который был его самым страшным проклятием. Все его мышцы
напряглись, навалилась слепота, он потерял контроль над своими движениями,
перестал чувствовать течение времени... Очнувшись, он увидел, что держит
Брэнсона за лацканы пиджака и отчаянно трясет его.
- Дейк! - кричал Брэнсон. - Дейк!
Гнев постепенно уходил. Дейк почувствовал, что весь вспотел. После
таких вспышек его всегда охватывала слабость. Он бросил Брэнсона в кресло
и устало промолвил:
- Сожалею.
- Лорин, вы сумасшедший!
- А вы-то, оказывается, самая обычная дешевка, Брэнсон. У меня есть
предчувствие, что очень многие поймут, как вы предали интересы всей
человеческой расы, заключив этот договор. Я расскажу о вас, расскажу обо
всем. И пусть весь мир вас судит, Брэнсон.
- Один момент, Лорин. Тут возникает вопрос о безопасности. Я ведь
могу представить вас как политически неблагонадежного, и тогда в трудовом
лагере вы сможете охладить свой пыл. Вам же известно все это, не так ли?
- Вы думаете, что так вам удастся меня остановить?
- Вы участвовали в секретных переговорах. Любое нарушение секретности
будет свидетельствовать против вас.
Дейк тихо сказал:
- Это говорит человек, который утверждал, что его возмущает появление
трудовых лагерей, что он считает этот закон варварством. Вы изменились,
Брэнсон. Вы стали другим человеком... Я буду делать то, что считаю нужным,
а вы - идите к дьяволу!
- Только прежде, Дейк, проанализируйте и собственные мотивы. Если вы
всю жизнь хотели стать мучеником, то теперь у вас появилась прекрасная
возможность.
- Это удар ниже пояса.
- Я, в общем-то, не виню вас, Дейк. Вы расстроены, а разочарование
всегда тяжело переносить. Но вы мой друг. Я не хочу, чтобы вам было плохо.
Дейк несколько секунд пристально смотрел на Брэнсона. Говорить больше
было не о чем. Повернувшись на каблуках, Дейк вышел из офиса, с силой
захлопнув за собой дверь.

3
На следующее утро в величественной церковной тишине строгих офисов
газеты "Таймс" Дейк Лорин, медленно и испытывая неловкость, поднимался по
служебной лестнице, переходя из кабинета управляющего редактора в кабинет
заместителя издателя, и, вызывая интерес у множества юных девушек с
лошадиными зубами и внешне безобидных молодых людей. Этот газетный мир был
незнаком Дейку. Война и вызванная ей нехватка древесины привели к слиянию
двух сохранившихся конкурирующих ежедневных газет и в самые тяжелые
времена газета состояла из четырех маленьких листков размером в половину
обычного листа, но зато в каждом номере неизменно печатались истории из
индийской жизни.
Теперь газета вернулась к своим прежним внушительным размерам, да и
печатали ее на коричневой зернистой бумаге, сделанной из водорослей и
трав. Вы не услышите тут грохота печатных прессов и громких выкриков: "Эй,
мальчик!" Здесь царит величественная тишина.
- Он вас примет, мистер Лорин, - объявила плоская, как доска, особа
женского пола.
Дейк вошел в кабинет. Диорамы в оконных проемах изображали покрытые
лесом холмы и голубые горные озера. Издатель оказался маленьким круглым
человечком с женскими плечами и подбородком с ямочкой.
- Садитесь, мистер Лорин, - сказал он, держа визитную карточку Дейка
двумя пальцами так, будто это было нечто невыносимо омерзительное. - Я вас
вспомнил, мистер Лорин. Я получил ваше личное дело. Ваше имя, конечно же,
сразу показалось мне знакомым. Ну, что, давайте почитаем, что здесь про
вас написано. Военный корреспондент. Был ранен. В семьдесят третьем году,
находясь в отпуске, женился. Жена погибла во время бомбардировки Буффало,
когда было отражено нападение летчиков-самоубийц. По возвращении с фронта
работал репортером в филадельфийской газете "Бюллетень". Показал себя
прекрасным журналистом, печатая на страницах газеты отчеты о заключении
Конвенции семьдесят пятого года, и вскоре стал политическим обозревателем.
Во время расцвета своей карьеры сотрудничал одновременно с шестидесятью
двумя газетами. Имел немалое влияние на читателей. Часто подвергался
критике за излишнюю мечтательность. Выпустил два сборника статей, имевших
определенный успех. Выступал в поддержку второй Организации Объединенных
Наций, пока Индия не вышла из организации, чем положила конец ее
существованию. Год назад неожиданно уволился из газеты. Предположительно,
неофициально занимает какой-то пост в Государственном Департаменте.
- Тридцать два года, двадцать девять зубов, полукруглый шрам на левой
ягодице. Довольно-таки унизительное ранение, не так ли? - сказал Лорин.
- Что?
- Да, так, ничего. Вам сказали о причине моего визита?
- Мистер Лорин, мне ужасно жаль, боюсь что... э-э-э... ваши
философские взгляды не совсем совпадают с нашими...
- Мне не нужна работа. У меня есть исключительный материал для одной
статьи, который я готов предоставить вашей газете. Я хочу написать эту
статью, и еще я хочу, чтобы вы поместили ее на самом видном месте в
газете. Я пришел сюда потому, что вашу газету читают во всем мире.
- Исключительный материал? Мы настаиваем на том, чтоб наши люди
внимательнейшим образом следили за всем, что происходит в мире, мистер
Лорин. Честно говоря, я очень сильно сомневаюсь, существует что-либо нам
неизвестное в той области, в которой лежат э-э... ваши интересы...
Дейк перебил его, резким движением пододвинув стул, и вдруг заговорил
шепотом:
- А как насчет вот такой информации, мистер Хэггинс? Дарвин Брэнсон
не ушел в отставку. Ему была доверена президентом Энфилдом очень
деликатная миссия. Я работал вместе с ним целый год. Он являлся
посредником между странами в заключении некоей сделки, результатом которой
стала бы разрядка напряженности во всем мире. Все стороны, кроме Ирании,
согласились пойти на определенные уступки. Если бы Брэнсон вел переговоры
с Иранией честно и твердо, у нас появилась бы возможность хотя бы
следующие пять лет пожить в мире. Но я видел собственными глазами, как он
провалил задуманное, попытавшись заключить совсем не ту сделку с
представителями Ирании. Ирания в ответ, конечно же, пойдет на уступки,
которые равным счетом не будут иметь никакого значения. Тогда другие
страны тоже захотят внести изменения в свои обязательства, а это в конце
концов приведет к еще большей напряженности в стране. Сомневаюсь, мистер
Хэггинс, что вашим людям удалось докопаться до этих секретных сведений. Я
хочу, чтобы ваша газета подняла шум по этому поводу, и люди во всем мире
узнали бы, как близки они были, пусть к временному, но все же
благоденствию. Успех миссии Брэнсона мог бы принести огромную пользу,
стать чем-то вроде чудесного свежего ветра, гуляющего по пыльным коридорам
парламентов. Ваша газета оказывает сильное влияние на читателей. Я считаю,
что вы должны внести свой вклад в решение проблем человечества.
Слушая Лорина, Хэггинс разволновался настолько, что встал и подошел к
ближайшей диораме с таким видом, будто бы он хотел выглянуть в окно. У
него была забавная манера ходить, приподнимаясь на цыпочки. Подойдя к
диораме, он сцепил руки за спиной.
- Вы... э-э-э... предлагаете нам настоящую сенсацию, мистер Лорин.
- Но ведь любая хорошая история - всегда сенсация, разве не так?
- Вам должно быть хорошо известно, что наша газета бесстрашно
сражается с коррупцией и продажностью.
- Да, мне рассказывали... - сказал Дейк сухо.
- Тем не менее, есть одно обстоятельство, которое мы должны
изучить... э-э... как следует.
- Интересно знать, что же это такое?
- Ведь может так выйти, что наши намерения, мистер Лорин, будут
неправильно поняты. Вы утверждаете, что переговоры были... секретными. А
как насчет Закона о Нанесении Вреда Обществу, который был принят в
семьдесят пятом году? Совет Учредителей посчитает публикацию ваших
материалов нарушением этого самого Закона, и тогда ни один суд не возьмет
наше дело к слушанию. Мы будем даже лишены возможности оправдаться. А что
последует за таким решением вам должно быть хорошо известно.
Конфискационный штраф.
- Мне кажется, что все-таки стоит рискнуть.
Хэггинс повернулся к Дейку.
- Риск прямо пропорционален тому, что вы можете потерять, не так ли?
- Сам по себе этот Закон - результат страха. Если бы в мире было
меньше страха, мистер Хэггинс, этот Закон можно было бы и пересмотреть.
Хэггинс вернулся к своему столу: он принял решение, и было видно, что
ему теперь стало легче. Он сказал:
- А вы - мечтатель, мистер Лорин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26