- До свидания, Дейк. - Она протянула Дейку руку, и тот взял ее.
- До свиданья, Карен.
Выйдя на улицу, Дейк обернулся и посмотрел назад. Карен стояла за
стеклом и смотрела ему вслед. И стояла она совсем не так, как обычно
стояла Карен Восс. Ее фигура стала прямой и уверенной, а на лице появилось
непривычное выражение одинокого достоинства. Поворачивая за угол, Дейк
обернулся еще раз и помахал Карен рукой. Она даже не шевельнулась.
Он сел в такси, двигатель которого работал на угле, и оно, тяжело
постанывая, повезло его к аэропорту. До следующего рейса на Филадельфию
оставалось еще двадцать минут. Дейк как раз успел купить свежие газеты в
двух экземплярах и взял их с собой в самолет. За исключением двух
опечаток, статья была издана безо всяких изменений. В заголовке крупным
шрифтом было набрано: "РАСКРЫТЫ СЕКРЕТНЫЕ СОГЛАШЕНИЯ" и ниже "ДОВЕРЕННОЕ
ЛИЦО БРЭНСОНА УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ИРАНИЯ НАРУШАЕТ ЧЕТЫРЕХСТОРОННЕЕ
СОГЛАШЕНИЕ".
Монета подброшена в воздух, подумал Дейк. Что выпадет: орел или
решка? Орел - новое соглашение и вслед за ним ослабление международной
напряженности. Решка же только приблизит войну, которую более половины
человечества и так считают неизбежной.
Дейк внимательно дважды прочел статью, а затем просмотрел остальные
новости. Убийства на религиозной почве в Айове. Пожар на заброшенных
заводах в Йонгтауне. Гуркха заключила долговременный договор на аренду
земель во Флориде для своей военно-воздушной базы, которая будет
противостоять ракетным установкам в Кокоа. Попытка похищения Махарани
сорвана. Из-за увлечения проно непрерывно растет статистика убийств,
однако законопроект о контроле над распространением проно опять
заблокирован. В Калифорнии постановлением Верховного Суда разрешено
двоеженство. Известная кинозвезда обнаружена мертвой в своей постели. В
Северном Китае ожидается дополнительная мобилизация на военную службу. В
Бразилии изобретен еще один смертельный вирус-мутант. В Канзасской
лаборатории обнаружены новые перерождения почвы. Техас опять угрожает
выходом их федерации. Президент Энфилд в Кей-Уэсте.
Прочитав последнюю новость, Дейк нахмурился. Теперь, после публикации
статьи, все будут жаждать его крови, за исключением разве что Энфилда.
Правда и тут гарантий у Дейка не было никаких, но хоть какая-то надежда
сохранялась. До вылета еще оставалось несколько минут. В течение последних
двух суток Дейк старался избегать длительных отвлеченных размышлений, он
пытался занять себя какой-нибудь деятельностью - только бы ни о чем не
думать.
Поток мысли подхватил его и понес, как быстрая река, стремительно
текущая по ровному руслу, но затем с разбегу натыкающаяся на скалу. Скала
- отросший ноготь Брэнсона, его странная "смерть". Ударившись в скалу,
вода бесцельно закружилась в водовороте. Тысячу раз Дейк говорил себе, что
он должен забыть об этой скале, что он, наверное, ошибся. Самогипноз.
Просто на некоторое время его перенапрягшийся разум перестал
функционировать нормально. Впервые за много дней Дейк вспомнил о жене.
Притупившаяся боль потери постоянно присутствовала где-то в глубине его
подсознания, готовая в любой момент всплыть на поверхность. Спокойная
ясноглазая девушка, так его любившая. Долгое время Дейк был не в состоянии
осознать, что ее уже больше нет. Ему казалось, что он встретит ее за
следующим углом. Может быть, перенапряжение появилось в тот момент, когда
он, наконец, понял, что она ушла из жизни навсегда. Жена и отец - причины
их смерти внешне разные, но на самом деле они были всего лишь двумя
аспектами одного и того же явления. Его отца убила малая коррупция, а жену
- огромная, так что разница только в размерах.
Эти годы, думал Дейк, были малоподходящими для конструктивного
идеалиста. Мечта всегда оставалась неизменной. Делай на пределе своих сил,
то, на что ты способен, и мир станет лучше когда тебя не станет. Если
каждый человек сделает хоть немного... Может быть, в девятнадцатом веке,
эта мечта и имела право на существование. Люди могли еще верить тогда, что
мир с каждым годом становится немного лучше. Но потом, после первых двух
мировых войн, все перевернулось. Людям доброй воли стало казаться, что мир
становится все хуже и хуже. Мышление стало нигилистическим и
экзистенциалистическим. Началось поклонение богам пустоты.
И все же вера в то, что мир становится хуже было конструктивнее, чем
холодная философия шестидесятых, когда считалось, что положение
стабилизировалось и что мир никогда не станет хуже или лучше - он будет
постоянно оставаться на определенной стадии беспорядка, когда в
непрерывной борьбе Христа и Дахау результатом будет неизменная ничья.
Плохое время для функционального идеализма. Патриция и Мигель были
неизбежными продуктами культуры двадцатого века. Господи, верни мне мои
времена.
Насколько проще жить по их законам. Дьяволу достанутся мои внуки.
Коррупция неистребима. Игра всегда заканчивается вничью, и все усилия
отдельного индивида не могут никак повлиять на окончательный итог.
Патриция предложила легкий выход из тупика. Она всегда уговаривала
Дейка следовать за ней: "Существует множество вещей, которыми ты мог бы
заняться, дорогой. Мне нужен человек для общения с журналистами, для
заключения сделок с людьми, которым не нравится иметь дело с женщинами.
Некоторые индийцы, глядя на нас, видимо, считают, что я должна ходить в
парандже. Я могла бы тебе очень хорошо платить, и это не было бы
благотворительностью или подарками, потому что ты действительно необходим
мне".
Нет, пока еще нет, Патриция. Нет до тех пор, пока я не пойму, что
поражение неизбежно. Возможно, этого не произойдет никогда.
Когда самолет подлетел к Филадельфии, Дейк увидел, что произошла
очередная авария на электростанции и часть города обесточена. Такие аварии
с каждым годом происходили все чаще. Целые районы города оставались без
энергии. Больше уже никто этим не возмущался. Если бы хватало техников,
денег, резервного оборудования, то аварий не было бы вообще. Но в
Филадельфии, как и во всех других городах, не хватало всех трех
компонентов. Обычной реакцией на очередную аварию было назначение
подкомитета, который должен был проверить деятельность комитета,
надзирающего за энергетическим балансом города. Ответ был всегда один и
тот же: нам не хватает и нефти, и угля, и железа, и меди, и цинка, и
олова, и леса, и людей.
Дейк поймал такси, но ему пришлось пересесть в другое: первое
сломалось. Ему стало не по себе от езды по темному городу с такой крупной
суммой в бумажнике. В Филадельфии было множество детских банд. Распад и
разложение системы образования выбросил детей на улицы городов. Они
отличались страшной, немыслимой безжалостностью, характерной для детей во
все времена. Годы партизанской войны наполнили страну оружием. Старый
самодельный пистолет в руках у одиннадцатилетнего ребенка из дома, где вся
семья помешалась на проно, - и перед вами существо, которое понимает
только клацанье затвора. Существо с воображением столь неразвитым, что
когда он всаживает одну пулю за другой в тела взрослых, ему даже и не
представить себе, что взрослые тоже могут испытывать боль. Такие дети были
похожи на детей, живших в развалинах Берлина после Второй Мировой войны,
Дейк читал об этом.
Он вышел из такси перед домом Патриции, увидел свет и вздохнул с
облегчением. Такси уехало, а Дейк зашагал к дому. Слабое движение в
темноте сбоку, заставило Дейка насторожиться. Он что-то увидел боковым
зрением и резко повернулся. Вокруг однако ничего не было. Он подождал
несколько секунд и снова двинулся к дому. Хорошенькая служанка-японка
открыла ему дверь и улыбнулась обычной приветливой улыбкой, блеснув
золотом зубов.
- Добрый вечер, мистер Лор...
Он вошел в комнату. Служанка посмотрела на Дейка и ее лицо
перекосилось. Она в испуге прижала руку к горлу. Девушка отступила на шаг
и ее глаза стали вылезать из орбит: казалось, что для нее настал
последний, самый ужасный миг ее жизни.
- Что с вами? - спросил Дейк.
Девушка сделала еще шаг назад и упала на ковер. Дейк наклонился над
ней, но она лежала неподвижно. В комнату вошла Патриция.
- Дейк! Что случилось с Молли?
- Не знаю. Она просто посмотрела на меня, чего-то испугалась и упала
в обморок.
Патриция встала на колени рядом с маленькой хрупкой фигуркой девушки
и потрепала ее по щеке.
- Молли! Милая, Молли!
Патриция нахмурилась и взглянула на Дека.
- Я не понимаю, что... - она замолчала и неподвижно уставилась на
Дейка, а лицо ее стало белым, как мел. - Господи! - она крепко зажмурила
глаза и закрыла лицо руками. Покачнувшись, Патриция чуть не упала рядом со
своей служанкой.
- В чем дело! - резко спросил Дейк. - Что с тобой?
Не открывая глаз Патриция тихо ответила:
- Я не хочу этого... видеть. Твое... лицо.
Дейк инстинктивно поднял руку и дотронулся до лица. Он потер правой
рукой левую щеку. Все было в порядке. Он провел рукой по подбородку - и
застыл. Только сердце отчаянно застучало в груди. Он осторожно потрогал
правую щеку и почувствовал, как его пальцы заскользили по гладкой твердой
поверхности отполированной кости. Его пальцы сами поползли вверх и Дейк
нащупал пустую глазницу.
В три скачка он оказался перед большим настенным зеркалом. Если бы он
увидел отполированный череп с пустыми глазницами и дырой вместо носа это
было бы совсем не так ужасно, как то лицо, которое смотрело на него со
стены. Оно было разделено пополам. Одна сторона была теплой, живой. Другая
половина - голый череп, скалящий зубы.
Это невозможно, это было совершенно невозможно!
Дейк отчаянно искал и не находил ни одного логического ответа. Если
срезать у человека пол-лица, то он немедленно истечет кровью. В зеркале у
себя за спиной он увидел отражение Патриции, которая по-прежнему стояла на
коленях, не отрывая рук от лица, рядом с лежащей неподвижно служанкой -
маленькой девушкой, которая так гордилась тем, что научилась произносить
звук "эль", что изменила свое имя на Молли.
Его сознание окровавленными пальцами, из последних сил, цеплялось за
последний уступ: пропасть безумия все сильнее притягивала к себе. Легче
было разомкнуть пальцы и начать бесконечное падение в пропасть, откуда нет
возврата. Еще легче было закричать, захихикать и окончательно уничтожить
двух перепуганных насмерть женщин.
Дейк медленно подошел и встал за спиной Патриции, глядя на ее
прекрасные блестящие волосы.
Голос Дейка был сдавленным и хриплым:
- Ты будешь рассказывать кому-нибудь об этом?
- Нет. Нет!
- Как ты думаешь, сколько людей видели... нечто подобное, и никогда
не решались рассказывать об этом, Патриция?
- Что ты этим хочешь сказать?
- Нам все это только снится? Происходит ли этот кошмар на самом деле?
Может быть, ты Патриция из моего сна?
- Это ты... мне снишься, Дейк. В моем кошмаре.
- Что же нам делать, чтобы проснуться?
- Ты знаешь... что мы не спим. Кто... или что ты?
- Чудовище? Демон? Я Дейк. И я не понимаю, что происходит также, как
и ты. Посмотри на меня.
- Нет.
Дейк взял ее блестящие волосы в кулак и резко повернул ее голову к
себе.
- Посмотри на меня!
Она застонала, но продолжала держать глаза крепко сжатыми. Свободной
рукой, Дейк, не обращая внимание на ее отчаянное сопротивление, заставил
Патрицию открыть глаза. Не дыша, широко открытыми глазами, она молча
смотрела на него. Потом она закричала. Крик Патриции резко ударил по его
напряженным нервам. Это был последний крик ужаса существа, полностью
охваченного паникой. Она подпрыгнула и отскочила в сторону, продолжая
неотрывно смотреть на него и кричать, останавливаясь только затем, чтобы
набрать в легкие побольше воздуха. Потом она замолчала. И, в наступившей
странной тишине, вдруг начала смеяться, шатаясь и извиваясь от приступов
хохота, потом бросилась бежать, продолжая хохотать, к двери, наткнулась на
нее, с трудом открыла и выскочила на улицу, в ночь, споткнулась и упала,
облитая светом из открытой двери, а ее ноги продолжали спазматически
двигаться, а смех звучал так, как будто ее горло постепенно наполнялось
кровью...
Дейк все понял. Ее упрямый гордый разум был полон высокомерия и
уверенности в собственной непогрешности. Столкнувшись с чудовищным и
необъяснимым явлением, ее разум не смог проявить гибкость, оказался
неспособным принять невозможное. И, не выдержав перенапряжения, сломался
полностью, абсолютно. И теперь, неожиданно для себя, глядя на Патрицию,
Дейк понял, как близко он сам подошел к той последней черте, которая
отделяет его от безумия. И это дало то необходимое ему увеличение
пластичности восприятия, без которого он бы не выстоял.
Дейк знал, что врачам удастся, причем сравнительно быстро, вернуть
Патрицию к относительно нормальному состоянию. Но она уже никогда не будет
прежней. Теперь она навсегда потеряет уверенность в себе, а за каждым
поворотом ей будут чудиться новые чудовищные ужасы.
С Молли, служанкой-японкой, все будет иначе. Она не обладает таким
гордым и жестким разумом, для существования которого был необходим мир,
построенный на логике. У Молли были желание и возможность принять
необъяснимое. Конечно, у нее еще не раз будут кошмарные сны. И временами
ее будет охватывать страх. Но она не будет пытаться найти объяснение
необъяснимому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26